— Прости, что не сдержался… — бормочет он еле слышно. — Это было слишком хорошо. К тому же у меня давно не случалось этого дела.
— Тебе не за что просить прощения, — отвечаю я, хитро улыбаясь. — Только что я видела кое-что очень занятное.
Фортис смотрит на меня удивлённо. Потом вздыхает смиренно и подтягивает штаны. Я отворачиваюсь, чтобы вытереть руки о траву. Но он вдруг хватает меня и усаживает себе на грудь так, что его голова оказывается аккурат у меня между ног. Я ощущаю его горячее дыхание даже через ткань панталон. Возбуждение становится нестерпимым. Я слегка подаюсь вперёд, прижимаясь своим цветком к его губам. Хочется стащить с себя бельё. Но прежде чем я успеваю предложить это, его длинный язык проходится по ткани. Снова и снова, пока она не намокает от слюны полностью. От этого ощущения становятся ещё острее.
И хотя это странно, я всё же позволяю Фортису продолжить. Это слишком хорошо, слишком возбуждающе. Его губы и язык продолжают ласкать меня. Руки же сжимают и массируют груди, сводя меня с ума всё больше. Не припомню, чтобы когда-то испытывала что-то подобное. Я задыхаюсь от возбуждения. Голову кружит. Наконец моё тело содрогается, словно освобождаясь от давнего груза. Сладкая нега растекается по нему. А в голове становится необыкновенно легко.
Фортис облизывает губы с довольным видом. Вдруг что-то странное появляется в его взгляде. Что-то похожее на страх или тревогу. Я смотрю на него настороженно. Больше всего я боюсь, что он сейчас скажет, что случившееся между нами было ошибкой.
— Что-то не так? — спрашиваю я, стараясь сохранить беспечный тон.
— Да нет, всё отлично, — качает головой Фортис. — Но давай, пожалуй, продолжим дома. А то меня муравьи одолели. Весь зад искусали.
— Муравьи⁈ — я начинаю смеяться в голос от облегчения. Он не жалеет и отталкивает меня. Всё в порядке. Мне хочется обнять его. Но он глядит на меня исподлобья и продолжает ворчать.
— Чего ты смеёшься? Ты сама меня в этот муравейник и усадила…
— Ладно-ладно, извини, — я пытаюсь придать лицу серьёзности.
Фортис тоже начинает посмеиваться. Затем поднимается и подхватывает на руки меня и мою деревяшку. Я прикрываю глаза и, обвив шею руками, прижимаюсь к его груди.
Глава 8
С каждым днём я всё яснее осознаю: Фортис сильно мне нравится. И если поначалу я считала это простым увлечением на фоне разочарования в своей первой любви, то теперь это стало чем-то серьёзным и настоящим. Я и подумать не могла, что этот орк умеет быть таким внимательным и заботливым. Иногда мне кажется, будто его мир вращается вокруг меня. И с одной стороны это пугает. Ведь я не привыкла быть в центре чьего-то внимания, не привыкла к тому, что меня ставят выше других, что ради меня кто-то готов изменить свои привычки, сделать шаг навстречу. Но с другой, — это делает меня счастливой, потому что Фортис не жертвует собой. Он всегда находит лучший выход для нас обоих.
А ещё он не стыдится меня. Даже перед подчинёнными. Иногда мне кажется, что он нарочно приглашает их к нам. Словно бы намеренно хочет показать, как мы живём вдвоём.
В моменты, когда они приходят к нам, чтобы обсудить рабочие планы, Фортис всегда ласков со мной и стремится помочь в домашних делах. Я же стараюсь быть гостеприимной. Готовлю для гостей по лучшим эльфийским рецептам и держу в запасе хорошую выпивку. Так что каждый раз такие встречи заканчиваются маленькой пирушкой. Порой кто-то из рабочих косится на меня с едва заметным осуждением, но мне оказывается достаточно одного строгого взгляда, чтобы привести недовольных в чувства.
После одной из таких встреч, когда гости, наконец, отчаливают восвояси, Фортис вдруг подходит ближе и обнимает меня сзади.
— Прости, что тебе приходится каждый раз готовить на такую толпу, — произносит виновато. — Я ведь знаю, что они тебе даже не нравятся.
— Нравятся они мне или нет, ты с ними работаешь, — отвечаю я с усмешкой. — Как хорошая жёнушка, я должна быть гостеприимной.
Его руки тяжёлые, крепкие. Он утыкается носом мне в шею и тяжело вздыхает. На дворе стемнело, но благодаря эльфийскому зрению я всё ещё различаю в кадке посуду. Воздух свеж, пахнет цветущими травами, свеженаколотыми дровами и дымком от летней кухни.
— Тебе не нужно быть для меня ни «хорошей» женой, ни «гостеприимной хозяйкой», просто будь собой и делай то, что приносит тебе радость, — произносит он, положив тяжёлую голову мне на плечо.
Я отпускаю недомытую миску на дно кадки, а после кладу мокрые ладони поверх его рук. Он почти не реагирует. Просто чуть сильнее обнимает меня.
— И как же мне быть? — отвечаю улыбаясь. — Когда ты такой милый со мной, я просто не могу не стараться стать лучше.
В этот момент происходит странное. Что-то резко шлёпает Фортиса по голове, он пошатывается, отпускает меня и делает шаг назад.
— Что за⁈ — бурчит он растерянно, поднимая с земли ударивший его булыжник.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, ощупывая его лоб и виски. Про себя сетую, что не успела среагировать и поймать камень. Видимо, теряю хватку.
Фортис сжимает его в руке. Я же оборачиваюсь и вглядываюсь в темноту за оградой, надеясь различить фигуру неожиданного врага. На удивление моему глазу не удаётся уловить ни единого постороннего движения. Либо нападающий быстро удрал, либо же умело затаился. В любом случае это настораживает.
— Всё хорошо, — Фортис, заметив, как я напряглась, кладёт мне руку на плечо. — Должно быть, это сороки. Камень блестящий. А они любят таскать в свои тайники всякое добро. Идём лучше в дом. Прохладно становится.
Я не спорю, хотя и понимаю, что сорокам такой камень не поднять с места. Оставляю все дела на него и прихрамывая иду в дом. Слышу, как Фортис за моей спиной собирает миски в стопку и переворачивает кадку. Его шаги позади тяжёлые, размеренные.
В доме пахнет пареной репой и мясом с травами. Мы складываем посуду и закрываем двери. За толстыми стенами я чувствую себя чуть спокойнее, но настороженность никуда не девается. Я знаю точно: за нами кто-то следит.
На следующий день я провожаю Фортиса на работу. Стараюсь не показывать, как сильно тревожусь, но внутри всё сжимается. Меня не отпускает ощущение, будто что-то нехорошее витает в воздухе.
— Будь осторожен и смотри в оба, — произношу я предостерегающе. Фортис только улыбается и отвечает, что не стоит переживать за него.
— Я орк… Что со мной может случиться? — спрашивает небрежно. А после берёт меня за подбородок и целует, как будто это может развеять мои страхи.
Но моя тревога никуда не девается. Я пытаюсь заняться делами по дому: мою, чищу, выбиваю. Но мысли снова и снова возвращаются к Фортису. Я не верю в дурные предзнаменования, но в груди что-то давит. Как будто весь мой прежний опыт намекает: не стоит сидеть на месте.
К вечеру я не выдерживаю. Хватаю плащ, прячу за пазуху несколько ножей и отправляюсь по дороге в сторону шахты. Путь утомительный. Дорога сначала идёт по ровной земле, но потом начинает подниматься по каменистому склону, извиваясь между чахлыми деревцами клёнов и зарослями можжевельника. Солнце уже клонится к закату, воздух становится прохладным. Мой протез, как обычно, начинает натирать, принося такую знакомую противную боль.
Я добираюсь до подножия горы и останавливаюсь. Здесь открывается вид на дорогу, по которой должен возвращаться Фортис. Сажусь на валун, стараясь отдышаться. Жду появления Фортиса. Не знаю, сколько проходит времени, но я вдруг замечаю знакомую фигуру вдали. Сердце ёкает в груди.
— Эй, ты чего тут⁈ — кричит Фортис, ускоряя шаг.
— Да так, — я качаю головой поднимаясь. — Просто неспокойно мне было за тебя. Кажется, будто кто-то против тебя задумал что-то злое.
— Ну ты скажешь! — усмехается Фортис приближаясь. — Я обычный бригадир в шахте. У меня нет врагов. Кто-то может позавидовать нашей выработке или позлословить на тему того, что я живу с эльфийкой. Но чтобы больше…
Он не успевает договорить. Что-то внутри меня срабатывает само по себе — инстинкт, предупреждение. Я резко толкаю Фортиса на землю. И в то же самое время над его плечом проносится стрела. Она со свистом разрезает воздух и вонзается в кору дерева за нашими спинами.
— Прячься! — приказываю я и выхватываю кинжал. Один меткий бросок — и из кустов раздаётся болезненный стон и тихое, злобное шипение.
— Кто бы ты ни был, покажись! — кричу, готовясь метнуть второй нож.
— Сильви-и-ия… — мучительно восклицает кто-то из кустов. Голос кажется до боли знакомым. У меня перехватывает дыхание.
— Адонис? — спрашиваю я неуверенно.
Глава 9
Спустя минуту старый боевой товарищ и некогда мой возлюбленный появляется из-за кустов волчьей ягоды. Он зажимает рукой раненое плечо. Мой клинок держит в руке. Я пытаюсь понять, как это возможно. Я ожидала кого угодно увидеть, только не Адониса. Зачем он здесь? И, что важнее, это он стрелял в Фортиса? Колчан со стрелами при нём, так что ответ кажется очевидным. Но я всё же не уверена.
— Ты его знаешь? — спрашивает Фортис, осторожно поднимаясь на ноги.
— Вроде как, — киваю я задумчиво. — Он был моим приятелем…
Мне не хочется признаваться Фортису в том, что было между мной и Адонисом. Мне просто стыдно вспоминать об этом. Я думала, что мы были влюблены. Но сейчас, познав настоящую любовь, не требующую жертв, я понимаю, что ошибалась. Не хочу, чтобы Фортис знал, что мной пользовались. Я знаю, что это сильно расстроит его, потому что он дорожит мною.
— Держись от неё подальше, орк! — восклицает Адонис, левой рукой выхватывая свой меч из ножен. — Сильвия, я пришёл спасти тебя!
Этот момент, наверное, даже показался бы мне смешным, если бы не был настолько опасным. Я знаю, что Адонис отлично управляется с мечом даже с одной рукой. А у меня из оружия остался только кухонный тесак.
— Я не нуждаюсь в спасении, Адонис, — отвечаю, глядя на него исподлобья. — И не нуждаюсь больше в твоей опеке. Я ушла, потому что хотела начать новую жизнь.