ял ее за плечи, чтобы удержать. Стив улыбался. Келли — нет.
— У меня есть результаты вашего теста, Стив.
— Все в порядке, док?
— Можно сказать, как у всех.
Ему было неинтересно. Он, не задумываясь, отвечал на все вопросы доктора.
— Похоже, сегодня вы витаете в облаках, Стив.
От нее не ускользнула ни одна деталь. Он оказался в окружении одних умных женщин.
— Что-то не могу собраться.
— Много работаете?
— Сегодня не больше, чем обычно. Но это не от работы.
Доктор Куртис ждала. Стив знал этот прием. Много раз он был свидетелем острых моментов на заседаниях правления компании, когда люди бодро начинали объяснять, потом начинали тщетно выкручиваться, затем обычно сходили на лепет, пытаясь заполнить напряженную паузу.
Но сегодня Стив сам хотел рассказать.
— Я встретил женщину.
— Да?! — Ее улыбка благословляла. — Вперед, Стив, рассказывай!
— Она заключила… — чуть не сказал «контракт». Не собирается же он рассказать доктору, что встречается с одной из ее клиенток. — Но она не хочет встречаться со мной.
— А вы хотите быть с ней?
— У меня серьезные намерения.
— Вы не находите, что этим бросаете вызов?
— У вас там все про меня написано.
Доктор подняла глаза от своего журнала и признательно улыбнулась.
— Ну и…
— Мне нравится бросать вызов! — улыбка из разряда «Ну, берегись!» осветила его лицо. Немногие женщины отважно выдерживают такой взгляд, но доктор Куртис не отвела глаза. — Это просто меняет мой подход.
— Есть ли у нее причины не хотеть вас видеть?
«Да. Это все из-за вас», — чуть не сказал вслух Стив, едва поймав себя на полуслове. В замешательстве, он пододвинул стул.
— Я согласен примириться с ее желаниями. Более или менее.
Другого пути не было. Стив отказался от своих намерений после первого свидания. Как ни тяжело ему было, но он нашел номер телефона редакции журнала «Вестник политических итогов в политической науке». Устоял и не позвонил ей, подумав, что идет напролом. Прошло три дня, а Стив все еще не принял никакого решения.
— Хотя это трудно. Она хочет, чтобы мы были друзьями.
У Стива был небольшой выбор слов, чтобы заменить слово «друзья».
— У нее печальный опыт в прошлом.
— Тогда мне понятны ее опасения.
— Отлично, а я теперь должен рассчитываться за этих придурков из ее прошлого?
— Ну, что вы так возмущаетесь?
— Конечно, обидно. У кого-то рыльце в пушку, а меня подозревают.
Он непроизвольно пожал плечами. Келли была его единственной заботой.
— Кто-то ее обидел, зачем же меня сравнивать с ним?
— Но?
— А что, если я тот самый человек, в котором она нуждается?
Стив посмотрел в окно на стеклянные коробки небоскребов напротив. Всю неделю он чувствовал себя как влюбленный Ромео. Ну и что? Один обед да одно свидание в театре. И опять он один. Никогда и никому не позволял он так быстро овладеть своим сердцем.
Может, это и был вызов?
Когда Стив погружался в воспоминания, одна и та же картина всплывала в его памяти — Келли на заднем сиденье такси. Блики уличных огней скользят по ее лицу.
Снова и снова возвращался он в мыслях к Келли, думая о том, как ей доверяет. Опять вспомнил ту поездку в такси. Пока они ехали до дома Келли, она все время очень живо, с юмором, обсуждала пьесу. Как это она смогла столько увидеть во втором акте? Он ничего не запомнил.
В такси Стив держал Келли за плечи. От толчков машины она еще крепче прижималась к нему, не обращая внимания на двусмысленность их прикосновений. Однако было похоже, что щеки ее порозовели не только от мороза.
Они остановились напротив кирпичного дома. Через стеклянную дверь он увидел в холле на стене штук шесть почтовых ящиков. Но она не сказала, в какой квартире живет.
— Еще раз, спасибо за вечер, Стив. Было очень мило. Забавно. По-своему.
И Келли снова принялась шутить по поводу пьесы. Тот факт, что она попросила его убраться из своей жизни, похоже, не трогал ее. Но трогал его — и очень. Особенно после тех нескольких случаев, когда он перехватывал ее взгляд, устремленный на него. Она смотрела с таким чувством, с таким выражением, как перед долгой разлукой.
Возможно, доктор Куртис убедила ее в том, что поступать нужно именно так.
Но и он тоже хорош!
Когда они вышли из такси, Стив догнал Келли между двух припаркованных машин. Обнял ее за плечи, притянул к себе и целовал до тех пор, пока его сердце бешено не заколотилось. Возможно, ему не надо было так поступать. Но и на смертном одре он будет вспоминать это мгновение.
Все начиналось как невинный поцелуй на прощание. Ее губы были такие теплые, они удивленно приоткрылись. Она была, как натянутая стрела. Стив ласково, не принуждая, чтобы не отпугнуть, прижал ее к себе, крепко обнял. Языком он приоткрыл ее губы, как нежный цветок. И почти потерял самообладание.
От нее так хорошо пахло. Запах ее духов потом преследовал его весь вечер. Он помнил шелест волос. Ему так хотелось поцеловать ее в шею, туда, где почти весь вечер покоилась его рука, но он не отважился.
Она была готова убежать. А он так не хотел ее отпускать.
Наконец они поднялись на тротуар. Еще одна незабываемая картина. Ярко-красные губы, бледные щеки, оживленные румянцем от легкого мороза зимней ночи. Келли была как Белоснежка, а он как Принц. Только в этой сказке страдает он — Принц, а не бедная девушка.
Как будто случайно ее руки оказались у него под пиджаком. Он чувствовал их холод даже через рубашку. Они жгли его кожу.
Она поцеловала…
Стив вдруг пришел в себя. От его дыхания запотело стекло в окне кабинета доктора Куртис. Кулаки были сжаты. Он откашлялся, прочистил горло и память.
Но полностью избавиться от воспоминаний ему так и не удалось. На память приходили даже какие-то незначительные детали того вечера: сигнал такси, поспешное «Спокойной ночи!», которое Келли бросила на ходу, взбегая по ступенькам и звеня ключами. Позже Стив заплатил шоферу такси пять долларов и остался ждать. Он хотел посмотреть, в каком окне зажжется свет, чтобы потом вычислить квартиру Келли.
— Я хочу встречаться с ней, док.
— Тогда перед вами дилемма.
— Подскажите, что мне делать, как вести себя. Ваши предложения?!
— Вам самому нужно найти ответы на все вопросы.
Да, она абсолютно права.
— К сожалению, единственное решение для женщины, которая не хочет иметь отношений, — это не иметь их. Подождите. — Стив присел на краешек стула. Одной рукой он теребил складку на своих слаксах, другой — узел галстука.
— Да, я слушаю! — Марта Куртис незаметно взглянула на часы. Час заканчивался, а они говорили только об этом. Но, с другой стороны, то, как мистер Руссо принимает решения в личной жизни, поможет ей найти ключ к его карьере менеджера.
— Если она не хочет таких взаимоотношений, почему бы не предложить ей то, что она хочет?
— Перестать встречаться с ней?
— Как раз наоборот, док, как раз наоборот!
Пришла очередь Стива посмотреть на часы.
Через стол он пожал доктору руку.
— А вы знаете, доктор, эта терапия — не такая уж плохая штука.
Дверь закрылась за ним с легким стуком. Доктор Куртис покачала головой. Если бы только она знала, что за решение он принял, то сейчас же записала бы его.
Келли опустила голову. Она то собирала волосы в пучок, то рвала лоскуток ткани в руках.
— Мне опять назначили свидание, — мрачно пробормотала она. — Но это абсолютно деловое свидание. У него намечается что-то вроде приема для чиновников компании, и ему нужно, чтобы рядом с ним была красивая женщина.
— Это он так объяснил?
Да, именно так сказал ей Стив.
— Я подозреваю целый ряд неудобств.
— Мне казалось, что вы рассердитесь. Из-за нашего контракта.
— Это все зависит от вас, Келли. Вы сами должны сделать свой выбор.
Стив звонил ей три раза, пытаясь окончательно убедить Келли в том, что свидание это совершенно безопасное. Вопрос о поцелуе больше никогда не возникал. Оки хохотали, вспоминая тот ужасный мюзикл, обсуждали их повседневную работу, даже говорили о докторе Куртис, но запретную тему личных взаимоотношений тактично обходили.
Что же касается классических отговорок, то в этом Келли считалась мастером. Она сама себя быстро убедила в том, что был всего лишь один поцелуй, только очень долгий. Не обнимала она его и не пряталась от холода у него на груди.
А вот такси сигналило.
И это еще не высохли чернила под ее соглашением с Мартой Куртис.
— Это все из-за этих психоанализов, — объяснил ей Стив по телефону. — Я сейчас в компании под «колпаком». Вообще-то, мне все равно, что на этих официальных приемах я бываю один, но…
— Но что?
— Я просто устал от всяких дурацких намеков. И уже на грани того, что двину всякого, кто еще раз с глупой улыбкой будет комментировать мое холостяцкое явление. Они сразу успокоятся, как только увидят меня с такой красавицей.
Келли приняла его намеренно неромантическое предложение. У нее засосало под ложечкой.
— И бесплатный буфет, — добавил Стив.
У нее снова засосало под ложечкой, но не от чувства голода.
— Думай об этом, как о поводе выйти в свет красиво одетой, без страха, что кто-нибудь будет к тебе навязываться. Я буду защищать тебя, как будто ты моя младшая сестра, только что закончившая монастырскую школу.
«От кого это он собирается ее защищать? От него или от нее самой?»
— Я обещала доктору Куртис — больше никаких мужчин, — сказала Келли.
— А ты не думай обо мне, как о мужчине, думай обо мне, как о билете в Линкольн-Центр.
Стив заставил ее рассмеяться, а затем сказать «да». Но никогда он не заставит ее перестать думать о нем, как о мужчине.
Доктор постучала ручкой по столу.
— Келли? Не хотите ли вы поговорить об этом? Вы что, собираетесь на это свидание?
— Да, собираюсь. — Она вытянулась в кресле. — Но на моих условиях. Он знает все о нашем контракте и относится к нему с уважением.