зади, но одурачить мага не удалось.
- Готова? – спросил он, даже не повернув головы. – Тогда пошли, а то я скоро совсем околею.
Колдун быстро, уверенно зашагал по лабиринту околопортовых улочек, уводя Джен все дальше от берега. Он не оглядывался и не проверял, следует ли за ним его новая собственность – браслет рабыни быстро напомнит, кто она теперь такая, если вздумает убежать. Джен, запыхавшись, едва поспевала за магом, и ей было уже не до горьких мыслей о своей пропащей судьбе. Погоревать еще будет время, а сейчас бы успеть за хозяином.
Вскоре показался боковой вход городского сада, запертый на ночь. Маг впервые оглянулся на Джен. Дождался, когда она его догонит, обнял за талию и увлек прямо на кованую решетку калитки. Джен зажмурилась, ожидая удара в лицо о холодные металлические прутья, но вместо этого провалилась в серую клубящуюся пелену.
Выход из портала открылся тоже в арке ворот, правда, места менее радостного, чем городской парк. Джен и так немного мутило после головокружительных событий этого злосчастного вечера, а взгляд на покосившиеся памятники и разрытые могилы заставил ее, зажав рот рукой, броситься к ближайшим кустам.
Минут через десять, когда она вернулась к воротам, колдун с самым беззаботным видом сидел на выкорчеванном могильном камне и разглядывал едва розовеющий горизонт. Джен понятия не имела, где они находятся, но явно значительно южнее Тер-о-Дена. Слегка дул теплый ветерок, небо низко нависало над головой, казалось – протяни руку и дотронешься до сверкающей голубой звезды. Да и заброшенное кладбище в мягком лунном свете не выглядело таким уж страшным, как почудилось в первый момент.
- Где мы? – еле слышно выдавила Джен.
Пересохшие губы едва шевелились, шершавый язык не слушался, во рту поселился мерзкий вкус недавней дурноты. Водички бы, да где ж ее взять? Джен облокотилась на чахлую березку.
- В Долине Тиль, - ответил колдун и протянул фляжку.
Она схватила ее и жадно выпила все до капельки. Святые меченосцы, вот это наслаждение! Никогда еще вода не казалась такой вкусной. Как-то раз они с ребятами выкрали из школьного музея лесную эльфу и за горсть конфет уговорили ее превратить воду в фонтане в “дурной нектар”, но даже тогда Джен не было так хорошо, как сейчас.
Через минуту она вновь обрела способность соображать. Какая-то важная мысль мелькнула в сознании и тут же ускользнула. Джен хотела было сосредоточиться на ней, но тут колдун взмахнул рукой, и тропинка, петляющая меж холмиков земли, колыхнулась, словно по ней прошлась волна, заискрилась россыпью серебристых кристаллов и медленно заструилась в нескольких дюймах над землей. От изумительно красивого зрелища Джен потеряла дар речи. Захотелось пощупать, что это такое, но маг подхватил Джен под локоть и мягко, но настойчиво подтолкнул к дорожке.
Наступать на прозрачное серебро было так необычно и интересно, что Джен на секунду забыла о своем горестном положении. Она в восхищении смотрела на сверкающую тропинку, пытаясь разгадать ее секрет, а когда дорожка медленно понесла их в сторону едва различимого вдали городка, Джен от неожиданности вцепилась в колдуна и почти повисла на нем.
Она поймала насмешливый взгляд мага, и тут же, смутившись, отстранилась. Джен насупилась и постаралась принять независимый вид. Пусть этот колдунишка не думает, будто она какая глупая девчонка. Может, серебристых дорожек еще и не видала, но и не вчера из леса вылезла. Тоже кое-что умеет. Даже сам ректор Цимгель признавал, что она могла бы стать одной из лучших учениц Дольстрема, если бы не поведение.
“Будь оно не ладно, это поведение”, - вздохнула про себя Джен, разглядывая проплывающее мимо озерцо, таинственно мерцающее в лунном свете. Работала бы сейчас помощником государственного мага в департаменте волшебства и чародейства как большинство выпускников ее курса, и не оказалась бы рабыней в какой-то волхвами забытой дыре. Но, каждый раз, когда Джен давала себе твердое-претвердое, твердее не бывает, обещание стать тихой и прилежной ученицей, днями и ночами корпеть над учебниками и ни под каким предлогом не ввязываться ни в какие авантюры, как в мозгу у нее поселялся червяк-искуситель (на змея-то он никак не тянул) и начинал испытывать Джен на прочность. И Джен, как правило, проигрывала.
Вскоре дорожка подплыла к небольшому двухэтажному дому, окруженному голубыми елями и туями. В предрассветный час он казался серым и унылым. Колдун спрыгнул на твердую землю и зашагал к дому. Джен поспешила за ним. Пел соловей, отчаянно стрекотали сверчки, где-то вдали ухал филин. Джен именно так всегда и представляла себе деревню – тихое, умиротворенное место для отдохновения души. Как ни странно, она никак не могла заставить себя волноваться, хотя по идее должна бы уже давно биться в истерике от всего происходящего. Хорошо, все-таки, что у нее крепкие нервы.
Не успели они с колдуном подойти к дому, как дверь отворилась, освещая двор ярким светом. На пороге стояла маленькая круглая румяная старушка в кружевном белом переднике, перепачканном мукой, и клетчатом чепце, съехавшем на левое ухо. Она всплеснула пухлыми руками и запричитала:
- Ну, наконец-то! А я-то уже испереживалася вся. Все жду, жду. Уже и рассвет скоро, а тебя все нет и нет. Уж что я только не передумала, каких только ужасов себе…
- Лизабетта, - прервал ее колдун, - познакомься, это моя рабыня … - он замялся.
- Джен, - подсказала Джен.
- Джен, - закончил колдун. – Позаботься о ней, пожалуйста. Я - спать.
И ушел. Старушка озадаченно рассматривала Джен несколько мгновений, а потом вдруг добродушно улыбнулась. В ее прищуренных глазах загорелись лукавые огоньки.
- Вот и славно. Давно пора, - непонятно к чему сказала она. – Пойдем деточка, я тебя устрою. Бледненькая-то какая! Устала поди, бедняжка? Уж я Квентину твержу-твержу, что с дамами нужно обращаться вежливо, да только ему все как с гуся вода. – Старушка повела Джен вверх по широкой деревянной лестнице. - Идем, покажу твою комнату.
Лизабетта семенила впереди, поминутно оглядываясь. Позади с легким щелчком сама собою захлопнулась входная дверь, и от этого щелчка Джен словно проснулась. Теплый магический свет из-под потолка, кружевная салфетка и фиалки в вазочке на столике в прихожей, сельские пейзажи на стенах, старинная добротная мебель, белоснежная скатерть с вышитыми маками на круглом столе в гостиной, которую краем глаза заметила Джен – все это так не вязалось с типичным представлением о жилище темного колдуна, что она засомневалась, не напустил ли он на нее морок. Надо держать ухо востро. Не важно, что теперь Джен полностью во власти мага, даже в таком отчаянном положении надо думать о безопасности.
Комната, куда проводила ее Лизабетта, оказалась небольшой и уютной, с высокой дубовой кроватью, шкафом с резными дверцами и креслом возле окна, занавешенного голубыми шелковыми шторами. Пасторальная картина на стене, зеркало в тяжелой раме, на полу – шерстяной ковер. Джен едва не охнула. Отродясь она не жила в таких шикарных условиях. Все это было бы похоже на сказку, если бы не нужно было все время напоминать себе об опасности.
Лизабетта деловито распахнула шкаф, попутно причитая, что у гостьи почти нет вещей, а те, что имеются, совсем никуда не годятся. На кровать полетели халат и полотенце.
- Ничего, ничего, - ободряюще улыбнулась старушка, глядя снизу вверх на Джен – она едва доставала той до плеча, – вопрос с гардеробом мы решим завтра. Квентин что-нибудь наколдует. Ты не смотри, что он такой нелюдимый. Вкус у него отменный, можешь не волноваться. Оденет тебя как куколку. А теперь мыться! Ванная в конце коридора, воду я нагрела, мыло там имеется. Давай-ка, приведи себя в порядок. Квентин грязи жуть как не любит.
Джен вдруг похолодела от мысли, что колдун решил завершить начатое верзилами в таверне нехорошее дело, но тут же отринула ее как не существенную. Маг же сказал, что отправляется спать, значит, сегодня ей ничего не грозит, и она может подумать об этом завтра. А заодно и о побеге. Браслет на запястье предупреждающе сжался.
Теплая вода, душистое мыло, страх и усталость сделали свое дело: едва оказавшись в постели, Джен провалилась в глубокий сон. Однако, спала она плохо. Ей снился то жуткий колдун со скальпелем в руках, то ледяные казематы с кандалами и плетьми, то огромное любовное ложе, на котором ее хозяин в компании с давешним верзилой собирался вытворять с ней непристойные безобразия.
***
Разбудил ее солнечный зайчик. И хотя окна выходили на теневую сторону, зайчик совершенно спокойно прыгал там, где ему заблагорассудится. Сначала он упорно топтался по глазам Джен, и как бы она ни пряталась и ни зарывалась в подушки, он упорно находил свою цель. Когда же Джен сдалась и открыла глаза, солнечное пятнышко по-хозяйски попрыгало по комнате, остановилось на туалетном столике перед зеркалом, подмигнуло Джен и исчезло. Джен подумала, что сходит с ума, разве может солнечный зайчик подмигивать? Но он определенно подмигнул, в этом не было сомнения. Наверняка, колдовские штучки.
Джен потянулась. Зайца к ней прислали неспроста, надо вставать. Да и в животе от голода уже урчать начинает. Она нехотя слезла с мягкой кровати, еще раз потянулась и прошлепала к шкафу. Распахнула дверцы и остолбенела. На плечиках висело пять новеньких платьев – три темных и два светлых. Это были домашние платья простого покроя, но сшитые очень качественно из хорошей, добротной ткани. На нижней полке стояли две пары обуви. Джен обомлела. Всю жизнь ей проходилось носить грубые деревянные башмаки, а тут стояли самые настоящие туфли, о которых она могла только мечтать – кожаные, мягкие, на маленьком каблучке. В ящиках нашлись все необходимые в женском гардеробе вещи – нижние сорочки, панталоны, юбки, чулки, носки, платки, чепчики.
Джен поступила так, как поступила бы на ее месте любая девушка – она завизжала от восторга, запрыгала, захлопала в ладоши и принялась рассматривать наряды. А жизнь рабыни не так уж и плоха!