Требуй невозможного — страница 8 из 22

Он сам не знал, что на него нашло, зачем он открыл бутылку «Clos Quatre». Его изобретение. Опомнился он, уже когда наливал его в бокал.

Она посмотрела ему в глаза. Увидела вызов в его взгляде. Ответила на него.

А потом взяла бокал и внимательно на него посмотрела.

— Похоже на рубин. — Она принюхалась. Потом еще раз. — Ягоды. Но не малина, а более темные. Возможно, ежевика. И еще что-то, не могу понять что. Какие-то травы?

— Это гаррига. Аромат подлеска на известняке, — пояснил он.

А потом она отпила немного.

Он не мог удержаться и посмотрел на ее рот. Идеальной формы розовый бутон. Она слегка облизнулась перед тем, как попробовать вино, и отражение солнечных лучей блеснуло на ее влажных губах.

Интересно, она знает, насколько соблазнительно выглядит?

Сегодня одежда Аллегры была куда более практичной. На ней были удобные туфли без каблука, светлые мягкие джинсы и футболка с коротким рукавом. Она была девчонкой, живущей по соседству, и оделась соответственно. И все же выглядела она не совсем как девчонка-соседка. Что-то в ней заставляло его сердце биться чаще.

— Ежевика, — сказала она.

— Хм-м? — Он не следил за разговором. Совершенно.

— Вкус ежевики, — повторила Аллегра.

И ее губы были разомкнуты. Такие сладкие, мягкие и манящие. На нижней чуть поблескивало вино. Так же, как тогда, когда ей было восемнадцать и они взяли с собой бутылку вина к озеру.

Он больше не мог сдерживаться. Он просто наклонил голову и поцеловал ее, коснувшись кончиком языка капельки вина на ее губе.

— Правильно. Ежевика.

Зрачки у нее были просто огромные. И вид был потерянный, что соответствовало его внутреннему состоянию. А потом она мягко дотронулась ладонью до его щеки и подушечкой большого пальца погладила его нижнюю губу. Такое легчайшее прикосновение, но от него у Ксавьера коленки подкосились.

Он не знал, кто из них первым пошевелился и сделал движение навстречу другому, но она вдруг очутилась в его объятиях, его губы оказались прижатыми к ее губам, они слились в поцелуе. Он целовал ее, а она отвечала на его поцелуи так, словно скучала по нему не меньше, чем он по ней, словно так же отчаянно хотела его, как он ее. Жарко, требовательно и в то же время щедро, обещая блаженство. Он крепко ее обнимал, и она также крепко обвивала его руками. В какой-то момент он сел и потянул ее за собой так, что она оказалась у него на коленях, оседлав его.

Когда она легонько качнулась, подавшись к нему, и на секунду прижалась к его отвердевшей плоти, он ахнул.

Dieu, как же он ее хотел.

Но они не должны этого делать.

Он оторвался от нее.

— Это очень плохая идея.

Разумом он это знал. Но его тело не слушалось, честное слово, он просто не мог выпустить ее из объятий. И она все так же крепко его обнимала.

— Да, но я не могу пошевелиться, Ксав, потому что ты все еще меня обнимаешь.

Зрачки у нее были расширены, а губы покраснели и припухли от поцелуев.

И он хотел поцеловать ее снова.

Отчаянно хотел.

— И ты все еще обнимаешь меня, — заметил он. — Элли, нам нужно прекратить это. Как, черт возьми, мы тогда сможем…

Она провела губами ему по губам, прервав его фразу и окончательно смешав все его мысли. Он застонал:

— Я все еще чувствую вкус вина на твоих губах.

— А я чувствую только тебя. — Она снова коснулась губами его губ.

Если до сих пор Аллегра не понимала, как он возбужден, подумал Ксавьер, то уж сейчас-то у нее не должно остаться никаких сомнений по этому поводу. Его плоть была твердой как сталь. И ему потребовалось бы всего пять секунд на то, чтобы раздеть ее и заполнить собой до краев.

С огромным трудом он высвободился из ее объятий и приподнял Аллегру с колен:

— Мы не станем этого делать.

— Опять меня отталкиваешь, Ксав? — В ее улыбке был оттенок горечи.

Опять? О чем это она? Он нахмурился:

— Я никогда тебя не отталкивал.

Она фыркнула:

— Ты прекрасно знаешь, что отталкивал.

Она говорит об их разрыве? Его в этом винит? Он прищурился:

— Это ты со мной порвала.

— Потому что ты ясно дал понять — я тебе наскучила и не вписываюсь в твою новую жизнь.

Он уставился на нее:

— Да что ты говоришь, черт возьми? Я там был, и я все помню.

— Я тоже там была, и я тоже помню, — парировала она. — Я спросила тебя, когда ты приедешь в Лондон. Ты сказал, что слишком занят.

Да, потому что на виноградниках все пошло наперекосяк. Они чуть все не потеряли. А его мать ушла в самый разгар хаоса, разбив сердце его отцу. Ксавьер тогда оказался перед выбором: тоже уйти и начать работать в Париже или все отложить и поддержать свою семью.

— И ты не могла немного подождать, пока у меня все не решится?

— Что решится, Ксав? У тебя уже была квартира в Париже. Была работа. Ну да, может, тебе и нужна была пара недель, чтобы сориентироваться в новой обстановке и крепко встать на ноги, но ты… — Она покачала головой. — Мне было совершенно понятно, что ты передумал. Для тебя это была всего лишь интрижка, которую ты завел на каникулах, и поэтому ты придумывал всяческие отговорки, чтобы со мной не видеться. Может, ты даже уже кого-то другого встретил.

— Никогда не было никого другого. Если бы ты меня спросила, я бы тебе об этом сказал… — Он выдохнул. — Поверить не могу, что ты мне совсем не доверяла. А как ты сама поступила? Как только я отказался бросить ради тебя все, ты тут же решила, что все кончено.

— Я не ждала, что ты ради меня все бросишь, — возразила она. — Но я бы не отказалась, чтобы ты звонил мне время от времени, а не я тебе все время сама названивала.

Он почувствовал, как мускул дрогнул у него на щеке.

— Я сказал тебе, тогда много чего происходило.

— И ты не мог найти минутку, чтобы объяснить, что ты по уши в работе, но думаешь обо мне?

Ксавьер с отвращением всплеснул руками. Она в точности как его мать. И как бывшая жена Ги.

— Да что с вами, с женщинами, такое? Если мы не уделяем вам сто процентов внимания, сто процентов времени…

— Я не просила, чтобы ты мне уделял все свое внимание. А совсем чуть-чуть. — Она сверкнула на него глазами. — И кто теперь ведет себя неразумно?

Он фыркнул:

— И это мне говорит женщина, которая со мной порвала.

— Ты меня вынудил. Мне надоело таскаться за тобой повсюду. Так что, да, я с тобой порвала. А чего ты ждал, что я буду робко за тобой ходить и ждать, пока ты меня бросишь официально?

— Нет. Я просто надеялся, что ты мне доверишься. А ты мне явно не доверяла. Ну, это даже к лучшему, что ты тогда ушла. — Он поднялся с места. — Извини, у меня дела.

— Бежишь от правды?

— Нет. Предпочитаю разойтись сейчас, пока я не сказал что-то такое, о чем мы оба пожалеем. То, что сейчас произошло, было огромной ошибкой. И — да, я возьму за это вину на себя. Уверяю тебя, больше этого не повторится. И если ты серьезно собираешься внести свою лепту в работу виноградников, я бы посоветовал тебе продолжить работу над дегустацией вин, делать записи, а потом сверять их с этикетками вместо того, чтобы со мной флиртовать.

У нее заалели щеки.

— Я не флиртовала.

Нет? Она отвечала на его поцелуи. Пылко отвечала. Но спорить с ней смысла никакого не было.

— Я снова берусь за работу. А ты можешь делать, что хочешь, черт возьми. — Только бы она его в покое оставила. — Извини. — Он встал с кресла, осторожно прошел мимо нее, чтобы ненароком не дотронуться, и вышел из кабинета.

Глава 5

Элли откинулась в кресле и закрыла рот дрожащей рукой. Неужели Ксавьер правда думал, что она хотела, чтобы они расстались?

Слова их ссоры эхом отдавались у нее в голове. Он сказал, что не отталкивал ее. Возможно ли, что она тогда все поняла неправильно?

И все же, когда она сказала, что между ними все кончено, он с этим согласился. Не спросил почему. Отпустил ее и даже не попытался за нее бороться.

С другой стороны, он взял на себя всю вину за эту яркую вспышку страсти, которую они только что разделили — хотя она участвовала в ней с ним на равных. Он фактически признал, как сильно он ее хочет. Так же, как она хочет его. В то же время он ясно дал понять, что сделает все, чтобы этого больше не случилось.

Она выдохнула. Все так запуталось. И они явно совершенно по-разному поняли то, что произошло тогда. В его воспоминаниях все не так, как в ее. Им нужно нормально все обсудить, тогда у них появится шанс разобраться, как им быть дальше.

Особенно учитывая то, что они совладельцы виноградника. И если они со всем этим не разберутся, совместная работа станет для них настоящей пыткой.

Она попробовала позвонить ему на мобильный — но он не мог или не хотел с ней разговаривать. Тогда она отправила ему сообщение:


«Ксав, извини. Я не хочу с тобой ссориться. Мы оба хотим, чтобы наше общее дело процветало. И мы сможем работать вместе».


При условии, что они нормально поговорят и все выяснят.


«Увидимся завтра».


Она прибралась в офисе и закрыла все бутылки с вином. Больше сделать тут она ничего не могла. Наверное, будет лучше, если она заберет вино в дом Гарри и поработает над дегустацией, как предлагал Ксав. Можно будет потом послать ему свои записи, чтобы показать, что она настроена серьезно, а не просто играет в виноградаря.

Если она займется работой, на чем-то как следует сосредоточится, может, она перестанет наконец-то думать о том, как он ее целовал. Как ее тело откликалось на его поцелуи. Как кровь все еще бурлила в ее жилах.

Она села на велосипед, поехала обратно, зашла в пустой дом. Как же неуютно Гарри, наверное, было жить в этом доме одному. И как бы ей хотелось все изменить.

Но это невозможно. Она должна двигаться дальше. Не давать прошлому тянуть ее назад.


Посмотри на этикетки, сказал Ксав. Она так и сделала — но не только для того, чтобы прочитать надписи. На этот раз она взглянула на них профессиональным взглядом, и ей не понравилось то, что она увидела. Дизайн этикеток ее не вдохновил. Они ничего не говорили покупателю о вине, винограднике — отсутствовали какие бы то ни было признаки бренда. На этикетке только и было, что название виноградника, марка вина, его классификация и год розлива, а еще то, что его