— Семь "Салютов" с юга, время подлета — семь секунд, — прошла информация на общем канале.
На этот раз времени для подготовки отражения атаки с воздуха было в избытке. Дав целеуказание по появившимся на радаре штурмовикам, я осуществил залп. Так же поступил каждый пилот нашего батальона, БМР которого был вооружен ракетами "земля-воздух".
Десятки дымных росчерков рванули в небо навстречу вражеским летающим аппаратам. Казалось, что их должно снести этим самонаводящимся роем, но небо вдруг взорвалось сотней огней. Экраны мигнули на мгновение вследствие мощного электромагнитного импульса… Защитная автоматика восстановила работу оборудования, чтобы отобразить наше фиаско.
Ракеты, имеющие двойное целинаведение — тепловое и радиолокационное, сбитые с толку термообманками и импульсом, на мгновение потеряли движущиеся на двух махах "Салюты". И как итог зацепили лишь один из штурмовиков, и тот, похоже, случайно. Потеряв скорость заваливаясь на бок, он всё-таки смог удержаться в воздухе, уходя в сторону леса. Пожелал ему грохнуться.
Благо устроившие этот фейерверк АКШ сами не смогли прицельно отбомбиться — потерь не было. Зато опять о себе напомнили партизаны на БМР… Под шумок очередная неравномерная волна прошлась по "берегу" кратера, прицельно обстреляв наши позиции. И пусть мы были к этому готовы, размен снова оказался не в нашу пользу — два к пяти. Я же очередной раз пальнул в воздух. Хреново.
Наши ряды таяли: экран сводной информации, отображавший число вражеских машин, если не лоханулась разведка, сейчас отображал тринадцать боеспособных БМР противника плюс шесть "Салютов" в воздухе. У нас всё еще численное преимущество…. Но начинали-то мы почти с полуторным превосходством. Плохая тенденция. Командование, видимо, решило так же.
— Всем! Выдвигаемся в кратер, прижмем их ребята. Двигай в темпе, мы должны успеть до подлета АКШ, — отдал приказ незнакомый голос на командной частоте.
И гонка началась. Я, ожидаемо, раскачиваясь и спотыкаясь, остался далеко позади, но на меня вряд ли кто-то рассчитывал. Первые наши БМР переваливали через кромку, когда я преодолел лишь две трети пути, трижды чуть не уронив свою машину — сам неумеха, а тут еще и кусок оторванной руки усугублял проблему баланса.
Перебравшись наконец через гребень успел сделать несколько шагов вниз, пытаясь оценить обстановку… Звук падающих бомб раздался неожиданно. Предупреждения об авианалёте в этот раз не было вовсе. Взрывы подняли в воздух густое облако пыли, а один из снарядов угодил прямо под ногу моему "Викингу".
Кабину тряхнуло так, что шлем с силой впечатало в жесткую спинку кресла. В глазах потемнело, и я полностью утратил контроль над техникой. Взрывной волной машину оттолкнуло назад и должно было перевернуть на спину. Спасла лишь насыпь оказавшаяся у меня за спиной — придержала. Но понял я это далеко не сразу… В глазах двоилось, к горлу подступала тошнота, цифры и буквы расплывались. От беспомощности начала накатывать паника.
Болью взорвалось левое плечо, и дурнота стала отступать — умный костюм, кажется, впрыснул мне какой-то стимулятор. Пара десятков ударов сердца, и начал различать показания на приборах — новости оказались неутешительными. Судя по индикатору повреждений, у моей машины не только отсутствовала полонина руки: теперь еще напрочь заклинила левая нога и частично повреждена правая. Но самое отвратительное известие ожидало меня на экране, отображающем находящихся в строю союзников: большая часть меток погасла.
Кое-как выровнял машину. Главный экран давал ограниченный обзор, но и этого хватило, чтобы понять: миссия провалена. Остатки наших БМР добивались прицельными, сфокусированными залпами. А последняя пятерка еще боеспособных машин, образовав боевой кулак, отстреливалась от уже вдвое преобладавшего противника. Тщетно. Что же пошло не так? Не считая моего практически нулевого вклада?
Вроде бы верно действовали союзные командиры, собравшиеся связать врага ближнем боем и воспользовавшись численным преимуществом, смять в жестком размене. А заодно лишить авиацию возможности наносить удары по площади, рискуя зацепить союзников. Могло сработать.
Да только, судя по свежим дымящийся воронкам, оставленных авиабомбами, успеть осуществить задуманное до подлета "Салютов" не получилось. Более того, прочитав наши действия, противник отошел на противоположный край кратера, предоставив аэрокосмическим штурмовикам свободу маневра. Полный разгром, а я даже с места сдвинуться не могу.
Заряд плазмы прилетел в левое плечо моего робота, лишая разом плазменной турели и ранца с РЗВ. А что хуже — выбил центральные охладители, тем самым подняв температуру в кабине до сотни градусов разом. Теперь стоит пальнуть с правого плеча, и я заживо спекусь без чьей-либо помощи. Впрочем, умная автоматика тут же лишила меня и этой самоубийственной возможности. Индикатор последней плазменной пушки мигнул красным.
Быстрая ревизия показала, что у меня не осталось ничего, кроме импульсника на левой руке — ИБЛ-А1. У лазера этой модели нет ограничения по времени залпа — жми гашетку, и пали пока ствол не расплавится. От безысходности я так и поступил. Вдвое уменьшив силуэт своей боевой машины, поставив ее на колени и пригнув корпус, я не сводил перекрестие прицела с приближающейся ко мне фигуры "хищной птицы". Расстояние для лазера было неоптимальным, а пилот "Кречета" оказался прожженным ветераном. Просто смещая положения корпуса и рук машины в пространстве, он фактически сводил на нет все мои усилия. Лазеру требовалось время, чтобы раскалить бронелисты, прежде чем прожечь их — в идеале весь залп должен быть направлен в одну точку. Но когда зона нагрева непрерывно смещается, мегаватты энергии просто равномерно и бессмысленно расплескиваются по броне.
Все, спекся. Лазер вроде бы выжил, но, учитывая уровень перегрева, воспользоваться я им уже не смогу. Температура в кабине еще больше подскочила — реактор, питающий ИБЛ, тоже немало напрягался, а дохлый кондиционер мигал красным индикатором. Сука, от жара начали гореть ладони на манипуляторах… Отпускаю — все равно нет ни единой возможности исправить ситуацию. Крутанулся в кресле и дернул за рычаг отстрела входного люка…
Бах! Оглушительным взрывом заложило уши, а я взвыл раненым зверем. Опять всё пошло наперекосяк — люк остался на месте, лишь немного выгнулся дугой. Видимо, сказалось повреждение корпуса машины. Избавившись от ремней, притягивающих меня к креслу, выругался — кабина превратилась в пышущую жаром печь. Попробовал сделать вдох и почувствовал, как горячий воздух обжигает внутренности… В отчаянии попытался отыскать под сидением плазменный резак, предназначенный как раз на такой случай, когда срезать заклинившие петли — это единственная возможность.
— Сукаааа, — орал я истошно.
Раскалившаяся от корпуса рукоять инструмента обожгла руку — выронив его, я сквозь слезы смотрел на красную, мгновенно за пузырившуюся волдырями ладонь. И зачем я решил поиграть в героя? Было же время свалить — идиот, даже реактор не заглушил! Бросил взгляд на потухший центральный экран, а затем сразу же в узкую бойницу кокпита, предназначенную на тот случай, когда внешние камеры вышли из строя… Дернулся в инстинктивном желании сбежать, но без толку — тут даже встать в полный рост не получится.
А противник, видимо, издеваясь подошел вплотную… То ли плазмы на меня пожалел… То ли не повезло, и я столкнулся с садистом-извращенцем по сути, но добить он решил меня ударом граненого шипа, выскочившего из правой руки его БМР. Замах… Я изгибаюсь в тщетной попытке увернуться, и титановый шип, пробивая бронестекло, вонзается мне в бок. Боль захлестывает меня, лишая сознания…
Больно… Сука, как же больно, я катаюсь по полу, держась за брюхо. Прошло не менее минуты, прежде чем мне наконец удалось сфокусировать взгляд и отдышаться. Селфдеск мигает красной надписью: "Миссия провалена. Перезапустить симуляцию?"
— Ну уж нет, к черту! — кряхтя встаю с пола своих апартаментов рядом с встроенной в стену ВР капсулой, — Что же так больно-то?
Глаза опять наполнились слезами.
"Фантомные боли могут быть причиной гипервнушаемости. Рекомендовано снижение уровня реализма симуляции", — проскрипел машинный голос.
Похоже, что вопрос в пустоту, ИИ селфа воспринял, как информационный запрос.
— Твою мать, а заранее о таком нельзя предупреждать? — взвыл я.
"Информация по подобным случаям, есть в руководстве пользователя капсулы виртуальной реальности".
Ага, помню, как я смахнул сотню страниц сложного технического текста и согласился с условиями эксплуатации. Выходит, сам виноват, но уж очень хотелось на кого-то сорваться. Боль пусть и была фантомной, но ощущалась, вполне себе как настоящая — благо потихоньку отпускало. Душ, мне срочно нужен душ! Такое ощущение, что я горел в той металлической душегубке в реале, а не вирте. Одежда была мокрой насквозь… Холодные струи ударили в разгоряченное тело. И правда помогло — боль в боку потихонечку уходила, а горевшая жаром ладонь перестала беспокоить.
Фух, а ведь это только симуляция! Готов ли я в живую лезть в подобное пекло? Это ведь была приближенная к реальности одна из обучающих программ по профессии пилота БМР, смоделированная с реально происходивших событий. В сети рекомендовали именно ее для ознакомления… Что-то моя уверенность в правильности выбранного пути пошатнулась.
Дзынь. Я глянул на экран селфа. Сообщение от Кэпа: "Ты где, молодой?"
Глянув на время, я удивленно встрепенулся — восемь сорок. Это сколько же длилась симуляция? Рассчитывал на пару часов, а застрял, получаться более чем на пять.
"Извини, завис в виртуале. Если еще не поздно, то скоро буду".
"Не спеши, мы раньше полуночи не расходимся", — пришел ответ.
Нарыв в синтезаторе комбинезон серого цвета с белыми прожилками и ботинки ему в цвет, я по-быстрому переоделся и поспешил в клуб.
Глава 8. "Сакура плаза"
"Скоро буду", — сказал я уверенно.