— Интересный… интерьер. — Айгуля разглядывает вешалку и зеркало во весь рост в прихожей. На зеркале губной помадой написаны телефонные номера, а на вешалке висит одинокий кружевной бюстгальтер.
— Вот за это я ее терпеть не могу. — говорит Волокитина, показывая дорогу по коридору на кухню: — она талантлива но совершенно безалаберна. Как можно в таком сраче жить? Не, сегодня я точно у нее порядок тут наведу…
— Зато сколько тут простору. — говорит Виктор, зайдя вслед за девушками на кухню: — да и не сильно тут много срача. У меня на кухне больше.
— Ты в коммуналке живешь. — указывает ему Волокитина: — а она одна. Уж одной-то можно порядок…
— Я тут! — в дверях кухни появляется запыхавшаяся Лиля, в руках она держит три коробки с шоколадными конфетами «Птичье молоко»: — совсем забыла, что у нас сегодня мужчина есть и его пользовать можно. Вот и хотела его забрать и попользовать, там тяжело…
— Бери! — Айгуля тут же вцепляется в одну коробку с конфетами: — забирай и делай с ним что хочешь! Добавишь еще коробку сверху и совсем забирай!
— Прямо «Хижина дяди Тома» какая-то. — говорит Алена: — продажа молодого раба за коробку конфет.
— За четыре коробки. — уточняет Виктор: — не нужно мне тут цену сбивать. Что там нужно передвинуть? — спрашивает он у Лили. Она кивает головой, мол следуй за мной. Он идет за ней, за спиной девушки уже открывают коробку с конфетами, ставят электрический чайник, а Маша Волокитина уже гремит посудой в раковине.
Он идет за Лилей в ее комнату, переступает порог и оглядывается. Комната Лили Бергштейн больше всего похожа на перевалочный пункт мелкого предпринимателя в девяностые — везде какие-то коробки и ящики, за ними и мебель не всегда видна.
— Вот! — тычет она пальцем: — вот этот ящик бери! Хотя погоди… — она наклоняется и вынимает бутылку из деревянного ящика: — это ж «Мускат», положи на место, не трогай. Маше «Мускат» не нравится. Воон там давай посмотрим… ага. Вот, «Массандра»! Его и бери.
— Откуда у тебя столько… всего? — удивляется Виктор, поднимая ящик с портвейном: — просто как товарный склад на торговой базе.
— А, долгая история. — машет рукой Лиля: — это все кооперативщики со своей последней инспекцией. У меня не всегда так было, просто к ним проверка из ОБХСС на базу нагрянула, а у них избытки по складу. А как мне там объяснили, при проверке должна быть недостача, но никогда не должно быть излишков, вот они временно мне сюда все и вывезли…
— Понятно. — кивает Виктор, шагая к выходу из комнаты-склада. Действительно все понятно. Если на торговой базе недостача — ничего страшного. Прохохотали, украли, разбили, не донесли и так далее. Никогда не бывает таких складов, где все чика в чику, обязательно недостача будет. Но вот если на складе излишки, причем крупные — это будет означать что на этой базе чего-то мутят, как-то обманывают. Согласно Михайло Ломоносову, ящики с «Мускатом», «Массандрой», «Птичьим Молоком» и прочей номенклатурой легкой и пищевой промышленности — из ничего не появляются. Как он говаривал — «ежели в одном месте ящик с портвейном присовокупился, то в другом месте убыть такого же ящика должно». А теперь простая цепочка силлогизмов — если по документам ящиков нет, а в природе они существуют на складе — значит идет мухлеж с документацией. И все — ОБХСС рукава засучивает и на базе временно прописывается… временно — пока не раскрутит все.
— Так у тебя знакомые там на базе? — спрашивает он ее, перешагивая через какой-то свернутый в рулон ковер.
— И там тоже есть. — говорит Лиля: — жаль у меня торта нет… они же портятся быстро. Зато конфеты есть.
— Так у тебя вон в углу мешки сложены. Это же мука. А вон там — яичный порошок. Сахар есть. Да я тебе торт за полчаса сделаю. — говорит Виктор: — как вообще можно вот так на продуктах сидеть и шоколадными конфетами закусывать?
— Серьезно⁈
— Пффф… — Виктор едва не развел руки в стороны, но вовремя спохватился что в руках у него деревянный ящик с двадцатью бутылками портвейна «Массандра»: — делов-то. Пошли портвейн девчонкам отнесем, а потом ингредиентов наберем и торт забабахаем. У тебя ж сгущенное молоко есть?
— Есть! Было где-то… наверное. В ящиках.
— А какао?
— Какао на кухне есть точно!
— Масло сливочное?
— Не знаю. Растительное есть.
— Духовка работает?
— Работает!
— Ну вот и хорошо. — за коротким разговором Виктор и не заметил, как очутился на кухне. Айгуля и Алена, которые уже успели засунуть в рот по конфете — округлили глаза, увидев ящик портвейна в его руках. Волокитина даже не обернулась, она просто покачала головой и продолжила мыть посуду.
— Я же предупреждала. — говорит она, не поворачиваясь: — у нее дома этого пойла завались. А я пить не буду, у меня режим. И в понедельник на тренировку.
— Мать моя женщина. — тихо шепчет Маслова: — так вот почему тебя три дня подряд не было! Бергштейн, а ты умеешь удивлять.
— Конфеты, портвейн, своя квартира… понимаю, почему тебе видик не нужен был. — говорит Айгуля: — да ты упакованная девчонка. Была бы ты парнем, я бы за тебя замуж вышла.
— Между прочим это я портвейн на кухню принес. — говорит Виктор и ставит ящик в угол: — без меня вы бы тут от жажды померли.
— Витька сказал что он торт сделает! — выдает его Лиля: — сейчас мы с ним наберем чего нужно и сделаем. Будет весело! Витька, а ты на гитаре играть умеешь?
— Бывают люди, которым медведь на ухо наступил и у них музыкальный слух отсутствует. Так по моим ушам стадо медведей на миграцию утопало, я и музыка — это две параллельные реальности. Ладно, посмотрим что у тебя в холодильнике есть…
Глава 2
Глава 2
За короткое время кухня в однокомнатной квартиры сталинской постройки преобразилась, во-первых, Волокитина помыла ей всю посуду, которая стояла в раковине, потому что «у меня же еще тарелки есть, зачем мыть, если есть еще?». Во-вторых Виктор совершил набег на комнату-склад, подобрав там все, что нужно было для «днерожденного» торта на быструю руку, а также раздобыв совершенно новенький кухонный фартук, который, судя по виду и не надевали ни разу.
Была открыта первая бутылка «Массандры», бокалов дома у Лили не нашлось, но зато был ящик (конечно же) граненных стаканов, которые Волокитина тут же ополоснула и вытерла начисто новеньким вафельным полотенцем. И Алена Маслова подняла граненный стакан с «Массандрой» и сказала, что они тут сегодня собрались Машкин день рождения отметить, но она раньше Лилю знала только как противницу на площадке, а она оказывается мировая девчонка, так что давайте первый тост за знакомство, а уже потом будем Машу поздравлять.
Чокнулись, выпили. Виктор залпом проглотил свою порцию и надел через голову кухонный, фартук из белой клеенки с изображением каких-то фруктов, завязал его за спиной и закатал рукава, достал небольшой эмалированный тазик и тут же смешал в нем яичный порошок с водой, отмерив нужное количество все тем же граненным стаканом. Все манипуляции он проводил прямо на кухонном шкафчике с посудой, не занимая стол, за которым и происходило основное действо.
— Нет, вот есть что-то успокаивающее в том, когда смотришь как мужчина на кухне и в фартуке возится. — говорит Алена, наливая всем еще по одной: — так и должно быть. Kinder, Küche, Kirche, в средние века женщин вообще из кухни не выпускали, а теперь наш черед настал. Я вот если найду себе мужика — запру его на кухне и пусть домашними делами занимается.
— Зачем? — удивляется Лиля: — скучно же будет. Девчонки, а я только что вспомнила! — и она срывается с места и исчезает.
— Как зачем, — говорит Алена ей вслед: — потому что нормального мужика только выпусти в город как к нему такие как вы тут же клеиться начинают! Неет, за свое счастье нужно бороться. Я вот думала у меня с Серегой Холодковым выйдет, ан не свезло. Кобель. Совсем как Витька.
— А чего Витька сразу? — отзывается Виктор, замешивая тесто: — я, между прочим, никого не трогаю, примус починяю. То есть торт делаю.
— Это правильно. — кивает Волокитина: — девушки спасли парня от дракона, теперь он им тортик приготовит. Так сказать, целомудренная версия старой сказки для детей.
— Вот! — на кухне снова появляется Лиля, в руке она несет трехлитровую банку: — венгерский компот со сливами! Кисленькие! Я там оставила пару банок, если что с похмелья хорошо будет!
— Маша, и чего ты раньше не говорила, какая у тебя подруга классная! — тут же расчувствовалась Айгуля и отобрала банку у Лили: — смотри, она все предусмотрела! А открывашка где?
— А зачем открывашка? — Лиля отбирает банку обратно и ставит ее на стол. Примеривается и поднимает руку вверх. Виктор на мгновение замирает, уж больно знакомое движение…
— Ха! — и либеро «Красных Соколов» ударяет локтем прямо в центр жестяной крышки!
— Бергштейн, ты с ума сошла⁈ Поранишься же! — отодвигает ее в сторону Волокитина: — ты чего⁈
— Все. — отвечает Лиля: — если ударить в центр крышки, то края поднимутся. Сейчас там можно пальцами или ножом подцепить и все… я всегда так открываю.
— Идеально выполненный ороси хидзи атэ. — качает головой Виктор, отряхивает руки от муки и протирает полотенцем, берет банку и двумя большими пальцами — толкает поднявшийся край крышки, легко открывая ее: — поистине ты человек многих талантов. Не удивлюсь если Лиля сейчас будет у бутылок горлышки ребром ладони отбивать.
— Бергштейн, я, кажется, ясно сказала — без пьяных приколов! — грозит ей пальцем Волокитина.
— Так я и не пьяная еще! — возмущается та.
— А это нужно исправить! — подхватывает Алена и поднимает граненный стакан, наполовину наполненный «Массандрой»: — давайте выпьем за нашу Машу! Лучшая бомбардир! Классная диагональная! Прекрасная добивающая! Правда на распасовке и подвесе у нее не руки а крюки какие-то, но тут уж ничего не попишешь. У всех свои недостатки. Зато! Она замечательная подруга. Вот просто не подруга, а сокровище, как из «Острова Сокровищ», так и тянет ее на необитаемый остров вывезти и прикопать поглубже чтобы никто не нашел…