Первичные «клетки» Минус-цивилизации
Каждая цивилизация состоит из первичных структур, которые, взаимодействуя, создают своего рода живительную ткань цивилизации. Если говорить современными терминами, это — сеть её существования. Чтобы тебе, читатель, было понятно, о чём идёт речь, поясним: такой первичной структурой мусульманской цивилизации является джаамат. Это особое объединение, сочетающее в себе черты и боевой единицы, и духовного собрания, и хозяйственной структуры. Образуются джааматы вокруг признанных лидеров и тесно взаимодействуют между собой.
В иудейской цивилизации такой первичной «клеткой» выступает кагал — религиозная община, складывающаяся вокруг одной или нескольких синагог в данной местности. Эта духовно-социальная структура подчиняет и регулирует все стороны жизни ортодоксального иудея. И взаимоотношения еврея с собратьями внутри кагала, и его активность за пределами общины в профессиональной, общественной и бытовой сферах. Во главе кагала обычно стоит ребе — глава одной из синагог, очень влиятельный и образованный член кагала.
Православная цивилизация — и это стало почти общим местом — базировалась на общине. Последняя исстари носила социально-хозяйственный и культурно-религиозный характер. Именно общины были теми кирпичиками, из которых возводилось здание Русской цивилизации. Именно община задавала основные ценности, стереотипы поведения и алгоритмы действия русских. Она в решающей степени регулировала хозяйственный уклад и общественную жизнь, определяла многое в отношениях власти и «народной толщи». На ней покоилась политическая система Российской империи.
Исходной «клеткой» западной цивилизации стала компания, корпорация — как субъект экономической деятельности. Сама логика развития Запада вела к тому, что хозяйственная деятельность, подчиняла и определяла остальные сферы деятельности — и общественную, и политическую, и даже духовную. Это нетрудно заметить на примерах двух течений протестантизма — англиканства и кальвинизма. Их можно назвать «корпоративными религиями». Они прямо обслуживают нужды денежного строя.
Что выступает «клеткой» для Китайского мира? Вопрос очень непростой. На наш взгляд, — учреждение, сложная иерархическая структура. С ее помощью китайцы сознательно регулируют все стороны материальной, социальной, экономической и духовной жизни. В учреждении сплавляются воедино канон и традиция, ритуал и почитание старших, предустановленный порядок и сознательное управление поведением больших масс людей.
А что же тогда является структурой-первоосновой Античеловечества, Минус-цивилизации?
Поскольку Минус-цивилизация выступает закономерным результатом развития индустриального и капиталистического мира, то очевидно, что эти структуры есть не что иное, как продолжение базисной единицы Западной цивилизации — корпорации, компании. Однако со скачком от капитализма к регрессивному, упрощающему человечество чудовищу постиндустриализма происходит и зловещая мутация самой корпорации. Можно сказать, превращение некогда здоровой клетки в раковую метастазу.
Вот наш вывод: в Античеловечестве корпорации превращаются в МЕТАГРУППЫ.
Метагруппы — структуры господства
Это превращение происходит из-за качественного изменения природы современного бизнеса. Он приобретает самое широкое толкование. Ведь что такое «бизнес» в дословном переводе на русский язык? «Дело». Речь в современном бизнесе идёт не только об экономике, а о всех составных частях общества — политике, войне и культуре.
В современном бизнесе стирается разница между экономикой, операциями спецслужб, войной, психологическими акциями и политикой. В пору безраздельного господства денежных отношений на Западе наступает полное обращение власти, информации и ресурсов друг в друга через деньги (конкретно — через доллары). Бизнес охватывает экономику, политику и медийную сферу. Последняя же, в свой черёд, есть сфера общества, культуры и духа в условиях развитого постиндустриализма.
Таким образом, метагруппа как злокачественная мутация традиционной корпорации. Только бизнес этот тотален, представляя из себя систему конвертации и получения силовой прибыли за счёт переливов ресурсов, информации и власти. Метагруппа — организация метадействия для Шеддим. Действия, вооружённого богатым арсеналом технологий «захвата трофеев». Эти технологии позволяют Античеловечеству достигать своих целей и обеспечивать желаемые для него условия жизни за счёт деградации и разрушения остального человечества, за счёт подрыва основ других цивилизаций и сужения вариантов будущей Реальности. «Чужие» пожирают наше завтра.
Итак, постараемся описать метагруппы — тайну и артефакт Минус-цивилизации. Без такого описания нам не сразить легионы хлынувшей на нашу планету Тьмы в последнем сражении Добра и Зла. Без этого русским никогда не подняться с колен. Не обеспечить русскую перспективу.
Поразительно, что при тьме-тьмущей книг, посвященных современному западному обществу, нет ни одной работы, которая всерьёз и глубоко постаралась бы проникнуть в главную технологическую тайну Шеддим-структур. А ведь понять — значит расколдовать, найти ключ к заветной двери и выбраться из лабиринта, в конце которого нас поджидает ужасный Минотавр. Поэтому не будем смущаться неисследованностью темы, а постараемся хотя бы штрихами, хотя бы контурно определить дальнейший путь исследования. Мы попытаемся проложить тропу, по которой, как мы надеемся, дальше пойдут десятки, а то и сотни исследователей и практиков. Именно им предстоит детально разобраться в механизмах действия метагрупп и структурах их построения, познать секреты их уязвимости и деградации. Предстоит создать технологии и приемы для борьбы с ними.
А эту главу, читатель, считайте введением к будущим исследованиям, рабочим планом и прогнозом.
Итак, метагруппы действуют по всему пространству социума, охватывая экономику, политику и медиа-сферу. Они вовлекают в свой оборот все аспекты общества, межличностные и групповые отношения, культуру во всех её проявлениях — от самого элитарного искусства до вульгарной поп-культуры, и даже эзотерику. Их деятельность возможна благодаря чрезвычайно изощрённому набору технологий. Метагруппы проецируются на природный, технологический и виртуальный миры, их деятельность развёртывается в Текущей Реальности и достигает её вероятностных отражений. Но сердцевина, основа метагруппы всегда остаётся неизменной: присвоение, захват, грабёж.
Метагруппы достигают своих целей за счёт насилия и реквизиции ресурсов у других цивилизаций. Они упрощают их и в конечном счёте уничтожают. Они могут только потреблять, властвовать и грабить. Нынешняя жизнь в стране Эр-Эф даёт немало ярких и сочных образов — живых иллюстраций этого принципа. Огромный завод, который когда-то делал белоснежные космические корабли, а теперь попал в руки варваров. Теперь там устроены огромные склады для турецкого ширпотреба, и ревут моторы огромных грузовиков с фурами. Уникальные станки, хрупкие приборы разломаны на металлический лом или в лучшем случае проданы за доллары, на которые новые хозяева построили себе виллы на Рублевке. Или вот другая картина: толпы пресыщенной «золотой молодёжи», проводящей наркотическо-дискотечный шабаш среди остатков так и не достроенной атомной станции, топчут величественный остатки грандиозной цивилизации…
Метагруппы действуют прежде всего в сфере бизнеса, превращая в него все сферы жизни. Всё продаётся и покупается. Все люди должны стать экономическими сапиенсами для которых единственная ценность — деньги. Метагруппы приобретают тотальный характер, охватывая весь многослойный мир постиндустриальной эры. Это главная отличительная черта метагруппы. Она схватывает в рамках одной структуры полного цикла все этажи, все стороны мира ради одной-единственной цели: выжимания соков из многих ради существования немногих.
Теперь поговорим о тех сферах, где орудуют метагруппы. И начнём с экономики.
Прежде всего, мы наблюдаем деятельность метагрупп в области «белых», совершенно законных областях экономики и финансов. Здесь они берут под контроль самые доходные, ключевые для постиндустриального общества ниши. Это — виртуальные финансы и инвестиционный бизнес. Гораздо реже метагруппы включают в себя крупнейшие производственные компании. Упор на виртуальный капитал совсем не случаен. Ведь метагруппы располагают почти неограниченными источниками финансовых средств, благодаря чему в нужный момент можно использовать любое производство в своих целях. Любого индустриала можно контролировать через финансовые потоки или заёмный капитал. Или через систему мобилизации денег с помощью выпуска ценных бумаг. Имея такие орудия господства, можно помыкать производством, не покупая его формально, не участвуя в собственности производящих компаний, не сажая своих людей в кабинеты управляющих заводами. Да и зачем покупать производство в условиях торжествующей глобализации? Оно сковывает подвижность метагруппы, привязывает её деньги к конкретной отрасли, региону или стране. Делает более заметными её финансовые потоки. Зачем «чужим» свои заводы и фабрики. Нынче только деньги покажи — и к тебе в поисках заказов прибежит толпа конкурирующих производителей из Азии, Восточной Европы, бывшего СССР…
Поэтому в «белой» экономике метагруппы заняты финансовыми спекуляциями, банковским делом, инвестиционным бизнесом. Они оставляют производительные компании традиционному капиталу. Но оставляют таким образом, что контроль над старым капиталом всё равно остаётся в руках метагрупп. Именно они направляют и обслуживают финансовые потоки.
Но метагруппы действуют и в «серой» экономике. В этой области вполне легальные корпорации уклоняются от уплаты налогов. Метагруппы используют «серую зону» по двум направлениям. Их головные структуры выводят свои капиталы в оффшорные зоны, уходя из-под юрисдикции крупнейших западных государств. С другой стороны, метагруппы берут на себя обслуживание других компаний в «серой экономике», помогая им избегать уплаты налогов. Они постепенно втягивают в свои схемы реальный сектор, подчиняют его себе и обеспечивают ползучую криминализацию производителей. Сначала они делают их своими младшими партнёрами — а потом и бесправными вассалами.
Наконец, есть экономика «тени». Как правило, под ней имеют в виду преступные, незаконные сферы деятельности: оборот наркотиков, проституцию, контрабанду, незаконное производство оружия и торговлю им, бизнес на контрафактной фармацевтике, операции с донорскими органами. О конкретных механизмах действия метагрупп в криминальной среде мы скажем ниже. А пока отметим, здесь метагруппы видят очень перспективное поле деятельности, где можно резко увеличивать свои богатства, а значит — и могущество.
Обратимся к поприщу политическому. Прежде всего, метагруппы самым активным образом обозначают свое влияние и присутствие в сфере законной, легальной политики. Это — политика президентов и премьеров, парламентов и партий. Тут есть принципы выборности, разделения властей, гласности. В общем, все принадлежности современной западной демократии. Шеддим придают этой сфере огромное значение. Хотя многие исследователи отзываются о легальной демократии Запада как о ширме и бутафории, это не совсем так. Легальные политические механизмы по-прежнему играют решающую роль для обеспечения повседневного функционирования западного общества. Но за последние тридцать лет метагруппы сделали всё, чтобы проникнуть в каждый уголок легальной демократической системы. Они обеспечили своё представительство и тайное влияние в каждом политическом институте «развитых стран».
Но ещё более пристальное внимание Античеловечество уделяет той части политики, которая не видна широкой общественности. Той, что стоит за спиной публичной политики и регулируется деятельностью закрытых и тайных обществ. Вот здесь Античеловечество приложило титанические усилия и внедрилось в Закрытую Сеть американского общества. Сообщество Тени постаралось захватить важнейшие её элементы и сформировать новое поколение богов Сети, призванное победить своих предшественников и конкурентов. А после — окончательно направить развитие западной цивилизации на путь, отвечающий целевой задаче сообщества «чужих».
Ну и, наконец, третья ипостась: Антиобщество, подобщество — криминал, царство голой силы. Проще говоря, это — мир организованной преступности. Эта часть общества прямо противостоит существующим политическим структурам. Здесь царят свои законы, главнейший из которых — ничем не ограниченное право сильного эксплуатировать, угнетать, а при необходимости — и уничтожать более слабых. В этом мире нет морали и нравственности. Вместо них — закон солидарности внутри банды-бригады. Но, как показывает многовековой опыт преступного мира, солидарность действует лишь до определённой степени и легко превращается в кровавую борьбу внутри стаи за передел власти и влияния.
Практически каждая метагруппа тесно взаимодействует с преисподней социума, решая при помощи криминала целую гамму задач. Но одновременно новые кочевники и подпитывают подобщество. Канализируя деньги криминала, метагруппы обеспечивают их «отмывание» и направляют их в сферы реальной экономики. Преступность становится неотъемлемым элементом бизнеса метагруппы.
Подобщество-криминалитет дополняет легальный и конспирологический арсенал метагрупп инструментами предельного насилия и принуждения. Преступность открывает перед новыми кочевниками возможность использовать любые средства и методы для достижения цели, не брезговать никакими методами для воздействия на конкретного человека и на целую общественную группу. Руками преступников можно разделаться с любым конкурентом, полицейским, неуёмным журналистом или расследователем, устранить неудобного политика или покончить с целой партией. Можно терроризировать банкиров и промышленников, которые почему-то не желают подчиняться метагруппе.
Арсеналы античеловеческих войн
В своей сатанинской деятельности Античеловечество пользуется богатым арсеналом, некогда созданным Америкой для противоборства с Красным медведем. Нет, не авианосцами и высокоточными ракетами, а оружием куда более тонким — организационным и ментальным. Если бы его создатели знали, в какие руки оно попадет!
Начнем с организационного оружия. Оно предназначено для поражения организаций, основы человеческой деятельности в экономике, политике и социальной сфере. Организационное оружие может пустить вразнос как отдельные корпорации, так и экономики целых стран. Причем сделать это можно без нанесения военных ударов или каких-либо «эффектных» действий, применение которых всем видно.
Первая модель оргоружия — модель структурной мины.
В любой экономической, политической и социальной структуре американцы научились безошибочно находить то, что незабвенный Ленин называл «слабым звеном». Наглядный пример применения структурной мины дает Чили 1970-1973 годов в правление президента Альенде. Янки решили его скинуть, парализовав экономику страны. Для этого они умело использовали водителей большегрузных трейлеров, спровоцировав их забастовку. Грузовые перевозки между городами остановились — и экономику страны поразил хаос. Когда генерал Пиночет вывел войска из казарм, законного президента никто не стал защищать.
Можно считать удачным применением структурной мины и внедрение в российскую власть наших финансистов-«реформаторов». Они в 1990-е годы настолько уменьшили бюджет нашей страны, что все, представлявшее хоть какую-то угрозу для Америки, умерло без денег. То есть, и русские Вооруженные силы, и русская аэрокосмическая индустрия, и наши центры высоких технологий, и система подготовки научно-промышленных кадров.
Второй вид оргоружия — это технология слабых резонансных воздействий или встречных волн.
Суть ее — в том, что любая, даже самая массивная и несокрушимая на вид организация может быть разрушена с помощью слабых толчков извне. Ведь даже самый монолитный колосс периодически выходит из равновесия, испытывая большие или меньшие внутренние колебания. Стоит засечь их ритм — и можно наложить на него ритм внешних слабых воздействий, резонансных с внутренними волнами. Механизм действия этого вида оргоружия мы подробно описали в главе «Хроники объявленной смерти», посвященной уничтожению Советского Союза.
В ХХ веке выяснилось: в основе любой организации всегда лежит нечто совершенно нематериальное, полностью духовное — смысл. Или мечта. Или яркий образ. Или личностно оформленная Цель. В основе всего: концерна, консорциума, государства. Исходя из цели-мечты-смысла, формируются и стратегия, и особенности управления, и поведение, и разделение функций по степени важности. В бизнесе при всех прочих равных условиях предприниматель, одержимый мечтой и достижением идеальной цели, побивает делягу, думающего только о голом чистогане. Идеализм, скрещенный с деловой хваткой, оказывается неизменно сильнее корыстолюбия. И та же история — с государствами. Все должно тянуться к чему-то более высокому, нежели прямая цель организации.
В чем была сила Генри Форда и его корпорации? В том, что он делал не автомобили, а производил американский образ жизни. Поэтому совершенно не случайно современные мировые корпорации из кожи вон лезут, чтобы создать свои собственные идеологии, чтобы пропитать каждого своего работника духом Смысла и Общего Дела. В самой что ни на есть материальной сфере нашей жизни, в экономике, главным структурообразующим принципом выступает идеальное!
Когда конструкторы организационного оружия это осознали, то создали третий его вид — технологиюубийства смысла организаций.
Если выдернуть из корпорации или государства становой хребет смысла, то они в худшем случае рассыпаются. В лучшем — превращаются в машины для извлечения прибыли, которые всегда проигрывают одухотворенным, осмысленным системам. Самый главный пример удачного применения убийства смысла — это печальная судьба СССР. Империя обладала огромными запасами ресурсов и неиспользованных технологий, опережавших весь мир, а ее финансовые возможности были неизмеримо большими, чем у нынешней Россиянии. Но как только советский народ при Горбачеве (через «Огонек», телевизор и «Московские новости» под командованием Идеологического отдела ЦК КПСС) убедили в том, что страна — дерьмо, история — помойка, а лучшая жизнь — на Западе, все рухнуло. Пришедшие на развалины Империи «вожди» заявили: главный смысл нашего демократического государства — жить и обогащаться. Теперь мы все должны быть эгоистами. Чем больше у нас богатых — тем богаче страна. И никакого Смысла, никакого Общего дела. А что в итоге? Россия стала страной, которая стремительно скатывается вниз, все больше отставая от Запада. На место великих мечтателей, одержимых великими целями конструкторов и капитанов индустрии пришли «делатели денег», которым все равно, чем руководить: нефтепромыслами, сетью закусочных или авиацией. Лишь бы были финансовые потоки,, которыми можно рулить.
Другой пример? Он, как говорится, от обратного. Как только Стив Джоббс вернулся в умирающую компьютерную компанию «Эппл», он снова вдохнул в свое детище смысл, сумел зажечь души работников своей мечтой. Он стал продавать не компьютеры «Макинтош», а личных помощников человека.
Есть четвертый вид оргоружия, которые мы называем неорганическими имплантантами. Или, говоря исконно русским языком, прививкой чужеродного тела.
Это, например, когда какая-либо страна принимается глупо заимствовать организационные структуры или методы управления, хорошо показавшие себе в другой цивилизации, то в результате разваливает национальную экономику. Скажем, американские компании, куда пришли японцы и стали насаждать японские методы управления, оказались в полном упадке. Точно так же попытка насадить западные системы управления в банковской сфере Японии окончилась концом «японского чуда» в 1991-м. А о плодах насаждения чужих оргструктур в России и говорить не надо — все и так видно.
Иначе и быть не могло: ведь организации — это производные от культуры, от топоса создавшего их народа. Если способы управления работниками и потребителями продукции, чужды родной культуре, итог всегда получается плачевным.
Организационное оружие такого рода — это навязывание противнику именно тех организационные структуры, что его погубят. Или послужат выполнению не его, а твоих задач. Например, приватизация «по Чубайсу», шедшая в России в 1992-1994 годах, служит ярчайшим примером прививки чужеродного тела. Она навязала нам в роли основной организационной единицы экономики изолированную частную компанию. В России оказались разрушенными все вертикально интегрированные холдинги. Сегодня их пытаются собрать вновь, но дело наталкивается на громадные трудности.
Госкомимущество Чубайса, где котором американские советчики кишмя кишели, буквально терроризировало промышленников: не приватизируетесь сами в кратчайшие сроки — придем мы и сделаем это сами. Люди, не разобравшись толком, очумело акционировались. Ныне миллионы долларов, которые могли бы пойти на развитие и новые разработки, гробятся на скупку ценных бумаг и соединение разбитого. Скажем, русские конструкторы на фирме Сухого пытаются сделать новейший истребитель, сохранив и мощь страны, и обеспечив ей возможность зарабатывать на экспорте оружия до 2040-х годов. Но для нового истребителя нужны новые легкие сплавы. Предприятие же, где их делают, не вошло в единый авиастроительный концерн, а досталось по чубайсовой приватизации банде трофейщиков, которое производство специальных сплавов развалила, а предприятие — разграбило…
Шестой вид организационного оружия — коммуникационно-информационное.
Это — контроль Америки над 85 процентами телекоммуникаций в мире, тотальное прослушивание конкурентов и добыча важнейшей информации. Благодаря спутниковой системе перехвата сообщений «Эшелон» американские корпорации не так давно перехватили ближневосточные контракты у европейских авиастроителей. Аналогичный вариант прослеживается и в компьютерном деле. Многие специалисты мира уверены в том, что в операционной системе «Windows» есть каналы тайной откачки информации из компьютеров. С возникновением Интернета в браузерах появились системы, которые вытягивают информацию из твоего компьютера в то время, когда ты входишь в Мировую Сеть…
Перед нами — многоликое организационное оружие, читатель. В своем предельном варианте оно плавно переходит в оружие более высокой ступени. Незримое и бестелесное. Эзотерическое.
Эзотерические войны — войны смыслов. В них при помощи специально спланированных операций корежится, перекодируется шкала ценностей атакуемой культуры, меняется ее смысл, разрушается ее топос. Поэтому для успеха в эзотерической войне самое главное — выявить основные ценности противника, а затем — исказить и разрушить их. И, наконец, вживить на их место ценности, неорганичные для противоборствующей стороны. Поэтому эзотерическая война — это война прежде всего культур. Причем от культуры самой высокой — до культуры потребления, культуры повседневности, обыденной жизни.
Русские в ХХ веке стали самой большой жертвой эзотерической войны, проведенной против нас Американской цивилизацией. Итоги ее оказались потрясающими. Если Германия и Япония после поражения в обычной, «горячей» войне 1939-1945 года, даже после ковровых бомбардировок, хотя и потеряли миллионы людей, однако сохранились как единые страны и не утратили источники жизненной силы, то Россия после эзотерической агрессии перестала существовать как единая страна, понесла (и еще несет) чудовищные экономические и военные потери.
В Советском Союзе были умные, но скучные интеллектуалы. Но они, были полностью правы, когда гневно бичевали в своих бесцветных газетах «чуждые нравы», стиляг, джинсы, рок-музыку и прочие попытки подражать Западу. Джинсы действительно убили Империю, поскольку вырастили перепрограммированные поколения. Тогда Империи нужно было изменить смысл джинсов. Мол, ребята, вы нам подсовываете штаны от «Монтаны» и «Левайз»? Вы передаете по «Голосу Америки» и Би-Би-Си «Битлз» и «Скорпионз»? Отлично. Мы это принимаем. Но мы меняем их смысл. Джинсы и рок стали символами молодого, динамичного поколения? Да мы просто завалим страну и тем, и другим, джинсы перестанут быть символом. Но правители Советского Союза до этих простых вещей так не додумались. Они даже не подозревали, что против страны ведется эзотерическая агрессия.
Враги отлично понимали: русская цивилизация основана на творчестве. Символ русскости — созданный фантазией Алексея Толстого инженер Лось, который, прихлебывая морковный чай в холодном сарае, глядит на творение свое — космическую ракету. Убей у русских способность творчества — и ты убьешь их. А что есть творчество? Это — создание нового, труд, производство. Противостоит творчеству не свобода, как нас убеждали лукавые враги, а потребление. Американцы своими джинсами пропагандировали у нас не свободу (ерунда это все!), а неограниченное потребление. Думай не о Марсе, а о тряпках. Им это удалось. СССР пал.
Враги смогли превратить русских из творцов в безудержных потребителей. Причем в потребителей крайней степени — в «трофейщиков», носителей психологии мародерства. Современный читатель прекрасно помнит, как значительная часть нашего народа, уподобившись стаду баранов, обеими руками голосовала за разрушителей страны, уповая на поток заграничного барахла. В 1996-м вся агитация была построена крайне примитивно, но действенно: если не выберете Ельцина — исчезнут колбаса, тряпки и кроссовки. Подействовало! Россиянский обыватель голосовал не за демократию, не за свободу, а именно за шмотье и колбасу. Совершенно не думая о том, что он еще заплатит за эти кроссовки и колбасы запредельную цену…
В предельном варианте такая эзотерическая война должна довести русских до финала, описанного в одном из современных рассказов фантаста Евгения Лукина. Там русского мужика забирает милиция. Ведь он держит дома запрещенные предметы: верстак, рубанок, набор инструментов, пытаясь что-то мастерить. Он не хочет вести себя так, как предписано Новым Мировым Порядком: только пить, трахаться налево и направо, смотреть целыми днями телевизор и покупать лишь импортные вещи.
Лукина отлично дополняет Константин Крылов, который предсказывает Московские Процессы по обвинениям русских в «тоталитарных комплексах». При Новом Мировом Порядке считается преступным стремление русских наделять некоторые вещи ценностью, которая превосходит их рыночную стоимость. Русские все время пытаются искать правду. У них есть чувство прекрасного — а не западное понятие о дизайне. Совершенно тоталитарно нерыночное стремление любить одну женщину, а не предаваться свободному сексу на условиях купли-продажи. В новом мире верность мужчины и женщины друг другу рассматривается как вид рабства.
Успешность организационных и ментальных войн Античеловечества против русских просто поражает. Как же они создали чудо-оружие?
С помощью самой опасной науки ХХ века — психологии.
История психологии — это история, как величайшие научные открытия, сделанные зачастую во имя светлых целей и прекрасных идеалов, ставились на службу войне, уничтожению, манипуляции людьми. Психологическое оружие по своей эффективности в ХХ столетии оказалось намного эффективнее ядерных зарядов.
Уже в самом начале, полтора века назад, психология открыла удивительные вещи — принципиальную основу ментального оружия. Например, что человека можно зомбировать, заставив воспринимать не истинную, а искаженную картину мира.
Едва ли не сильнейшее воздействие на формирование психологического оружия ХХ века оказал психоанализ Фрейда. Он постулировал наличие двух основных врожденных человеческих инстинктов — инстинкта продолжения рода и инстинкта смерти. Собственно, вся психическая деятельность по Фрейду есть борьба двух этих инстинктов. Сделав такой вывод, Фрейд последовательно свел психику к обслуживанию двух основных инстинктов. Самое высшее проявление человеческого разума, духа, чувств, в конечном счете объяснялось феноменами рождения, умирания и секса, который в каком-то смысле объединяет рождение и умирание. Такое понимание прямо провоцировало на создание психологического оружия, использующего самые глубокие и темные инстинкты человека.
Курт Левин — подлинно титаническая и одновременно — эзотерическая, загадочная фигура в психологии ХХ века. Он выступил зачинателем трех важнейших линий, в решающей степени сформировавших картину ХХ века. Речь идет о современных методах стратегической неконтактной войны, берущей начало от ковровых стратегических бомбардировок США в годы Второй мировой войны и достигшей своего наиболее полного воплощения в американских операциях в Ираке 1991, Югославии 1999 и в Афганистане 2001-2002 годов.
Во-вторых, он же оказался у истоков системы коллективного принятия решений и иерархической совмещенной системы управления, базирующейся на корпоративной вере, принятой в качестве безусловной ценности. Эта система впервые начала эффективно применяться в Японии, и потому получила название японских методов управления. Однако эта система как-то незаметно, уже с учетом национальных особенностей постепенно распространилась на весь мир, и сегодня она является едва ли не несущей конструкцией управленческой культуры всех крупнейших транснациональных корпораций.
И, наконец, третье. Именно Курт Левин создал технологии программирования индивидуума через скрытое и зачастую даже не осознаваемое поведение коллектива (причем этот коллектив тайным и определенным образом тоже запрограммирован под решение вполне конкретных задач), и эти технологии стали оборотной, темной стороной практически всех социальных технологий современного западного общества.
В начале ХХ века возникла первая собственно американская фундаментальная психологическая теория, получившая название «бихевиоризм». Ее основоположник Уотсон заявил: «Изучать можно только поведение. Сознание вообще не представляет интереса, так как не поддается исследованиям. Поведение человека надо изучать точно так же, как и поведение животных и перестать вести праздный разговор о сознании. Абсурдно, изучая поведение животных, заниматься конструированием их сознания…»
Сам Уотсон стал не только президентом Американской психологической ассоциации, но и большую часть жизни успешно занимался бизнесом. Он делом доказал то, что людей можно дрессировать, что при постоянном повторении простых и понятных образов в увязке с позитивными результатами для индивидуумов можно сформировать абсолютно устойчивую модель поведения. Хорошо себя ведешь — получаешь кусочек сахару. И будешь себя потом вести так, как надо…
Закон аффекта Уотсона гласит: «В случае, если какое-то действие приводит к желательным результатам, вероятность его повторения возрастает, а если к нежелательным последствиям — снижается». То есть, классический принцип дрессировки по дедушке Дурову. Казалось бы, тривиальный вывод был использован, начиная с середины ХХ века, практически всеми ведущими державами мира в психологической войне друг против друга. Простые, понятные, впечатавшиеся в сознание образы и фразы, повторяемые до сумасшествия, и увязываемые с поощрением или наказанием для индивидуумов, в итоге сформировали идеологию основных участников исторической драмы Второй мировой войны. Именно пропаганда, построенная на простых, понятных, четких и однозначных мыслях и образах, самым жестким образом нацеленных на поощрение или устрашение, стали средством, сформировавшим массовое сознание в Америке, Германии и России.
Последний великий бихевиорист, Скиннер, довел технику обучения-дрессировки до совершенства. Он смог научить голубей играть в пинг-понг. Обучив голубей клевать нужное место на телеэкране, Скиннер смог добиться, чтобы они направляли боевую ракету к заранее намеченной цели. Скиннер учил, что из человека с помощью соответствующего подкрепления можно сделать все, что угодно. И, как положено последнему великому бихевиористу, довел это до логического конца. В 1972 году он предложил на основе технологии позитивного подкрепления и контроля стимула (контроля за поведением) создать общество запрограммированной культуры, в котором все граждане будут довольны и счастливы.
Собственно скиннеровское методологическое обеспечение и разработанные им конкретные технологии, методы и операции научения стали краеугольным камнем американской массовой культуры. Одновременно они вошли в арсенал психологических войн. Оружие бихевиоризма сначала создавало отрицательные и положительные стимулы, затем жестко закрепляло за ними конкретные образы и, наконец, наполняло эти образы смыслом, ориентированным на систему ценностей и интересов обладателей психологического оружия.
Именно бихевиористское оружие в значительной степени погубило нашу великую державу. Сначала была искусственно сформирована и трансплантирована в советскую действительность система позитивных образов: джинсы, концерты рок-музыки, полные прилавки западного магазина, роскошная американская машина, смеющиеся и улыбающиеся люди. После первичного внедрения образов настала очередь постоянно повторяемых, внедряемых в массовое сознание слоганов-девизов: «демократический Запад», «изобильный рынок», «политические свободы», «партийная бюрократия», «коммунистический террор», «сталинские репрессии» и т.д и т.п.
Затем в отупевших головах советского быдла была установлена четкая и однозначная зависимость между первым и вторым. Американские специалисты по психологическим войнам совершенно справедливо уподобили совковое быдло голубям Скиннера. Хочешь получит много джинсов, сникерсов и колбасы? Искренне прими миражи демократии, рынка и свобод в России. Если ты примешь эти ценности, то наступит счастье и изобильное потребление. Если ты откажешься от этих миражей — то тебя ждут репрессии, тоталитаризм и голод…
Так что зачастую психологи весьма неправы, когда рассматривают бихевиоризм, как тупую, скудную и нежизнеспособную психологическую школу. Конечно, ей не удалось добраться до глубин человеческого подсознания, подобно Фрейду. Не смогла она и разработать изощренную понятийную структуру, которую создал Курт Левин. Не достигла она больших успехов и в понимании сложнейших проблем мыслительной деятельности человека. Однако бихевиористы дали в руки управителей истории чрезвычайно эффективный, хотя и простой инструмент дрессировки общепланетного быдла, превращения его в послушное двуногое стадо.
Закончим же мы наш выборочный, сжатый обзор достижений западной психологии ХХ века открытием нейролингвистического программирования — NLP. NLP вобрало в себя достижения практически всех школ психологической науки, обобщило, классифицировала и ввела в систему множество практических методик психотехники и специальных психологических инструментов, накопленных теоретической и практической психологией более чем за вековой период.
NLP исследует связи, имеющиеся между нашими мыслями, речью и действиями, то есть тем, что связывает нас с другими людьми, с окружающим миром и его духовным измерением. Основоположники NLP, Бендлер и Грендлер, называют среди учителей трех выдающихся ученых — Франца Перлза, новатора психологии и создателя гештальт-науки Джереми Саттира, лидера в области семейной психотерапии и Мильтона Эриксона, всемирно известного гипнотерапевта. Однако мы с полным основанием добавим еще по меньшей мере двух авторитетов — Скиннера, основателя бихевиоризма, и Норберта Винера, основоположника кибернетики, который уподобил человеческий мозг чрезвычайно сложному и гибкому компьютеру.
По сути, NLP — это технологизированный, приспособленный для каждодневного применения мягкий гипноз, незаметный для окружающих. Наиболее развитая и действенная система обнаружения реальных мыслей и психологического состояния человека по различного рода внешним признакам особенностей поведения, мимики, психомоторики и тому подобному. NLP — это отработанная, оцененная по эффективности, классифицированная и привязанная к конкретным ситуациям библиотека моделей поведения человека или социальной группы в наиболее целесообразном с точки зрения достижения конкретных целей ключе. NLP — это самая отработанная на сегодняшний день в западной психологии система психотехники, скрытого воздействия на других людей, которое осуществляемого помимо их сознания, воли и желания. NLP — это открытая система, позволяющая вбирать в себя все последние достижения других школ, и ставить их на службу решению главной задачи — целенаправленного программирования их поведения.
Таким образом, западная психология ХХ века стала чрезвычайно действенным средством для создания эффективных ментальных вооружений.
Убийцы культуры
Метагруппы наиболее последовательно проявили себя на поле западной культуры. Не где-нибудь, а именно здесь мы находим их завораживающее могущество. Их умение достигать цели, несмотря на все поставленные препятствия.
Сфера культуры для Сообщества Тени важна не менее, чем техносфера. Если техника определяет динамику движения человечества, то культура устанавливает возможности и границы адаптации людей к изменяющейся техносфере, к внешним условиям. Именно культура создает предпосылки к тому, чтобы техносфера, общество и природа развивались согласованно. Культура — это сокровищница универсальных форм деятельности человека и технологических инструментов. Мы в то или иное время извлекаем их из культуры, эффективно используя в других сферах деятельности, в экономике, политике или финансах.
Поэтому в рамках стратегического курса Сообщества Тени на упрощение и деградацию рода людского оно перекодируют культуру. Это становится едва ли не ключевой его задачей. Сообщество тени и его периферийные структуры действуют во всех трёх слоях культуры.
Прежде всего, в высокой, элитарной культуре. Именно здесь находятся произведения литературы, живописи и музыки, оперы и балета, кино и телевидения, в которых наиболее полно воплощаются идеалы и ценности той или иной цивилизации. Это — хранилище кодов, задающих стереотипы поведения и образцы для подражания для американцев, русских, китайцев и т.д. Здесь сосредоточены национальные святыни, память цивилизации и самые сокровенные мифы народов. Именно высокая культура задает язык коммуникаций внутри цивилизаций и определяет систему смыслов, ключевых для существования человека, социальной группы и цивилизации.
Высокое искусство не служит лишь одной элите. Оно задает систему координат для взаимодействия внутри народа, определяет национальный рейтинг ценностей, хранит в себе пластические образы, формы и сюжеты нации. В этом смысле высокое искусство выступает и как массовое. Даже если человек не читал Шекспира, Сервантеса или Достоевского, он всё равно живёт в обществе, пронизанном их воздействием.
Первая половина ХХ века — время не только вызревания и окончательного формирования метагрупп, но и эпоха рождения чудовищного «нового искусства», разорвавшего традицию искусства гуманистического. В ХХ веке появляется новая живопись, абстракционизм, примитивизм, супрематизм, конструктивизм, модернизм поп-арт и тому подобное. Эта живопись неразрывно связана с именами Малевича, Кандинского, Эрнста, Клее, Пикассо в определенные периоды его творчества, позднего Сезанна, Энди Уорхолла. В этом искусстве окружающий мир дробится, расчленяется и распадается на разрозненные, всё более простые составляющие. Вплоть до пустых полотен модернистов.
В те же годы появляется, оккупируя симфонические залы и звукозаписывающие студии, атональная музыка, отвергающая гармонию и совершенство. Атональная музыка — это диссонанс, деструкция, разрушение. Это звучание болезни, распада. Шомберг, Хиндемит, Кейдж, Пендерецкий запахнули врата гармонии, подменили божественное звучание сфер скрежетом и шумом ломающегося мира. Они отправились в путешествие по темным закоулкам человеческой души Дисгармоничная, истерзанная и затаённая, эта музыка стала предвестием эпохи конца человечества.
Схожие процессы происходили и в литературе. В ХХ столетии появляются романы, отрицающие все традиционные представления и каноны. Роман, где нет не только занимательности, но и сюжета. Действие заменяют бесконечные монологи и длящийся десятками страниц непрерывный поток слов, выдаваемый за стенографирование «потока сознания». Новый роман не только разрушал традиционную структуру классического произведения, но и решал куда более радикальные задачи. Он сломал структуру нормального, освящённого веками языка, он атаковал человеческое восприятие. Наконец, он уничтожал систему смыслов гуманистического мировоззрения. Джойс, Пруст, Бекет, Ионеско, Роб-Грийе, Натали Саррот, Дос Пассос — вот имена убийц гуманистической культуры, писателей-мясников, расчленителей языка, «раскрывателей сознания» тёмному потоку хаоса человеческого существования. Они разрушали и общество, и мораль. Они сделали западного человека потерянным и одиноким, оставили его один на один с судьбой.
У читателя может возникнуть вопрос: почему в главе, посвященной в основном организационным и экономическим вопросам, мы вдруг столько внимания уделили проблеме, на первый взгляд бесконечно далёкой от цен, прибыли, категорий господства и эффективности?
Ответим, читатель, на твоё недоумение. Одной из наиболее поразительных книг, прочитанных авторами в последние годы, стала работа Джека Уолконшоу «Тайны новой культуры». Несмотря на слегка сенсационное, отдающее «желтизной» название, автор проследил на огромном документальном материале источники финансирования и механизмы «раскрутки» звёзд новой культуры. Он называет имена многих творцов (если можно так выразиться) постмодернизма в живописи, музыке, литературе, в кино и театре. И оказалось, что деньги в постчеловеческую с позволения сказать культуру инвестировали те же самые люди и финансовые институты, кто финансировал революцию в России, приход Гитлера к власти и многие другие судьбоносные события минувшего века. Те же люди поддерживали одновременно ультралевых и крайне правых во Франции и Испании.
Все это творилось вполне осознанно и планомерно. Но зачем?
Наверное, разгадка имеет по крайне мере три аспекта. Во-первых, «новое искусство» выступает очень эффективным средством идентификации Минус-цивилизации, ее сплочения и противопоставления остальному человечеству.
Во-вторых, постмодернистское искусство проводит чёткую границу между поступательным развитием культуры и этапом упадка. Этот этап наступил бесповоротно. Стало быть, минус-«искусство» резко сузило роль культуры как сокровищницы, откуда можно черпать готовые методологии и технологии для применения в других областях жизни и деятельности. Это раньше культура была библиотекой форм творчества — а теперь нет. Тем самым, резко сужается способность человечества отвечать на вызовы истории.
В-третьих, постмодернизм стал лабораторией для отработки идей, образов, метафор и технологий, предназначенных для конвейерного производства массовой культуры. Вурдалаков и всяких извращенцев — на поток! Поп-культура превратилась в орудие подчинения деградирующих масс новым господам жизни, в инструмент управления толпами в подавляющем большинстве стран мира.
«Масскультура» стала сферой бурной деятельности метагрупп еще и потому, что именно она позволяет навязать населению, потребителям, инвесторам те представления и стереотипы, которые так нужны Минус-цивилизации для достижения ее целей. Масскульт как комплексная технология порабощения сознания порождён метагруппами. Масскульт навязывает подавляющему большинству землян ущербную психологию, построенную на ценностях и интересах, глубоко чуждых интересам человечества.
Наконец, существует ещё одна почти нигде не упоминаемая сфера деятельности метагрупп на социокультурном поле. Речь идёт о так называемом «нуар коммьюникейшнз» (noire communications) — чёрных коммуникациях.
Этот термин вы не найдёте ни в одном словаре или энциклопедии. Его не раскладывают по полочкам в статьях и монографиях. Тем не менее, он упоминается в выступлениях наиболее проницательных политических технологов, специалистов масс-медиа в числе самых эффективных методов воздействия на коллективное сознание. «Чёрные коммуникации» есть не что иное, как третий срез социально-культурной активности, наряду с «хай артом» и массовой культурой. Это — своего рода глобалистский термин эпохи постмодернизма, в нем смешиваются французское и английское слова. Это чётко не очерченное поле несловесных коммуникаций, своего рода «туннель эффектов». Это сфера коллективного бессознательного, сфера коммуникаций, где не нужны слова — они основаны на визуальных, звуковых и смысловых взаимодействиях. Своего рода коллективная экстрасенсорика, что ли. Именно с нею работали тоталитарные режимы, обеспечивая невиданное единение, воодушевление и взаимопонимание в своих обществах.
Пользуясь отлаженными и эффективными технологиями, метагруппы сделали особую ставку на noire communications, с успехом внедряя необходимые для них программы поведения и ценностные клише в коллективное сознание высшего уровня. Это своего рода нейролингвистическое программирование социальных групп и целых народов — в интересах Минус-цивилизации.
Зоны охоты
Таким образом, дорогой читатель, мы постарались показать, как и на каких полях орудуют метагруппы. Мы постарались хотя бы пунктирно показать, как наш враг оперирует в пространствах экономики, политики и культуры. Теперь сделаем следующий шаг и попытаемся схематично изучить ядро деятельности метагрупп, те сферы, где метагруппы добиваются своего тотального господства в современной цивилизации Заката.
Сердцевина мира метагруппы — виртуальные финансы. Чтобы понять это сложнейшее явление, попросим тебя, читатель, собраться и вместе с нами прочесть не самый простой текст российских философов-экономистов. Возможно, наиболее глубоких и проницательных продолжателей марксистской традиции — Бузгалина и Колганова:
«Виртуальный капитал — деньги конца ХХ — начала ХХI века — в отличие от эффективного капитала XIX века:
1) является глобальной виртуальной сетью, а не атомизированной совокупностью денежных единиц, регулируемой национальным государством, или совокупностью обособленных финансовых корпораций, единой во всех звеньях, стихийной и потому неподконтрольной национальным и наднациональным государственным структурам,
2) приватизирован ограниченным кругом частных лиц, но при этом им неподконтролен,
3) выполняет роль неоденег — универсального регулятора, всеобщего эквивалента, меры стоимости, средства совершения трансакций, сокровища и т.п. корпоративно-сетевого рынка, своего рода «сети сетей», что делает всю систему цен на товары, капиталы (в том числе инвестиции), на рабочую силу и т.п., трансакции сбережений зависимой от состояний этой суперсети,
4) обладает в силу перечисленных выше свойств качеством виртуального самовозрастания, накопления виртуальной и вероятностной ценности, выраженной, однако, в обычных деньгах — долларах или евро — ибо они тоже становятся виртуальными, лишь косвенно связанными с производством и накоплением прибавочной стоимости. Граница этой виртуального накопления, равно как и угроза его коллапса была в качестве гипотезы определена выше…
…При этом переход денег из виртуального бытия в реальное, выполнение ими своих функций связаны с тремя проблемами.
Во-первых, с огромным риском того, что генерируется система финансовых спекуляций (а это наиболее быстрорастущая сфера бизнеса).
Во-вторых, с их потенциальной неустойчивостью, ибо функционирование таких денег зависит от стихийного развития конъюнктуры мирового виртуального капитала. Спекулятивность виртуальных денег и крайняя неустойчивость финансовой сферы требуют гигантских трансакционных издержек (на содержание страховых институтов, охрану прав собственности и т.п., вплоть до защиты информации от хакерского посягательства).
В-третьих, такие деньги находятся в реальной зависимости от функционирования отдельных институтов глобального капитала. Последнее требует особого комментария.
Едва ли не впервые за предшествующие столетия эволюции капитала некоторый ограниченный круг крупнейших корпоративных структур (финансовые корпорации, центральные банки ряда государств, МВФ, МБ и некоторые другие переплетённые друг с другом системы) приобретают поистине фантастическую власть — власть, которая ранее была сконцентрирована лишь в объективном безличном феномене мировых денег.
Как таковые, виртуальные деньги и капитал:
1) создают возможность превращения сферы финансовых трансакций в особую, оторванную от производства и ускоренно разбухающую (вследствие как возможности получения спекулятивных прибылей, так и роста трансакционных издержек) сферу экономики,
2) являются адекватным механизмом и формой экспансии этой сферы,
3) создают угрозу (возможность) глобального финансового кризиса.
Учитывая, что неомаркетизация углубляет и глобальные проблемы человечества, а средством относительной стабилизации и регулирования этой системы является виртуальные деньги, несложно сделать вывод о том, что, вполне вероятно, в обозримом будущем кризис мировой финансовой системы может оказаться детонатором серии глобальных кризисов…» («Постиндустриальный мир и Россия» —, Москва, издательство УРСС, 2001 г., с. 143-147).
Продолжим цитирование Бузгалина и Колганова. Изучая виртуальный капитал, они делают основополагающий для понимания Античеловечества вывод о превратном секторе современной западной экономики.
«Этот сектор можно определить как социально-экономическое пространство, где воспроизводится в рассчитанном масштабе совокупность фиктивных стоимостных агрегатов (превращённых форм) и не создаются (как основной продукт его деятельности) ни материальные блага (блага, способствующие развитию личности), ни культурные ценности. С социально-экономической точки зрения превратный сектор есть сфера создания, потребления и превращения (трансакций), развёрнутая в глобальный виртуальный капитал. Историко-генетическая структура этого капитала даёт ключ и к сегодняшней структуре превратного сектора.
Во-первых, присущие ему виды деятельности надстраиваются не свободной (рыночной) конкуренцией, а путем сознательного контроля и регулирования рынка со стороны крупнейших монополистических объединений и государственных органов в той мере, в какой эта деятельность направлена на поддержание и расширение гегемонии корпораций, в том числе и государств как суперкорпораций…
Во-вторых, превратный сектор растёт вследствие развития отношений тотального корпоративно-сетевого рынка («рынка паутин»). Значительная часть менеджерской и маркетинговой деятельности — классический пример такого «плетения паутин».
В-третьих, важнейшим компонентом превратного сектора становится вся совокупность отношений, связанных с самопроизводством фиктивного капитала, которое на рубеже ХХ-ХХI веков в силу описанных выше обстоятельств становится системой «пузырей» виртуального финансового капитала. Эти «пузыри» пусты по своей сущности (в них не создаются материальные блага и культурные ценности), но они поглощают огромные, наиболее высококачественные ресурсы и взрывоопасны как оружие массового уничтожения.
Наконец, превратный сектор включает в себя такие сферы, как военно-промышленный комплекс и связанные с ним науку, образование, функционирование средств контроля, а также массовую культуру, где в действительности культурные ценности отсутствуют и др.
В целом превратный сектор может быть определён как паразитическая составляющая вторичных производственных отношений. Говоря образно, его можно сравнить со своего рода гигантским пылесосом, всасывающим наиболее ценные интеллектуальные, финансовые и тому подобные ресурсы общества и запирающем их в пыльном мешке, где человек-творец превращается в «человека в футляре»…» (Там же, с. 146-147).
Фундаментальное открытие русских учёных, собственно, и описывает ядро деятельности метагрупп. Это ядро, с одной стороны, приносит новым кочевникам фантастические доходы, а с другой стороны, является сердцевиной посткапиталистического «виртуального финансизма» как особого экономического режима постиндустриального общества Заката.
Наряду с виртуальными финансами второй важнейшей сферой действия метагрупп выступает политическая экономия в прямом смысле этих слов. То есть, сфера, где политическое господство превращается в экономические блага, где политические решения оборачиваются финансовым могуществом, где функции власти имеют конкретное денежное измерение.
Сфера политэкономии охватывает экономические последствия войн, специальных операций, гонки вооружений и развития военно-промышленного комплекса. Сюда же мы добавим и финансовые плоды политического взаимодействия Запада со всем остальным человечеством.
Наконец, друзья, есть ещё одна сторона сердцевины метагрупп — бизнес на Зле.
Деятельность Минус-цивилизации зловредна в самом прямом смысле слова, и потому нет ничего удивительного, что она научилась делать барыши на Зле во всех его обличьях. Это их родное поле, где с ними невозможно тягаться, где они — подлинные и окончательные хозяева. Поле это необозримо, именно оно даёт Античеловечеству неизмеримое преимущество перед остальными цивилизациями Земли.
О чем же конкретно идёт речь? Это — доходы от коммерческой преступной деятельности, и прежде всего — от торговли наркотиками. Сюда же поместим проституцию, торговлю детьми, незаконное захоронение промышленных отходов, нелегальный бизнес на иммиграции и медицине, а также самого разного рода кражи. Если верить последним (на момент написания этой книги) докладам Национального разведывательного совета США и Интерпола, то можно примерно оценить возможные доходы криминальных сообществ и связанных с ними метагрупп от бизнеса на Зле. Так, американцы подсчитали, что торговля наркотиками приносит до 300 миллиардов ежегодно. 12 миллиардов даёт затопление ядовитых и опасных отходов в океанах. (По другим оценкам, преступные синдикаты ежегодно добывают 22-23 миллиарда долларов от экспорта опасных отбросов производства, контрабанды запрещенных материалов и незаконной эксплуатации охраняемых природных ресурсов).
На перевозке нелегальных иммигрантов делают примерно 7 миллиардов долларов ежегодно. Кражи автомобилей только в США и Европе, как оказалось, приносят криминальному миру около 10 миллиардов «зелёных» в год — намного больше, чем ежегодный экспорт вооружений в РФ. Проституция же в Европе и основных туристических центрах мира выкачивает из карманов людей до 20 миллиардов долларов каждый год. А если взять преступный медицинский бизнес со всеми его прелестями, начиная от торговли человеческими органами и заканчивая проведением подпольных абортов — то это ещё 50 миллиардов долларов в год!
Вы спросите: а какое отношение ко всем этим астрономическим суммам имеют метагруппы? Почему мы объединяем преступный бизнес с уважаемыми инвестиционными банками, мультимедийными «империями», информационными агентствами и частными разведывательно-информационными организациями? Да, мы считаем, что значительная часть криминальных доходов поступают метагруппам как в виде прямой учредительской премии, так и в виде сбережений, инвестируемых гангстерами в финансовые институты метагрупп. Преступные прибыли становятся финансовыми потоками, текущими через банки новых кочевников, они становятся инвестициями в соответствующие фонды метагрупп.
В начале 1990-х годов вышла нашумевшая книга Линдона Ларуша, в ней он доказал теснейшую связь ЦРУ, КГБ, ведущих английских и американских банков с наркоторговлей. С тех пор пошёл уж второй десяток лет, но ещё никто не смог ни опровергнуть Ларуша, ни подвергнуть его доводы сколь-нибудь квалифицированным сомнениям. А между тем в последние годы в США вышло несколько сенсационных исследований, посвящённых связям оффшорных филиалов американских банков, расположенным в основном на островах Карибского моря, с латиноамериканской наркомафией. Оказывается, американские финансисты не просто «отмывали» миллиарды или вкладывали их в законный бизнес, но ещё и финансировали из этих источников политические движения в Латинской Америке. И уж совсем свежий пример — умопомрачительный рост экспорта наркотиков из Афганистана после оккупации его войсками США в 2002 году.
Технологии захвата
Теперь, когда мы завершили краткий обзор полей деятельности метагрупп, самое время познакомиться с главными технологиями сообществ новых кочевников. С теми самыми, что обеспечивают «чужим» превосходство в мировой экономике, и особенно — в финансах.
На первое место мы поставим технологии коммерциализации существования.
Сегодня финансовая система коммерциализировала все стороны человеческой жизни. На Западе сложилась система тотального превентивного кредитования. Фактически вся жизнь рядового американца, немца, француза, испанца или голландца проходит в кредит. 95 процентов дорогостоящих покупок, (дома, машины, дорогая электроника, мебель, предметы роскоши) делается в кредит. По имеющимся расчетам, более 94 процентов личного имущества американцев на балансе домашних хозяйств, приобретено в долг. Для Европы этот показатель несколько ниже и составляет порядка 85 процентов. На обслуживание кредитов уходит до 45 процентов доходов средней американской семьи и около трети — европейской.
Может возникнуть вопрос: а что, собственно, здесь плохого? Ведь потребительское кредитование заметно расширяет возможности средней семьи для того, чтобы приобрести необходимые предметы длительного пользования: жилье или автомобили. Для того, чтобы создать более удобную жизнь даже когда на это не хватает текущих денег. Это можно было бы счесть благом, если бы не ряд обстоятельств. Доступность приобретения разного рода потребительских благ, легкость удовлетворения потребностей сочетается на современном Западе с крайней убогостью, примитивностью самих потребностей. Более того, потребности становятся не результатом воспитания и органичного развития, а итогом целенаправленного манипулирования вкусами и потребностями населения западных стран со стороны реальных хозяев мира.
Легкость потребления через превентивное кредитование не только и не столько затягивает подавляющую часть населения стран «Золотого миллиарда» в нескончаемую долговую кабалу, но и служит эффективным средством низведения людей к уровню двуногого потребляющего стада, полностью послушного своим манипуляторам. В связи с этим, как ни странно, можно вспомнить выходившие в Советском Союзе работы, посвященные анализу западного общества потребления. Они были написаны скучным, суконным языком, но суть улавливали абсолютно точно и верно.
Система доступных благ на Западе, обеспеченная дешевыми кредитами, была и остается не средством развития и раскрепощения личности, а напротив, эффективным методом ее закабаления, манипуляции человеком.
Конечно, такой «страшной участи» западников завидуют миллионы граждан России, для них мечта о собственной комфортабельной квартире и, тем более, доме, остается несбыточной грезой. Миллионам людей в России наши рассуждения могут показаться аморальными и неправильными. Дом — всегда дом, и для его получения хороши любые средства, считают они. Однако в жизни за все надо платить. И, как сегодня становится все более ясным, цена легкодоступности капитальных потребительских благ на Западе для его населения оказалось слишком высокой. Тамошние люди за изобилие расплатились деградацией, обеднением, упрощением своих личностей. Поверь, дорогой читатель, и у нас за этим дело не встанет.
Кроме того, не все так просто и с источниками кредитования. С одной стороны, сегодняшнего западного человека приучили жить в долг. Но, с другой стороны, его также приучили, что все его средства, сбережения, поступления находятся в банке — в безналичной форме. На Западе, по сути, существуют уже целые группы и поколения людей, которые практически не пользуются наличными деньгами. Либо используют «нал» в суммах не более ста долларов или евро.
Опять же, казалось бы, что здесь нехорошего? Сокращается оборот наличных денег, уменьшаются возможности для их отмывки, для различного рода теневого бизнеса, для коррупции, наркомафии и тому подобного
Хорошо-то, хорошо, да не совсем. Дело в том, что полностью перейдя на систему безналичных расчетов, западные (а вскоре и российские) трудящиеся полностью утрачивают контроль за собственными деньгами. Фактически человек лишается свободы использования своих же средств. С одной стороны, они идут на покрытие ранее взятых кредитов, а с другой — тратятся на текущее потребление: питание, одежду, развлечения и тому подобное, где потребности в значительной степени целенаправленно сформировала господствующая элита, выдрессировав и запрограммировав массы «электората».
А «ничего хорошего» состоит в том, что те деньги, что остаются у человека после выплат по долгам и трат на текущие нужды, оседают в банке. Если говорить банковскими терминами, денежки становятся свободными остатками средств на счетах, на которые практически никаких процентов не платится. Эти средства, небольшие для каждого отдельного человека, для населения города являются уже огромными. А для страны, например, для США, Германии, Франции или Англии они становятся просто гигантскими. И эти деньги банки, как правило, используют бесплатно, в том числе и на кредитование тех же самых трудящихся.. Система простая, выигрышная для банка, но не очень выгодная для населения. Однако по-другому эти трудящиеся жить уже не могут.
А банки, читатель, в своей немалой части входят в метагруппы!
Тотальная коммерциализация жизни людей имеет и еще, как минимум, два аспекта. В западных странах и, прежде всего, в Соединенных Штатах, сделано все для того, чтобы переложить риски существования на самих трудящихся. огромную роль играет система страхования. Рядовые жители западных стран страхуются буквально от всего и страхует все..И еще эту систему превратили в большой насос откачки денег из реального финансового оборота реальной жизни, реального личного или корпоративного бюджета — в зазеркалье финансовых операций, в невозвратные «черные дыры» метагрупп. На практике это осуществляется через завышение оценок рисков и затруднения возможности получения страховой премии. Через хитрую систему выплаты страховых взносов и чрезвычайно запутанные и туманные условия разовых выплат страховых денег.
Ну и, наконец, еще об одном элементе тотальной приватизации людской жизни. Практически во всем западном мире действует частные системы пенсионного обеспечения. Трудящиеся ежемесячно отчисляют значительную часть своего дохода для формирования пенсионного фонда, который будет выплачиваться им в последующем. Сам по себе такой порядок ни плох и ни хорош, но при достаточно высоких темпах реальной инфляции, а также из-за того, что пенсионные фонды находятся в руках метагрупп, такой порядок еще более закабаляет среднего частного гражданина стран «Золотого миллиарда», ставя его жизнь под полный контроль Античеловечества.
Таким образом, метагруппы сегодня полностью контролируют личные финансы. Они не только регулируют и определяют финансовые потоки десятков миллионов семей в развитых западных странах, но и задают систему их ценностей, потребностей и предпочтений. Метагруппы формируют потребительский спрос и одновременно располагают всей полнотой информации о материальном, имущественном и финансовом положении каждой семьи. О их вкусах, предпочтениях и интересах, и даже о конфликтах и страхах людей.
По сути, технологии коммерциализации существования — не только мощнейший механизм получения метагруппами ничем необоснованных прибылей, но и действенный инструмент социального, политического и экономического господства. Инструмент, ставящий в полную зависимость частную жизнь каждого гражданина Западного мира от воли, желания и интересов метагрупп.
Теперь дошла очередь до второй универсальной технологии метагруппы — технологии принудительных или преднамеренных банкротств.
Давайте вспомним о престранном явлении: деньги огромной части человечества периодически куда-то исчезают и кому-то достаются. Мы не знаем ни одного по-настоящему крупного банка, непрерывно существующего, например, с восемнадцатого века. Нет ни одного случая, чтобы кто-то положил в те времена в банк хотя бы 10 тысяч фунтов стерлингов и просто не трогал бы вклад, который в наши дни за счет нарастания процентов и процента на проценты дорос бы до многомиллиардного состояния. Даже 100 фунтов, положенные 1 января 1800 года, через 200 лет должны были вырасти до нескольких десятков миллионов. По этой логике средства царской семьи Романовых, пролежавшие с 1917 года в западных банках, должны были превратиться просто в несметные сокровища. Но этих денег как бы нет. Они куда-то исчезли и продолжают исчезать!
Периодическим «исчезновением» средств клиентов промышляют не только малые и средние компании, кредитные бюро, инвестиционные фонды, но и крупные уважаемые банки, страховые компании и пенсионные фонды. Они кажутся солидными, надежными, консервативными. Они обещают вкладчикам небольшой процент. Но все равно рано или поздно лопаются, сливаются, хитро реорганизуются, и их лукавые хозяева дурачат лохов-вкладчиков. Как правило, банки живут 60-75 лет без слияния и поглощения, но к концу цикла с ними всегда что-нибудь случается. Да вы вспомните, как несколько лет назад умер знаменитый английский банк «Беарингз», где 1917-го года лежала часть средств нашей царской династии. Ни много — ни мало, а почти 5 тонн золота! Официально объяснили все тем, что, мол, один из дилеров банка, сущий мальчишка, слишком рискованно играл на азиатских валютных рынках. Дичь несусветная! Побасенки для начальной школы.
Сергей Кугушев, имея опыт руководства банком, осведомлен о том, что директор банка получает ежедневную информацию по всем линиям: объем притока денег и сумму обязательств. Да дилера остановили бы тут же, в самом начале, потеряв от силы, ну миллионов 10-20 долларов. При этом позицию бы закрыли, а дилера вызвали на ковер и оторвали ему детородный орган. Нет, мы имеем дело с организованным исчезновением денег. Одна из версий гласит: банк свернули именно потому, что Россия в 1994-1995 годах начала поднимать вопрос о возврате Западом денег царской России. А как их вернуть, если банк лопнул? Вскоре, после скандала с «Беарингз», Россия замолкла. А потом выяснилось, что злосчастный все-таки уцелел, будучи купленным голландским банком ING.
Есть закономерность: если западная экономика на подъеме, то лопаются «отстреливаемые» модули-пирамиды. Своего рода западные МММы, властелины, тибеты — маленькие, недавно созданные инвестиционные фонды, компании, кредитные организации или брокерские компании, специализирущиеся на рисковых инвестициях. В фазе рецессии-спада разоряются, как правило, солидные брокерские конторы, средние и небольшие банки (коммерческие и инвестиционные), преуспевающие инвестиционные фонды. А при серьезных кризисах приказывают долго жить или реорганизуются солидные банки. Нет, не потому что они плохо работают, а потому что наступают удобные времена для увода ресурсов метагруппы. При этом зачастую самые известные банки метагруппы все же остаются невредимыми. Ведь они — витрины-иконы. Кто у нас самые крупные инвестиционные банки? «Голдман-Сакс», «Джи Пи Морган», «Саломон Бразерс» — и далее по списку, известному нам по перипетиям большого обчищения России в ходе революции 1917-го года. Они же серьезно засветились и в большой демократической перестройке конца 80-х, перешедших в реформы на полное поражение в 1990-х.
Фондовые «набеги» и «рейды»
Скажем несколько слов о группе технологий, связанных с использованием метагруппами фондового рынка. Современный западный фондовый рынок дал метагруппам уникальные инструменты аккумуляции средств частных и институциональных инвесторов, а затем их присвоения и закачивания в недра «черных дыр», метагрупп. В общем, — все те же набеги и налеты ради овладения богатой добычей. Вот только занимаются сим делом не какие-то бородатые пираты Карибского моря или немытые конные варвары, а лощеные, цивилизованные финансисты наших дней.
Как действует механизм «фондовых набегов»? Наиболее наглядно он проявился в истории крупнейшей американской торговой системы — НАСДАК. За последние пять лет индекс НАСДАК сначала увеличился более чем с 1,5 тысяч до шести. Миллионы людей вкладывали триллионы долларов в бешено растущие акции фирм «новой экономики». А затем индекс НАСДАК упал менее, чем к двум тысячам — и миллионы инвесторов в одночасье потеряли огромные деньги.
Что это означает на практике? То, что сначала метагруппы присвоили десятки, а то и сотни миллиардов долларов на фондовом рынке, а затем оставили инвесторов с носом, вовремя переведя полученные деньги в другие активы. Как это происходит в жизни, отлично известно гениальному русскому математику-финансисту Сергею Мавроди, и его бездарным вороватым последователям в виде руководства «Тибета», «Властелины» и других ныне забытых «пирамид».
Вся операция делится на несколько этапов. Сначала выбирается объект для инвестиций, по возможности дешевый и простой. Предположим, корпорация «дог». Затем вкладываются деньги в его «раскрутку», и объект доводится до стадии рынка. После этого происходит вывод акций «дога» на рынок. С первого дня этого выхода группы, ответственные за данную компанию, сами или через третьих лиц активно скупают ее акции, обеспечивая тем самым устойчивый рост курсовой стоимости пресловутого «дога». После того, как достаточно долгое время курс акций компании устойчиво растет, начинается «промывка мозгов». Через свои СМИ и агентства метагруппа внушает инвесторам: эта компания, мол, обладает такими интересными технологиями и в таких сферах, которым принадлежит ба-альшое будущее! После этого на акции «дога» налетают инвесторы, готовые покупать и покупать акции этой компании в надежде на дальнейший рост ее курсовой стоимости. И рост происходит. Акции компании начинают покупать не только потому, что она является обладателем того или иного патента, технологии, или на месторождений, а просто потому, что курсовая стоимость ее растет, и ее акции являются отличным объектом для спекуляции.
Рост стоимости акций исчисляется уже не процентами, а разами. И в этот момент основные собственники компании также незаметно и осторожно — дабы не нарушить многочисленные правила американской Комиссии по ценным бумагам — продают основные пакеты своих акций. По сути дела, они меняют красивые бумаги (акции компании) на вполне реальные, живые деньги, которые могут быть переведены в другие более интересные активы или пущены в сферу спекуляций. Когда такого рода конвертация акции в деньги для реальных хозяев компании-приманки заканчивается, еще какой-то период времени компания продолжает дорожать, хотя и гораздо более медленными темпами, просто в силу инерционных процессов. А затем наступает неизбежный и неминуемый резкий спад, когда в лучшем случае стоимость акций компании возвращается к начальному реальному уровню, а в худшем компания просто разоряется и уходит с рынка. Тысячи, а то миллионы инвесторов лишаются вложенных в красивые бумаги миллиардов, которые перекочевывают в карманы авторов мероприятия.
Самое поразительное, что данная схема в те же 1990-е годы была опробована не только в России, но и в тысячекратно большем размахе в самих Соединенных Штатах Америки. В России действовали противозаконные, грубые и несовершенные технологии финансовых пирамид. В Америке же использовали абсолютно легальный, созданный лучшими юристами, тончайший, разветвленный, специально построенный механизм раскрутки Интернет-экономики через фондовый рынок. Акции Интернет-компаний в период с 1996 по 2001 год выросли в среднем в 7-8 раз, а потом рухнули, оставив в карманах американцев зияющие дыры. Авторами этой гениальной идеи и раскрутчиками механизма Интернет-экономики стали метагруппы Сообщества Тени и его периферийных структур. Сотни миллиардов долларов были отчасти превращены в первоклассные активы, а отчасти — возвращены на рынок финансовых спекуляций и торговли деривативами.
Таким образом, фондовый рынок — это не только действенный и работоспособный механизм накапливания средств для решения тех или иных задач, для финансирования тех или иных проектов, но и мощнейшая технология метагрупп, позволяющая опустошать финансовые запасы инвесторов (как частных лиц, так и институциональных) и перекачивать их в авуары метагрупп, в эти «черные дыры» современной западной экономики.
Теперь пришла очередь кратко пояснить читателю суть четвертой технологии метагрупп, а именно — технологии долговых петель.
Сегодня в мире подавляющая часть стран, не входящих в «Золотой миллиард» — хронические должники. Причем, речь идет не только о неизлечимо бедных и навсегда отсталых странах черной Африки, не только о таких исторических неудачниках, как, например, Бангладеш, Сомали или Афганистан. Речь идет уже о потенциально богатейшей России, которая должна Западу немногим менее ста миллиардов долларов. То есть, примерно по семьсот долларов на каждого своего жителя, включая стариков и детей. Речь идет о безнадежно погрязших в долгах, не самых отсталых и быстро развивающихся Бразилии, Венесуэле, Мексике, о кабале, в которой, несмотря на все усилия, продолжают пребывать Индия, Пакистан и Турция. Поразительное дело: во всех этих странах существует развивающаяся неплохими темпами экономика. Здесь есть и квалифицированная рабочая сила, и достаточно совершенная инфраструктура, и достаточно современный производственный потенциал.
Суть стратегии проста. Сначала в стране предлагается либерализовать экономику. Затем она ввергается в экономический кризис с резким спадом производства и сужением потребительской способности населения. Затем для борьбы с негативными явлениями, порожденными данными с Запада советами, предлагаются кредиты на «чрезвычайно выгодных условиях». А потом, видя неспособность страны выплатить указанные кредиты, заимодавцы (а это, как правило, Международный валютный фонд и консорциум крупных американских банков), начинают диктовать несчастной стране различного рода политические и финансово-экономические условия, при выполнении которых требования по выплате кредитов смягчаются, а в ряде случаев они и вовсе списываются.
Однако, как показал анализ, сделанный одним из ведущих специалистов по международным расчетам доктором Вивеканандой Хромапале, прощенные кредиты отнюдь не стали убытками для западной финансовой мафии. Только за 1990-е годы сумма прибыли, полученной западными финансистами в результате вывоза из стран-должников сырья и другой продукции по искусственно заниженным ценам и за счет преференций в торговле, полученных от стран-должников для компаний стран-кредиторов, в совокупности оказалась более чем в 5,5 раз больше, чем сумма списанной задолженности. Такая вот благотворительность процветает в мире метагрупп, где каждый списанный доллар, оборачивается 5 долларами, вынутыми из кармана того, кому этот долг списали!
Тесно связана с долговыми петлями и пятая группа технологий, которые мы называем технологиями политэкономической монополии.
Эти технологии базируются на переводе политического господства Запада над остальным миром во вполне ощутимые экономические прибыли. Речь идет о сложившейся системе мировой торговли — системе неравного, неэквивалентного обмена, поддержанного военно-политической мощью Запада.
В этой системе страны, не входящие в «Золотой миллиард», поставляют на Запад по заниженным ценам сырье, продукты первичной переработки и традиционную индустриальную продукцию — одежду, пищу, радиоэлектронику и тому подобное. Взамен страны-батраки получают от Запада по завышенным ценам плоды высоких технологий: системы телекоммуникаций, вооружение, промышленное оборудование, средства транспорта. Таким образом, складываются «ножницы цен» уже не только между сырьем и готовой продукцией, а между высокотехнологической продукцией, с одной стороны, и индустриальной продукцией — с другой.
Бизнес на миражах и игры с зеркалом
Нельзя не поведать тебе, дорогой читатель, и о шестой группе технологий господства и собирания дани со всего мира. Это — прибыли от воплощения виртуальных реальностей, бизнес на материализации миражей.
Метагруппы (вспомните об успехах их метального оружия!) научились создавать виртуальные миры. Смогли они также найти и средства превращения иллюзий в миры вполне реальные. Они смогли создать отлаженные технологии виртуализации реального мира и материализации виртуального. Наиболее наглядный пример — распад Советского Союза. Сначала в сознании советских людей сложились идеальный образ Запада и ненавистный образ коммунизма. Был интерпарирован светлый и манящий образ джинсов «Рэнглер» и до боли ненавистный, отталкивающий лик советских штанов с начесом. И так далее, и тому подобное. А затем образы поменяли местами. Была разрушена великая советская цивилизация, и на ее месте встал желанный для основной массы советских обывателей мир сытых, благополучных и бездельных «российских западников». Но для российского обывателя счастливая жизнь так и не настала. Зато для метагрупп после распада Советского Союза открылись совершенно сумасшедшие возможности — доступ к дармовым технологическим секретам, сверхдешевому сырью, возможностям перевозок по бросовым тарифам и так далее, и тому подобное. Виртуальный мир разрушил мир реальный.
И, наконец, о седьмой технологии метагрупп — о технологии получения инвестиционной сверхмаржи.
Эта технология основывается на том, что хозяева метагрупп играют как бы с зеркалом, то есть — с самими собой. Они ведь играют в шахматы и за белых, и за черных одновременно. Именно они создают будущее, задают тенденции. И тогда на месте нормальной рыночной кривой (чем выше риск, тем выше прибыль), возникает совсем иной закон. Чем больше я контролирую рынок, тем выше мои прибыли и тем меньше риск. Метагруппа как раз такой контроль и обеспечивает — играет сама с собой.
А что значит контролировать фондовый рынок? Выдающийся спекулянт Сорос не так давно повторил старую мысль о том, что рынок зависит, прежде всего, от мнений его участников, от ситуации на рынке,, от перспектив той или иной компании. Значит, создавая мнение (плодя миражи), ты управляешь рынком. А кто формирует мнение? Информационные агентства, сросшиеся с самими метагруппами, подвластные им механизмы информационного обеспечения.
Наряду с информационными агентствами события формируют политики. Именно через них проявляется реальная динамика мирового развития. Они выносят решения на своих сходках-саммитах, отдают приказы о начале тех или иных войн. Но политик также находится на содержании метагрупп. Вот и получается, что Античеловечество ведет бизнес на заранее известном ему и только ему рынке. Оно ведет бизнес против сотен миллионов частных и сотен тысяч институциональных инвесторов, которым этот метод неизвестен, для которых рынок представляется случайным и подверженным игре непонятных стихийных сил. Поэтому метагруппы всегда в выигрыше, а многомиллионные стада двуногих и сотни тысяч предприятий, не вошедших в элиту метагрупп, всегда оказываются в проигрыше.
Метагруппа: правила построения
А теперь давайте набросаем эскиз самой метагруппы.
Итак, в центре финансового крыла любой метагруппы находится, как правило, известный финансовый институт. Первая его функция — стать парадной витриной, придающей всему законный вид и толк. Во-вторых, выступает мозговым центром финансовой паутины. В-третьих, обеспечивает всей структуре смычку между производящей и трофейной экономиками. На ядро метагруппы ориентированы и сервисные службы: юридические и аудиторские компании, аналитические службы, служба внутренней безопасности.
Второй элемент финансового крыла «боевого порядка» — три блока канализации ресурсов, сбора средств от частных лиц, корпораций и других банков. Эту роль играют, во-первых, малые и средние коммерческие банки метагруппы. Они — огромные магазины, торгующие деньгами, приманка для населения и бизнеса.
Другой составляющей выступают инвестиционные банки, брокерские конторы и фирмы, задача коих — оперировать ценными бумагами и виртуальными финансами, играть с ними на финансовых рынках планеты, которые они сами же и формируют.
Третий блок — блок «отстреливаемых», одноразовых модулей. Здесь теснятся общества взаимного кредита, инвестиционные фонды, сберегательные кассы, трастовые компании, которые занимаются доверительным управлением деньгами клиентов. Это — своеобразные «властелины» и «тибеты», финансовые «пирамиды». Они сулят охочим до легких денег людям златые горы — намного большие проценты по вкладам и прибыли, чем в первых двух блоках. В случае чего модулями легко пожертвовать, объявив об их разорении. Банкротства здесь происходят регулярно, унося денежки толпы.
У метагруппы, помимо финансового, есть еще и крыло информационное. Там тоже — три блока.
Блок первый — масс-медиа, газеты, журналы, телевидение и радио, сетевые СМИ. Они выступают продавцами информации.
Блок второй — проводники информации. Тут вам и трансляционные станции ТВ, Интернет, радиостанции, кабельное и спутниковое телевидение.
Блок третий — производители новостей, информационные агентства и аналитические службы. Они давным-давно не отражают мир объективно, а придумывают его, создают картину творящегося, тесно сросшись с большим бизнесом.
Таким образом, снова получается стройная система. Агентства строят нужную картину мира, трансляторы — доводят ее до продавцов «виртуальной реальностью» в любой точке мира, масс-медиа — непосредственно воздействуют на умы людей, превращая придуманную картину в реальность. Ибо, как говорил старик Маркс, идея, овладевшая массами, становится материальной силой.
Третья вершина «масонского треугольника» метагруппы — власть. И в этом крыле мы обнаруживаем все те же три элемента.
Первый — частные спецслужбы, все эти «агентства безопасности», давно ставшие «агентствами наступления», которые по возможностям своим превосходят государственные разведки многих государств.
Второй — политики и чиновники.
Третий — преступность, мафия, гангстеры.
Получается отличная схема. В денежную часть метагруппа втягивает средства, отнятые у клиентов и содранные со всего мира. Часть денег уходит в экономику, часть — на информационную войну. Очень много идет на легальную и преступную политику. И еще в зону криминала. Во власти, где концентрируются сверхприбыли, на один доллар вложений можно получить и сто долларов отдачи. Финансирование выборов и государственных переворотов — бизнес архивыгодный. Свои министр или премьер-министр обеспечит золотые дожди. Ведь они — внутри машины государственной власти, они — инсайдеры. От инсайдера же можно первым получить судьбоносную информацию, чтобы провернуть грандиозную сделку. Или вообще воздействовать через него на политику государства, направляя историю так, как надо метагруппе. Имея же частные спецслужбы и «приватные» военные компании, политиков и мафию, можно устроить очередное Косово, новое «золотое дно».
Это — законченная система гиперуправляемого общества. Я лохам расскажу о том, что прибыль тем выше, чем больше риск все потерять, что позволит мне периодически обчищать их кошельки. Других я ограблю внушив им мысль, что банки наиболее надежны, но платят маленький процент. Я буду платить осторожной части инвесторов, маленькие годовые, положив большую часть навара в свой карман.
Вся эта система могла бы быстро рухнуть, очутись она в замкнутом пространстве. Но после разгрома нашей Империи Минус-цивилизация создала ступенчатый мир, где наибольшему ограблению подвергаются страны и народы с нижних ярусов мировой экономики, в меньшей степени — новые индустриальные государства, еще в меньшей — Европа и Япония. Но все равно грабят всех.
Грабят они и американский народ. Достается и его цивилизационной элите. Пока не слишком сильно, конечно. Но кто знает, что будет завтра? Возможно, Сообщество Тени принесет в жертву и США…