Человек, выбравшийся из машины, был коренаст, широк в плечах, несколько плотен, однако вся его основательная фигура дышала недюжинной силой и уверенностью. Довершала образ короткая стрижка и пронзительные серые глаза.
Под этим взглядом швейцар почувствовал себя весьма неуютно. Утратив свою военно-морскую выправку и даже слегка ссутулившись, он двинулся навстречу прибывшему и заискивающим тоном проговорил:
– Иван Никифорович! Гражданин майор! Какими судьбами? Перекусить, что ли, заехали?
– Не старайся, Васильич! – усмехнулся майор Продольный, вперевалку приближаясь к швейцару. – Ты же знаешь – я тебя насквозь вижу!
– У вас не глаз, а рентген! – швейцар льстиво осклабился. – Но я же чист, как слеза младенца! За мной ничего…
– Так я и поверил! – глаза майора посуровели. – Горбатого могила исправит! Чем сейчас занимаешься – скупка краденого? Или наркотиками приторговываешь?
– Наркотики? – старик деланно ужаснулся. – Да никогда в жизни! Вы меня знаете, я этим никогда не занимался!
– Вот именно – я тебя знаю! Сказал же – горбатого могила исправит! Но я сейчас не по этому делу.
– А по какому?
– Информация кое-какая нужна.
Со всем нашим удовольствием! – швейцар перевел дыхание и изобразил преданный взгляд. – Все, что знаю… вы же меня знаете, гражданин майор!
– Ты старик наблюдательный, – майор достал из кармана фотографию мужчины и показал ее швейцару. – Не видел в вашем заведении этого человека?
Швейцар уставился на снимок, и глаза его испуганно забегали.
– Ты смотри у меня! – прикрикнул на него майор. – Не вздумай темнить! А то я в делишках твоих нынешних покопаюсь. Наверняка что-нибудь интересное найду. А для начала хозяевам твоим здешним расскажу, кто ты такой на самом деле. Ты им как представился – полковником в отставке?
– Капитаном первого ранга… – смущенно признался швейцар. – С детства море люблю…
– И документы небось представил!
– Это уж как водится! Документики такие – комар носу не подточит! Лучше настоящих!
– Так что в твоих интересах не разочаровывать руководство! – майор снова помахал перед носом швейцара фотографией.– Давай, Васильич, вспоминай по-хорошему!
– А кто это такой? – осторожно поинтересовался Васильич. – В розыске, что ли?
– Нет, – майор покачал головой, – этот уже отбегался. Нашли его на собственной кухне с пакетом на голове. Некто Цыплаков… Так что – был он у вас?
– Был, – признался швейцар, опасливо оглядевшись по сторонам, – пару дней назад отдыхал с друзьями!
– С друзьями? – переспросил майор. – Это не Толян Шило со Славиком Соленым у него в друзьях числились?
– Так вы же без меня все знаете, гражданин майор! – вздохнул Васильич. – Зачем тогда спрашиваете?
– Я не знал, а предполагал! – майор значительно поднял палец. – А вот теперь знаю! Ну и как – хорошо они отдохнули?
– Кто? – швейцар округлил глаза.
– Ты идиота-то не изображай! – одернул его майор. – Все равно не поверю! Я тебя про Цыплакова и Шило с Соленым спрашиваю!
– Да как… – Васильич развел руками. – Видно, по делу встречались, ничего не пили, не ели, так сидели, языком перетирали… видно, аппетита не было… да еще потом дамочка эта прибежала, вовсе настроение испортила…
– Дамочка? – переспросил майор заинтересованно. – Какая еще дамочка?
– Да которой они машину заставили… отъехать не могла, ругаться прибежала, а Славик ее пугнул, ни с чем отправил… поняла, что люди серьезные, и убежала…
– Дамочка… – задумчиво повторил Продольный. – Ты, Васильич, конечно, машину ее не запомнил?
– А чего мне ее запоминать? Я ее хорошо знаю, это нотариус из того дома, – он показал на расположенный на другой стороне улицы бизнес-центр. – Жанна Георгиевна, армянка, черненькая такая… хорошая женщина, иногда поесть заходит, непременно на чай хорошо дает… потом-то она как ругалась – этот Цыплаков ваш, когда отъезжал, машину ее помял… она прямо позеленела вся, убью, говорит…
– Армянка, говоришь? – переспросил майор. – И возле дома Цыплакова на следующий день видели женщину кавказского вида! Жанна Георгиевна, нотариус? Да я же ее знаю! Нужно мне с этой Жанной Георгиевной непременно поговорить!
Он махнул своему шоферу:
– Жди меня здесь, Костя! Я ненадолго!
Он направился к переходу, но на полпути обернулся и бросил швейцару:
– Смотри у меня, Васильич, не зарывайся! Я за тобой буду приглядывать…
Майор толкнул дверь с табличкой: «Нотариус Ташьян Ж. Г.» и вошел в приемную.
За столом рыдала тоненькая светловолосая девушка.
Женские слезы всегда выбивали Продольного из колеи. Ему гораздо легче было справиться с вооруженным бандитом, чем с плачущей женщиной. Может быть, даже с двумя вооруженными бандитами. Поэтому первым побуждением майора было тихонько закрыть дверь и удалиться восвояси.
Однако это было бы малодушием, слабостью, недостойной настоящего мужчины. Особенно если этот мужчина – майор милиции. Поэтому майор Продольный решительно шагнул вперед, притворил за собой дверь и громко кашлянул, чтобы обозначить свое присутствие.
Девушка испуганно подняла на него заплаканное лицо, вытащила из пачки бумажный носовой платок, промокнула глаза и проговорила простуженным от слез голосом:
– Извините, на сегодня прием прекращен.
– Мне не на прием, – деревянным голосом проговорил майор, – мне нужно поговорить с Жанной Георгиевной.
– С Жанной… Георгиевной… – девушка разразилась бурными рыданиями, в которых затерялось окончание фразы.
– Ну, что это вы… – пробубнил Продольный, с трудом преодолев желание немедленно сбежать. – Что это вы, девушка, так плачете? У вас случилось чего?
– Слу… случилось! – прорыдала девица. – Только… только не со мной, а как раз с ней!
С кем – с ней? – Продольный налил воды из пластмассовой бутылки, стоявшей на подоконнике, в высокий стакан темного стекла, хотел подать девушке, но сначала залпом выпил сам, потом снова налил и поднес стакан к губам секретарши. Та вдруг перестала рыдать, отодвинула стакан и взглянула на майора красными глазами:
– Это для цветов вода, с удобрением.
– Извиняюсь! – Продольный побагровел и прислушался к своему организму. Пока никаких симптомов отравления он не ощущал.
Тогда, воспользовавшись перерывом в рыданиях, он обратился к секретарше:
– Так что у вас случилось? И где Жанна Георгиевна?
– Она… – начала девушка, – ее… – губы ее затряслись, плечи ссутулились, она явно снова собралась разреветься.
– Отставить! – гаркнул майор, применив единственный знакомый ему метод борьбы с истерикой.
И метод, как ни странно, сработал. Девица всхлипнула и вполне связно проговорила:
– Жанну Георгиевну похитили!
– Так! – майор сел против стола секретарши верхом на стул, достал записную книжку и проговорил:
– С этого места – поподробнее. Кто похитил, когда похитил, почему похитил – в общем, все что знаете.
– Пришли трое таких… ужасных, – начала девушка, – я им говорю, что у нас по предварительной записи, а они и слушать не стали, прошли прямо в кабинет…
– Этих троих опишите, пожалуйста!
Девица наморщила лоб, задумавшись. Это усилие принесло некоторые плоды: она подозрительно взглянула на посетителя и спросила:
– А вы-то кто?
– Майор милиции Продольный, – Иван Никифорович протянул девушке удостоверение. Та покрутила его, вздохнула и вернула владельцу.
– Значит, так… один, главный – постарше, бритый наголо, и в таком галстуке…
– Ярком? – подсказал майор.
– Не то слово! – подхватила девица. – А вы что – знаете его?
– Личность известная… – ответил Продольный уклончиво.
– Еще один – такой лопоухий… а самый противный третий, такой… со сросшимися бровями. Те двое пошли к Жанне Георгиевне, а третий остался со мной, и стал ко мне… – секретарша покраснела.
– Вязаться, что ли? – подсказал майор.
Ну да… приставать… потом лопоухий вышел и приструнил его, а старший, ну тот, в галстуке, остался в кабинете и еще долго с Жанной Георгиевной разговаривал, а потом вышел, и Жанна Георгиевна с ним, и мне сразу показалось, что она не хочет идти, и я ее спросила, куда она, и что мне делать, а она только отмахнулась и сказала «Жди», а эти все тоже ушли, а я еще посидела, а потом позвонила ей по мобильному, но мне ответили, что аппарат выключен, и только тогда я поняла, что они ее похитили-и! Потому что Жанна Георгиевна никогда не выключает телефон! – И девица снова бурно разрыдалась.
– Отставить! – снова рявкнул майор, применив испытанный метод.
Но второй раз окрик сработал хуже. Секретарша продолжала плакать, хотя уже не так громко. Наконец она пару раз всхлипнула и затихла.
– Так… – задумчиво проговорил майор, – больше ничего вы не можете вспомнить? Никаких разговоров, никаких намеков, по которым можно было бы понять, куда увезли Жанну Георгиевну?
– Ничего! – секретарша помотала головой.
– Если вы не против, я должен осмотреть кабинет Жанны Георгиевны! – проговорил майор, поднимаясь.
Секретарша закивала и торопливо открыла перед ним дверь кабинета.
Майор огляделся, обошел кабинет по кругу, заглядывая во все углы, потом отдельно осмотрел стол.
Не найдя ничего стоящего внимания, он уселся на место нотариуса и задумался.
– Говорите, они с Толяном… ну, с этим бритым, один на один разговаривали?
Секретарша часто закивала.
– Но о чем – вы не слышали?
Секретарша так же часто замотала головой.
– Да… – протянул майор, – никаких зацепок…
Он машинально выдвинул верхний ящик стола, вытащил смятую полупустую пачку сигарет.
– Жанна Георгиевна много курила… – сообщила секретарша и снова всхлипнула, – как же она без сигарет…
– И не только без сигарет… – проговорил майор, подняв со стола маленький металлический предмет, – зажигалку она тоже забыла.
– Да что вы! – секретарша протянула руку и взяла у него зажигалку: – Это не ее!
– Не ее? – заинтересованно переспросил майор. – Вы уверены?