Но вместо этого он приглушенно ответил:
- Марии Стюарт... уже нет в живых. Ее казнили в крепости Фотерингей. В восемьдесят седьмом, кажется в феврале.
- Казнили? Любопытно! А за что?
- Гм. За участие в заговоре против Ее Величества Королевы, во главе которого стоял некий Бабингтон.
А сам подумал: "Сказать, что я был связан с Бабингтоном, помогал ему, поддерживал его, а время от времени и финансировал его действия? Сказать, что между Марией и Бабингтоном ничего не было, что она не приняла его послов и все это было лишь предлогом для канцлера Берли, стремившегося добиться от изворотливой, нерешительной и опасающейся угрызений совести Елизаветы необходимой ему подписи под смертным приговором для более молодой, красивой и завоевавшей многие сердца соперницы? Нет, - подумал сэр Кристофер, - зачем ему все это рассказывать, он может проболтаться - и тогда мне несдобровать".
- За участие в заговоре? Потрясающе! - саркастически заметил Рэндольф Камберленд. - А чем, собственно, эта особа добывала средства к существованию?
- Она была королевой, - тихо проговорил сэр Кристофер.
- Королевой чего? - не понял племянник.
- Франции, Шотландии и вообще, - неопределенно отвечал сэр Кристофер. "Сказать ему: кстати, и Англии? Этого мальчик вообще бы не понял. Я бы запутался в противоречиях. Ни в коем случае!"
- Странно! - удивился Рэндольф. - И Франции, и Шотландии?
- Прежде всего - Франции, она вышла замуж за Франциска II , но тот умер, он с детства был хворым.
- А потом?
- Вернулась домой, в Шотландию. После смерти отца стала королевой и вышла замуж на некоего Дарнли.
- Это был шотландский король?
- Да нет, он только хотел быть королем. Во что бы то ни стало. Это был жестокий, безнравственный насильник и пьяница.
- Понятно. И она... Эта Стюарт нашла себе другого...
- Гм. Полагаю, это было несколько сложнее.
- Так нашла или не нашла? - с улыбкой превосходства повторил племянник.
- Ну, нашла. Говорят, она влюбилась в своего секретаря, флорентийца Риччи.
- Ага... Я сразу так и подумал. И стала его любовницей. Только не говори, дядюшка, что это было сложнее.
- Судя по всему, все-таки было.
- Отлично. И вышла за него?
- Нет.
- Почему?
- Во-первых, она была замужем за Дарнли, - сэр Кристофер запнулся. - А во-вторых, Дарнли повелел убить Риччи.
- Вот те на! Значит, ей пришлось остаться с Дарнли. Или нет? Готов поспорить, что и его убили.
- Ты выиграл. Его убил некий лорд Босуэл.
- Все-таки веселее! И Мария приказала его казнить?
- Нет, вышла за него замуж.
Сэр Кристофер подумал: "Боже милостивый, как это страшно звучит, когда говоришь так однозначно! На самом-то деле все было иначе, а главное, разумеется, гораздо сложнее, но какой смысл мальчику объяснять это? И кроме того, хоть и звучит страшно, но ведь так оно и было!"
- О господи, - недоумевал Рэндольф. - Почему?
- Почему? Да потому что она любила его! Разве может существовать иная причина?
- И этого любила! - войдя в азарт, воскликнул Рэндольф Камберленд. - Да ей вступить в связь, как иному выпить стакан воды! Любила человека, который убил ее мужа! Любила мужа, который убил ее любовника! Отъявленная шлюха эта Стюарт! И хорошо, что ее казнили!
- Казнили ее не за это.
- Так за что же?
Сэр Кристофер подумал: "Сказать ему, что наша мудрая и прозорливая, стареющая и запуганная Елизавета боялась ее? Что всесильная и день ото дня все более могущественная королева не спала ночами из-за очаровательного, прелестного, но неразумного, терзаемого страстями создания, что королеву пожирала зависть к ее сумасшедшему, лишенному всякой логики счастью в любви, к ее безграничной свободе в отношениях с мужчинами, что королева цепенела от страха, как бы та не вскружила головы всем мужчинам на острове, на который, собственно, имела почти столько же прав, сколько и она сама, причем прав, признаваемых без исключения всеми, кто носил брюки? Нет". Вместо этого сэр Кристофер сказал:
- За то, что она знала о готовящемся убийстве своего мужа и вступила в заговор с любовником.
- Черт возьми! И это доказали?
- Нашли шкатулку с письмами, которые свидетельствовали об этом.
- Тогда все ясно, - с явным облегчением констатировал Рэндольф.
А сэр Кристофер подумал: "Ничего не ясно, черт побери, совсем ничего. Но к чему сейчас все это рассусоливать? Мальчик неглуп, еще начнет рассуждать и сомневаться в подлинности "писем из шкатулки" и, сам не ведая, как и почему, впутается в неприятности. Еще испортит себе из-за этой Стюарт карьеру, зачем это ему?"
- Погоди! - вдруг с необычайной живостью воскликнул Рэндольф Камберленд. Но как же, собственно, это произошло?! Я что-то не понимаю! Ее арестовали в Шотландии? Где ее судили? При каком дворе, на основании какого права?
- Схватили ее в Англии, а судили по праву Короны.
- Но объясни мне ради Бога, как она сюда попала?
- Бежала из Шотландии.
- Как?! Ведь она была там королевой! Шотландская королева бежала из Шотландии - в Англию? Но почему?..
- Потому что против нее взбунтовались тамошние лорды, заточили ее в замке Лохливен и разбили ее войско при Лонгсайде. Она укрылась здесь, поскольку надеялась, что королева не обидит королеву. Ведь в конце концов они были близкой родней.
Рэндольф слегка взвизгнул - даже кучер на козлах удивленно оглянулся.
- Словом, эта Стюарт была не только потаскушка каких мало, но еще и порядочная дуреха! Как она могла надеяться, что женщина способна протянуть руку помощи женщине, особенно если она родственница и может, пока жива, претендовать на ее корону?! Значит, эта Стюарт была та еще штучка! Сперва из постели в постель, да еще с убийцами своих прежних любовников, потом позволяет выкрасть у себя компрометирующую корреспонденцию и, наконец, едет и сама предает себя на смерть! И как только можно быть таким адским чудовищем и одновременно такой простофилей?..
"Как можно быть такой грешной и одновременно такой чистой, ностальгически размышлял сэр Кристофер, - способной отдаться мечте и беспомощно недальновидной, такой безгранично верящей в святость любви и готовой ради любви погубить себя?.." - Но он промолчал.
И вдруг взглянул на Рэндольфа и на все его поколение другими глазами и свое отчаяние из-за того, что Мария Стюарт ушла в небытие, неожиданно увидел в новом свете: разве не внесли во все это свою лепту люди, которые говорят, как он, и молчат, как он?! Что, если и о нем, о великом Кристофере Кимберли, когда-нибудь будут так же умалчивать и так же говорить? Что, если через два-три столетия никто не будет знать, кем и чем он был?!
- Послушай, дядюшка, - не унимался будущий юрист, - а почему, собственно, все с таким невиданным единодушием ополчились на нее?
Лорд заколебался.
- Потому что она хотела обратить в католичество всю Англию.
Да. Наконец-то он нашел верный ответ, ответ, который удовлетворит Рэндольфа.
И правда, молодой человек поглядел на старика глазами, ставшими от удивления круглыми, как колеса дрожек, в которых они ехали.
- Она была католичка?!
Лорд кивнул.
- Отчего же ты этого сразу не сказал? - обрадованно воскликнул наследник графства Камберленда. - Теперь все ясно! Все совершенно ясно!
"Да, - горько подумал сэр Кристофер. - Все ясно. Насчет этой потаскушки. Этой еретички. Предательницы, участницы заговора против королевы. Насчет этой девки, куртизанки, шлюхи. И к тому же еще неслыханной дурехи".
Тут лорда Кимберли охватило горячее чувство, быть может, это было страстное желание, воплотившееся в молитву: "Пусть лучше о ней забудут! Пусть выкинут ее из истории этого вздорного архипелага! Лучше бы она никогда не появлялась на свет! И если обо мне будут говорить как о скряге, невежде, завистнике, взяточнике, изменнике - лучше бы и я никогда не существовал! Пускай потомки ничего обо мне не знают!"
Дрожки остановились.
- Выходим, - хрипло произнес старик. - Надеюсь, леди Агнес позаботилась, чтобы нам приготовили хороший обед.
"Что делать, - взволнованно думал сэр Кристофер, - что делать, чтобы грядущие поколения знали правду? Или - но чтобы наверняка - не знали ничего, ничего, ничего?!.."
Два письма
Флоренция, 13 февраля лета 1517 от Рождества Христова
L. J. Ch
Его Высокопреосвященству
Паскуале, кардиналу Гварини,
Великому пенитенциарию Sct . Romae Ecсlesiae ,
председателю Конгрегации Sacrorum Rituum.
Pro negotiis ecclesiasticis extraordnariis
Roma.
Curia, Palazzo della Canсellaria del Santo Spirito
Ваше Высокопреосвященство,
дорогой двоюродный брат Паскуале,
возможно, Тебя удивит, что после стольких лет молчания Ты получаешь от меня письмо, но есть несколько доводов, кои вели моей рукой, и все они отнюдь не ничтожны. Прежде всего, разумеется, хочу поздравить Тебя с назначением на новый высокий пост, я убежден, что Ты будешь исполнять свои обязанности добросовестно, со всей неизменно присущей Тебе строгостью и тщанием, а также действенно и успешно, на благо Св. Церкви и Себе. Ибо Ты можешь опереться на свой большой авторитет, на всю Твою безупречную жизнь, посвященную служению нашему Спасителю Иисусу Христу и на расположение Его Наместника на земле Юлия II , издавна проявляемое к Твоей особе.
Далее я обращаюсь к Тебе как к высочайшему, всеми признанному знатоку в делах совести, греха, индульгенций и в особенности наказаний, заслуженно обрушивающихся на головы преступников и провинившихся. Сверх того, к написанию этих строк меня подвигло желание заверить Тебя, что слухи о моем равнодушии к отправлению религиозных обрядов и церковных праздников, на которые Ты намекаешь, основываются на клевете, распространяемой моими многочисленными недоброжелателями и завистниками.
Наконец - но отнюдь не в последнюю очередь, - я испытываю настоятельную потребность обратиться к Тебе по делу, пусть в конечном счете светскому, но явно противоречащему интересам Святого Престола: то, о чем я хочу поведать, нарушает святые заветы и наносит несмываемое оскорбление авторитету Церкви; впрочем, предполагаю, что молва об этом уже достигла ушей Твоих, а возможно, и ушей Святого отца. И потому я хочу уточнить сии слухи и представить их в надлежащем свете.