Яга на секунду задумалась, а потом кивнула.
– Куда привозить?
– По большой тракт на запад пойдёшь, айн, цвай и мой лагерь увидишь, – объяснил курфюрст, забираясь в карету. – Я очень ждать.
На этом он захлопнул дверцу и взмахнул рукой, подавая рыцарям знак, что можно уезжать. Они подхватили бесколёсную теперь карету, закинули себе на плечи и понесли прочь, шлёпая по грязи металлическими сапогами.
После странного происшествия в лесу воеводе было неспокойно. Не понимал он, что же такое приключилось с Князем на прогулке. Да ещё и Юлий куда-то подевался. Если в чаще завелась какая-нибудь нечисть или зверь дикий, то нужно было непременно всё выведать и принять меры безопасности. Решил он вернуться на ту полянку да осмотреться. А в подмогу себе богатырей вызвал. Всё-таки дело государственной важности, жизнь самого правителя могла быть в опасности.
Пока они добирались из Киева в лес, уже стемнело.
– Вот здесь его что-то напугало, – сказал воевода и указал Добрыне с Ильёй нужное место, осветив следы на земле факелом.
Где-то в чаще тоскливо ухнула сова. Все с тревогой оглянулись.
Когда всё стихло, воевода раздвинул кусты.
– Вон, корзина княжеская, – сказал он. – Так и лежит тут.
Илья Муромец задумчиво взглянул на рассыпавшиеся грибы, подобрал один да повертел в руках.
– А что Князь? – строго спросил Добрыня Никитич. – Сказал чего?
– Бормотал что-то, не разобрать, – развёл руками воевода. – Спать его уложили.
– А Юлий? – поинтересовался Илья, оглядывая следы.
– Юлия пока не нашли, – со вздохом ответил служивый.
Внезапно из кустов выпрыгнул верхом на коне младший из богатырей – Алёша Попович.
– Братцы! – крикнул он. – Я такое узнал!
– Алёша, ты чего здесь? Все следы нам затопчешь, – ахнул Добрыня, отгоняя товарища с места преступления.
– Да что следы? – отмахнулся молодец. – Не нужно уже никаких следов! Юлия под Семёновкой видели.
– Ого, далече, – присвистнул Добрыня. – Сто с лишним вёрст от Киева.
Илья покачал головой:
– Что же их так напугало?
– Явно то, с чем они раньше не сталкивались, – мудро заметил Добрыня.
– Вот именно, – кивнул Алёша. – Я думаю, что одно из этих чудищ! – Он достал из-за пазухи какую-то книгу, помахал ей со значением и указал на лежащие на земле ветки. – Вот, видите, кусты сломаны. Тут точно этот, как его… лев ломился… немейский! – Он пролистал несколько страниц и показал всем иллюстрацию с изображением огромного льва.
Добрыня с Ильёй устало переглянулись. В последнее время Алёша неожиданно для всех увлёкся древними мифами и легендами. Всё про подвиги некого Геракла читал…
– А тут, – продолжал Алёша, осматривая примятую траву, – смотрите, сколько следов от копыт! Это кони Диомеда. – Он снова показал какую-то картинку.
– Это следы твоего коня, – раздражённо возразил Добрыня, – а никакого не Диомеда! Ты с этим Гераклом своим!.. Здесь были следы Юлия! А ты всё затоптал.
– Да, серьёзное дело, – задумчиво протянул Илья.
– Так а я что? Шучу, что ли? – возмутился Алёша. – Нужно срочно в Семёновку!
– Нет, – покачал головой Илья. – В Киев поедем. Сперва нужно Князю доложить.
Глава 5
В княжеской опочивальне, на пуховой перине да под одеялом ватным, мирно посапывал правитель. Точнее все думали, что это он. Хотя на самом деле в палатах вместо него оказался Юлий, внезапно принявший человеческий облик. Вот он резко открыл глаза, сел на постели и ахнул:
– Так это что, не сон?!
Вот ведь диво дивное – на руках и правда пальцы!
Юлий вскочил с кровати и бросился к висевшему на спинке стула княжескому кафтану. Пару раз встряхнув его, он нашёл помятый, но всё так же прекрасный волшебный цветок.
– Ах, не сон! – обрадовался Юлий и принялся скакать по комнате. – И-го-го, я Князь!
Вне себя от счастья, он распахнул настежь окно, высунулся по самый пояс и с удовольствием воззрился на свои новые владения.
Жизнь на площади перед дворцом текла своим чередом: кто продавал, кто покупал, кто по делам спешил. И невдомёк было жителям столицы, какие перемены свершились в их государстве.
– Ура, сограждане! Я Князь! Самый настоящий! Ура! – голосил Юлий, позабыв обо всём. – Поздравляю с этим грандиозным событием! Теперь всё хорошо будет! Красиво! Венецию тут у нас будем делать! Каналы проведём, мосты построим! Конные статуи… – Тут он вдруг осёкся и заметил наконец, что новоявленные подданные его от изумления побросали все свои занятия и во все глаза уставились на окно княжеских палат. – Э…
Юлий махнул всем на прощание ночным колпаком и поспешил затворить окно.
– Кажется, я про голос забыл… Так и проколоться недолго, – пробормотал он, прижимая чудо-цветок к груди.
А ведь и правда, хоть вид у него был вполне княжеский, голос остался прежним. Манера речи опять же…
Внезапно дверь приоткрылась, и в комнату заглянул боярин Антип, первый княжеский помощник.
– Проснулся, батюшка? – спросил он осторожно.
Юлий быстро спрятал цветок за спину и побежал к шкафу. Распахнув створки, он начал суетливо рыться в вещах.
– Напугал ты нас вчера, кормилец, – продолжал боярин, ошеломлённо наблюдая за необычным поведением правителя. – Приехал сам не свой, бормочешь чего-то… Насилу спать тебя уложили.
– Вот, нашёл, – сдавленно пробормотал Юлий, притворяясь осипшим, и замотал шею шерстяным шарфом. И, чтобы назойливый боярин ничего не заподозрил, деланно кашлянул: – Кхе! Кхе!
Антип всплеснул руками.
– Заболел! Лекаря сюда! Живо! – закричал он и бросился к двери.
– Стой! – кинулся ему наперерез Юлий. – Ты что? Не-не-не! Не надо лекаря!
Боярин в недоумении замер.
– Это я так… простудился маленько… – хрипло пробормотал мнимый Князь, ещё пару раз притворно кашлянул и заверил верного помощника: – Всё в порядке!
Тут взгляд Юлия упал на портрет Князя, висевший на стене.
– А он… пусть отдохнёт пока. Пусть побегает. Он же сам говорил, грибочки там, ягодки… – бормотал себе под нос обернувшийся человеком конь – будто оправдывался. – А мы ему пока такой Киев отгрохаем! Вернётся – ахнет!
Он заметался по комнате в поисках вазы. Таковая скоро обнаружилась. Ромашки, которые в ней стояли, Юлий без лишних раздумий съел, а на их место в воду бережно поставил волшебный цветок.
Антип всё это время молча семенил за правителем из угла в угол, серьёзно опасаясь, что тот лишился разума.
– Верно, Антип? – повернулся вдруг к нему Юлий.
– Ве… Верно, батюшка, – неуверенно ответил боярин.
– Ну, вот и хорошо! – удовлетворённо гоготнул Юлий, водрузил на голову корону и пошёл любоваться собой в зеркале.
– Я тебе завтрак принёс, пока ты спал, батюшка, – суетливо произнёс Антип, совсем сбитый с толку, и отвернулся к столику, чтобы налить захворавшему владыке чаю.
В этот момент Юлий бросил взгляд на своё отражение и ойкнул. Из зеркала глядел на него конь, нелепо наряженный в белоснежную ночную сорочку. Юлий поскорее отвернул зеркало к стене и подбежал к боярину. Обнюхал наваристую молочную кашу, какую Князю всегда на завтрак подавали, и с отвращением поморщился.
– Вот что. Некогда нам тут траву жевать. В смысле… еду. Большие дела начинаем, Антип, большие, – радостно объявил он, хватая помощника за плечи и отводя подальше от злополучного зеркала. – Первое… Кхе! – Тут он запнулся, запутавшись в пальцах. Всё-таки их наличие коню было в диковинку. Сообразив наконец, как они вообще сгибаются, он продолжил: – Да, первое. Созывай всех бояр. Срочно! Будем Киев перестраивать!
– Хорошо, батюшка, – кивнул Антип, преданно глядя в глаза правителю.
– Второе… – Юлий загнул ещё один палец. – Найди мне эту штуку… такую… на пожаре кричат ещё в неё, знаешь?
– Каланча? – предположил боярин.
– Не, поменьше, – уточнил Юлий.
– Рупор?
– Да, вот-вот, – обрадовался поддельный правитель. – Голос-то как-то всё-таки ослаб маленько…
– Ослаб, ослаб, батюшка… – сокрушённо согласился Антип.
– Поскорее давай! – поторопил его Юлий.
– Бегу-бегу, кормилец! – поклонился боярин и тут же выскочил из опочивальни.
Юлий на всякий случай ещё пару раз кашлянул ему вдогонку.
По просёлочной дороге, мимо покосившегося деревянного указателя с надписью «Семёновка», ехали на телеге два крестьянина. Один был толстым и коренастым, второй – тощим и высоким. Кобылка их меланхолично жевала соломинку и неспешно шагала хорошо знакомым путём.
Крестьяне щёлкали себе семечки, когда их внимание вдруг привлёк неведомый зверь. С виду то ли конь, то ли ещё кто с копытами. Он метался по полю золотистой пшеницы, что сбоку от дороги, описывал замысловатые зигзаги, время от времени врезался в столбы, крутил головой и бежал дальше.
– Лось? – равнодушно спросил тощий, сплёвывая шелуху прямо на землю.
– Лосиха, – пожал плечами толстый. – Видишь, рогов нет.
Зверь в этот момент на всём скаку влетел в стог сена, окончательно потерял ориентацию в пространстве, перелетел через забор, опоясывающий поле, и без сил повалился на дорогу прямо перед телегой.
– Лосиха-лосиха, – сварливо сказал длинный, оглядывая упавшее животное. – Коня от лосихи отличить не можешь.
И неведомо было простым селянам, что и не конь это вовсе, а правитель земель русских.
Почесав затылки, крестьяне закинули невесть откуда взявшегося коня в телегу и продолжили путь. Вскоре заехали они на просторный двор и перетащили едва живое животное в хлев с коровами. Бросив его прямо на земляной пол и даже не предложив воды, толстый с тощим отправились в избу.
Вскоре дверь хлева скрипнула, и к несчастному заколдованному Князю осторожно приблизилась девчушка лет десяти. Она была худенькая, белокурая, в простом сарафанчике. Зато глаза какие! Огромные, на пол-лица, голубые, как небо безоблачное, и добрые-добрые.
– Коняшка-бедняжка! – ахнула она и опустилась на колени перед неподвижно лежащим конём. Заметив порез над копытом, тихонько спросила: – Где это ты ножку свою расцарапал?