Илья никак не мог взять в толк, что это значит. Столько поисков, столько волнений, Любава плачет, Фрося переживает – и всё из-за... Тихона?
– Да ты ешь, ешь! – Старик ткнул ложкой во вторую миску. – Вкусная.
На негнущихся ногах Илья подошёл к столу, сел и машинально взял ложку. Он зачерпнул ухи, поднёс ложку ко рту, но тут же опустил.
– Нет, погоди. Сначала объясни мне: ты и впрямь Пуп Земли?
Только что сидящий за столом Тихон вдруг оказался совсем рядом с Ильёй. Богатырь вздрогнул.
– Эх, Илюша, ты и впрямь решил, что с Тихоном разговариваешь? – спросил старик, и неожиданно с другой стороны к Илье подошёл... второй Тихон!
– Ас кем же? – пробормотал богатырь.
– А сам с собой, – произнёс Тихон, снова сидящий над плошкой с ухой. За его спиной потянулась вереница таких же Тихонов.
Илья помотал головой. Что же тут происходит?!
Солнце клонилось к закату, а Горыныч всё летел, разыскивая богатырей.
– Как сквозь землю провалились! – проворчала левая голова. – Где их искать-то? Я уж устал.
– Да и закат близок, – заметила голова посередине.
– А давайте у птичек спросим? – предложила правая. – Может, они богатырей видели?
Другие две головы посмотрели на скалу, где сидела стая птеродактилей.
– Ты уверен, что это птички? – с сомнением спросила левая голова, рассматривая закрытые глаза и сложенные крылья странных существ. Если они на кого и были похожи, то, скорее, на летучих мышей.
Горыныч всё же решил рискнуть и повернул к скале.
– Кто спрашивать будет? – решила уточнить правая голова.
– Так и быть, я могу, – вызвалась голова посередине. – Кхм-кхм! – громко откашлялась она, собираясь произнести длинную речь. Все птеродактили одновременно открыли глаза. – Вы не встречали здесь... Как бы это сказать...
Птеродактили были явно недовольны, что их потревожили.
– Мне не нравится, как они на нас смотрят, – прошептала левая голова.
– Недружелюбно, – согласилась с ней правая.
– Да вы что! – отмахнулась центральная. – Просто мы забыли поздороваться!
Горыныч раскрыл объятия:
– Приве-ет!
Все три головы растянули губы в широкой улыбке, обнажив зубы.
Птеродактили, распахнув клювы, тоже показали острые зубы.
Змей испуганно отшатнулся.
– Эй, вы чего?
Птеродактили взмыли в небо и набросились на незнакомца, смеющего им угрожать: в мире дикой природы демонстрация зубов – знак угрозы: мол, смотри, какой я сильный, сейчас я тебя покусаю.
Жаль, что Горыныч этого не знал. Он в панике замахал крыльями, пытаясь спастись, но птеродактилей было слишком много. Они окружили его и стали щипать за пятки и крылья, за бока и лапы. Змей рванул прочь. Птеродактили – следом. Горыныч уходил в пике и закладывал виражи, но оторваться от преследователей не получалось. Тогда он резко сменил направление и нырнул в ущелье. Птеродактили – за ним. Горыныч чуть не застрял в проходе, но всё же проскочил, успел прыгнуть в яму и прикрыться сверху крыльями. Птеродактили покружили над ним, но так и не нашли, а затем уселись на ближайшей скале ждать. Каждый из них зевнул, снова показав острые зубы, и закрыл глаза.
– И долго мы так сидеть будем? – шёпотом спросила правая голова.
– Нет, не думаю, – просипела левая. – Кажется, они засыпают.
Горыныч осторожно приподнял крыло. Вся стая одновременно открыла глаза.
– Ничего-ничего, – ободряюще сказала левая голова. – Мы подождём.
И все три головы прикрыли глаза.
Наступила ночь. На небе, словно миллионы огоньков, горели звёзды. Горыныч поглядывал на них и вздыхал.
Любовались звёздами и стоявшие на скале Илья и странный Тихон – или это был тот самый загадочный привратник?
– Смотри, небо какое... – повёл рукой Тихон от горизонта до горизонта. – Красота ведь?
– Красота, – негромко согласился Илья.
– И вроде бы все звёзды разные, каждая мигает по-своему... – Тихон словно гладил небосвод. – А присмотришься – похожи.
– Да, похожи, – заворожённо повторял Илья.
– Но есть среди них такие, которые не спутаешь. – Тихон сначала показал на жёлтую звезду, а потом перевёл палец на сияющую голубым светом красавицу. – Особые это звёзды. Как ты, как Добрыня и Алёша. На них весь небосклон держится. И в этом мире, и в том. А если одна исчезнет, то...
Тихон дунул на голубую звезду, и она погасла. Небо накрыла тьма, которую не могли побороть все остальные звёзды.
– Понимаешь? – осторожно спросил Тихон.
– Понимаю, – кивнул Илья. Ему стало неуютно в темноте.
– Хорошо, – ласково улыбнулся Тихон. – Непростое вам выпало испытание. Думаю, справитесь. И Алёше поможете, и самих себя вновь обретёте. – Он положил руку богатырю на плечо. – Ну, всё, Илья. Пора тебе.
С этими словами он исчез. Какое- то время его силуэт виднелся в небе, но вот и его не стало. Илья зажмурился, снова открыл глаза и вдруг оказался не на вершине горы, а в лесу. Над головой было не звёздное небо, а зелень. Щебетали птички, дул приятный тёплый ветерок. Рядом журчал освобождённый ручеёк. Зверушки все давно напились и разбежались. Никого вокруг не было.
К утру пошёл дождь. Добрыня с Юлием и Князем всё шли и шли по лесу, и конца-края их дороги не было видно.
– Добрыня! – ворчал Юлий. – Я предлагаю бросить искать Алёшу и начать искать выход. Сначала утвердим план эвакуации, а потом сразу вернёмся к поискам Алёши. По-моему, логично.
На последнем слове Юлий неосторожно ступил, и его копыто сорвалось с обрыва. Он потерял опору и вот-вот полетел бы в пропасть, если бы Добрыня не успел подхватить его за переднюю ногу и вытянуть на твёрдую землю.
– Нет, не логично, – спокойно продолжил разговор Добрыня, словно и не спасал никого только что. – Нам ещё Илью с Горынычем разыскать нужно. А вот потом все вместе и будем выход искать.
– О, так Илюша тоже здесь? – услышал знакомое имя Князь и довольно разулыбался. – Молодцы, не бросили в беде государя!
– Да-да! – закивал Юлий. – А на Горыныче мы улететь сможем! – Сказав это, он понял, что сморозил глупость.
– Куда же ты улетишь отсюда, Юлий? – добродушно спросил Добрыня. – В соседнее болото?
– Да... Не подумал, – уныло отозвался конь.
Как же ему хотелось поскорее домой! Свежескошенная травка, чистая водичка, солнышко светит. Все животные нормального размера, а не эти монстры!
– Ладно, не унывай, – поддержал друга богатырь. Пока суд да дело, он раскидывал камни, загораживающие вход в пещеру. – Сначала – Алёша. Затем Илья с Горынычем – ну, и далее по плану. Всё, привал!
Добрыня вошёл в пещеру и устало сел на камень. Всё лучше, чем под дождём. Юлий оценивающе осмотрел место отдыха и недовольно скривился. Ни мягкой травы, ни сочной морковки. Ещё и на твёрдом камне сидеть! Куда ж такое годится!
– Вот мы ищем Алёшу, ищем, – проворчал конь, – а ведь это он во всём виноват! Это он Пуп Земли разозлил, а мы теперь должны...
Юлий вздрогнул. Между Князем и Добрыней на камешке вдруг оказалось серое существо со взъерошенной гривой и большими круглыми глазами. Это же Моисей, ослик Любавы! Он грыз морковку и с сожалением смотрел на Юлия. Вокруг ослика разливался лёгкий светящийся ореол.
– М-м-м, какая вкусная! – причмокнул Моисей и снова вгрызся в морковку.
Юлий сглотнул. Ему тоже хотелось морковки.
– Видишь ли, Юлий, – начал Моисей, пристально глядя ему в глаза, – не в вине дело. Богатыри – единое целое и вместе должны по жизни идти. Судьба у них такая.
Юлий сглотнул и подпрыгнул от ужаса.
– Княже! Добрыня! Вы его видите? – заорал он, указывая копытом на... пустое место.
Князь и Добрыня удивлённо переглянулись. Рядом с ними никого не было.
– Кто тебя напугал, Юлий? – осторожно спросил богатырь.
– Враги? – забеспокоился Князь. Юлий ещё раз огляделся. Никого.
– Нет-нет, почудилось, – пробормотал он, прижимая копыто к морде.
– Алёша-то, может, и вправду виноват, – подхватил Князь. – А мы-то за что пострадали? Шутили себе, слова худого не сказали...
Юлий вдруг услышал смех Моисея и поджал уши. Теперь ослик сидел у стены, обмахиваясь зелёным листиком.
– Вот и я пошутить люблю! – хихикнул он. – Вы глупость сказали, а я ответил! – Моисей отложил листик, взгляд его стал серьёзным. – Но вот чтоб ты знал: не пройдут богатыри испытание, так здесь и останутся. И ты вместе с ними. Будешь с Князем палаты каменные строить.
Юлий вдруг понял, что остался один на один с Моисеем. Остальные куда-то подевались: и Князь, и Добрыня – а вместе с ними и вся пещера. Они с осликом словно воспарили, и вокруг было только звёздное небо, плывущее у них над головой. А потом всё исчезло, и Юлий снова оказался в пещере, сидя между Князем и Добрыней. Голова кружилась, хотелось пить, перед глазами всё плыло.
– Ну что, отдохнули? – поднялся богатырь. – Пошли дальше.
Он направился к выходу из пещеры, выглянул наружу – дождь кончился. Юлий бросился ему наперерез.
– Добрыня, Добрынюшка! – с мольбой в голосе произнёс он. – Вы непременно, непременно должны справиться! А не то...
– О чём ты, Юлий? – повернулся к нему богатырь. Конь вёл себя странно – то мерещится ему что-то, то просит непонятно о чём. Нет, он, конечно, всегда чудит, но сейчас как- то особенно. – С чем справиться?
– Не спрашивай, ничего больше не знаю! – Юлий весь дрожал. – Знаю только: если не пройдёте испытание, то всем нам крышка!
– Да не волнуйся ты так, – потрепал его по гриве богатырь. – Справимся, конечно. Ну что? В путь!
Шагал своей дорогой и Алёша. Только он давно понял, что заплутал. Прямо перед ним расстилалась долина: река, зелень, простор. За его спиной тоже была долина – всё та же речка, всё та же зелень. Простор прилагался. Алёша в сердцах бросил палку, которую нёс в руке, и уселся у большого камня. Над головой пролетела огромная стрекоза. Богатырь понюхал яркий цветок, растущий рядом, и вздохнул: