их в свой класс, и никто туда не войдёт без моего разрешения. Дети должны чувствовать себя в безопасности. Понятно?! - на высоких оборотах выдала я. Втолкнула младших в класс, прикрыла дверь в кабинет и поборола сильное желание прижаться к дверному полотну спиною, а ещё лучше, нырнуть за Матвеем и Ксюшей в класс и закрыться на три оборота замка.
Следом догнало холодное понимание, что соотношение сил неравное настолько, что со мной просто шутя, не по злобе, а исключительно из юношеского гадюшничества, могут сделать, что вздумается, и оставить жить дальше. А я не из тех, кто сносит обиду. Меня нельзя ломать, это категорически. Запертая в угол, я скорее пойду на крайние меры, самые радикальные, но не позволю... Тут я призналась себе, что боюсь только банды Краснокутского. Чего ухмыляешься, Вован?! В прошлом году я возила твой десятый "Г" в санаторий и знаю, что ты вовсю трахаешься с бабами, предпочитая не глупых девчонок, а взрослых молодых женщин. Двадцатитрёхлетняя педагог-организатор из соседней школы пришлась очень кстати, и с радостью, лишь глянув на твои мощные бёдра и всё, что выказывало себя между ними, предложила себя в качестве тренажера, на котором ты, здоровый жеребец, упражнялся ночи напролёт...
Я повернула к нему лицо, бросила веско:
- Что, Краснокутский?
- Делим территорию! Делим женщин! - глумливо рявкнул этот лось и несколько голосов подхватили его призыв. Толпа зашевелилась, загоготала, произошли перемещения - дружки Вована подтягивались к нему а, значит, и ко мне.
Несколько девушек, - аккуратные, ухоженные и брезгливые, - стараясь обойти Краснокутского на расстоянии, просочились вдоль стенки и встали за моей спиной. Они смотрели на меня с доверием. Таким образом полтора метра между мной и дверью оказались заполнены школьными джульетками.
Я покровительственно кивнула девчонкам и впустила на свою территорию, - в кабинет.
Раздел сфер влияния начался. Вряд ли кому-то пришли на ум такие слова, но все мгновенно поняли суть.
Ко мне попыталась пробиться одиннадцатиклассница Света, но Макс из параллельного класса обнял её за плечи, что-то нашёптывал в ушко и принудил остаться с ним.
У меня мелко подрагивали коленки. Нехорошо, если это заметят. Я сосредоточилась на дыхании и стала бесшумно втягивать воздух через нос - медленно, медленно... Не вышло медленно. Вообще ничего не вышло с релаксацией. Я решала, что делать, когда этот пипл почувствует голод, - а время обеденное, ждать осталось недолго. Или они захотят пить. Или, о господи! - придёт желание облегчиться по-большому, а затем и все прочие нужды. Что делать-то?!
И отдала первое приказание:
- Хватит ревели! (на их жаргоне я сказала "хватит громко разговаривать" - они меня поняли). Следите за вещами. Сумки не оставлять, если оставлять, то под присмотром. Я не буду отвечать за ваши рюкзаки.
Подумала, добавила:
- Не стану отвечать за ваше добро, если ваши сумки не у меня в классе. Дежурные, ключи от кабинетов сдайте мне.
Девятиклассник протянул мне ключ. Толя Тегленков, человек из своры Большого Вована, вырвал ключ из его руки.
Я сделала вид, что не заметила этого. Но отметила, что ребята из других школ ведут себя более сдержанно.
Понятно. Моя школа посреди новостроек раза в четыре многолюднее и безумнее тихих старых школок города, и учителя здесь выживают при одном условии: если у них есть данные, позволяющие командовать полками.
Я приказала:
- Не выливайте из вёдер воду, которой мыли пол. Вёдра вынесите в коридор.
- Вёдра ко мне! - сказал Вован, поднимая вверх по-мужски крепкую руку. Тупой и ленивый, он быстро сориентировался в практических вопросах. - Я в них буду ср.ть!
Я протянула Вовану на вытянутом мизинце ключ от кабинета английского, который окном упирается в лесистый холм. Распорядилась, веско впечатывая слова:
- Делать то, что ты сказал, все будут в лесу. Из двести восьмого кабинета выйдете на сухой бугор. И, да: хорошей охоты, сссэры!
Старшеклассники засмеялись.
Я сказала:
- Предупреждаю: нельзя поднимать присмиревшего зайца за уши, у них когти на задних лапах кривые, острые, как ножи, и до десяти сантиметров длиной, а лапы мощные. Случалось не раз, зайцы распарывали живот охотникам.
На мгновение все ошалело затихли, переваривая информацию. До сих пор они знали только набитых поролоном зайцев.
Я поняла, что - или сейчас, или никогда. Пора расставить всё по своим местам.
- Еды у нас нет. Воды надолго не хватит даже для мытья рук. Света нет. Связи нет. Слёз и воплей тоже чтоб я не слышала. Первое, что надо сделать: плотно закройте все окна, иначе станет холодно. Через окна летят комары, а мы от них отвыкли, и могут залезть ужи и всякие болотные твари, видите сами, какая вокруг глушь. Затем...
Договорить я не успела.
На лестничном пролёте показался Владик Карнадут: скромный сухощавый паренёк, вежливый и обязательный. Он часто уезжал на соревнования, но отрабатывал все темы у меня на факультативе. Он шёл со спортивной сумкой, тяжёлой, лямкой давившей ему плечо. Все пропускали его: Карнадута знали не только в нашей школе, городские ребята увидели его и сказали: "О, Влад Карнадут! Привет!" Влада и ещё двоих младших мальчиков воспитывали приёмные родители, оба, и отец, и мать - известные спортивные тренеры. Мать тренер по боксу, отец - футболист. Мать вылепила из Влада мастера спорта.
В сумке Влада плотно звякнуло.
Первым сообразил, что к чему, мужлан Вован. Карнадут сын тренера и, значит, побывал в комнате физруков. Может, отец оставил ему ключ. И теперь то, что Карнадут вынес от физруков, полновесным стеклянным голосом сигналило: "Я - есть, и я есть веселье!"
Вован, позабыв про всё, попросту наложил свою руку на сумку Карнадута, а Владик невозмутимо отдал ему ношу, коротко взглянув мне в лицо.
Уж не знаю, специально он сделал это, или само сложилось, но я вскоре оценила его решение как единственно правильное.
Вован энд друзья, побрякивая сумкой, живо скрылись за поворотом коридора, возбуждённо гогоча.
Возле меня осталась группа, по большей части, незнакомых, но трезвомыслящих футболистов-юниоров; плюс несколько девушек и несколько девятиклассников, взволнованных и растерянных больше других. Эти, пользуясь возможностью, перебежали ко мне под крыло. Девицы чего-то ждали, но чужие ребята не проявляли к ним интерес, и они тоже перетекли поближе к дверям в мой кабинет. Я осталась лицом к лицу с толпой человек в тридцать, для которых я была незнакомой учительницей, но эти ребята - неплохие спортсмены, вышколенные тренерами, и к наставникам относятся с пиететом.
И они явно оценивали меня.
- Держитесь своих команд, - сухо, негромко сказала я и наступила тишина: ребятам пришлось вслушиваться. К тому же, над нами словно повисла тайна: тайна заговорщиков, что тоже было мне на руку.
- Предлагаю обследовать классы, собрать все вещи, кроме мебели и книг, и закрыть собранное в музее. Музей тесный, зато это внутренне помещение и у него обитая железом дверь, а ключ Галина Адамовна оставила мне.
- А что можно найти в классах? - спросил кто-то.
- О, ты будешь удивлён! - пообещала я. - В нашем положении особую ценность имеют вода, туалетная бумага, мыло и моющие средства, вёдра, посуда, металлические изделия, особенно молотки, гвозди, проволока и прочее. Ваши носки будут служить вам недолго, поэтому нужно собрать ткани - шторы, затемнения, - любые, даже те, которые хранят на тряпки для мытья пола. В общем, всё, что найдёте - наш ресурс выживания. И, - тут я подумала, взвесив всё, - ребята, несите личные вещи учителей, даже очки.
Они опешили.
- Сумки, пакеты, плащи, шали, сменную обувь - несите всё. Не бойтесь, я беру ответственность на себя. Я бы не спешила с этими крайними мерами, если бы не эти... - Я не договорила, только кивнула в сторону, куда ушёл Вован.
- Не возьмём мы - прихватят они. И размолотят, подотрутся, изорвут, испортят. Или присвоят, и придётся клянчить у них вещи. Это совсем не то, что нам надо. И ещё, парни. Вы взрослые. Вы должны понимать кое-что. Берегите девочек. Скоро начнутся проблемы. Если мы не готовы гм... к произволу и диким сценам, надо быть готовыми защищать девочек. Подумайте.
Ребята не отвечали. А я и не ждала ответа.
- Ладно. Об этом после. Ходите группами. Я и девушки обследуем этот этаж, а вы разделите между собой остальные кабинеты, но не суйтесь туда, где пьянствует Краснокутский.
- Скажите, кому куда идти, мы не знаем вашу школу, где что находится, - сказал симпатичный парень в дорогих кроссачах из команды гимназии. Он шептался с друзьями, не умолкая, но до сих пор я не выделяла его в толпе. А теперь заметила. Гимназия держит фасон, у всех парней одинаковая форма с эмблемой, хоть футболисты они никудышные. Именно их больше всех покоробила перспектива брать и сносить чужие вещи.
Я поняла, их беспокоит бремя ответственности; все решения они будут стараться переложить на меня и задёргают вопросами, согласовывая каждое своё движение. Помощи от них пока будет немного. И я передумала, и оставила гимназистов на четвёртом этаже, а сама позвала Таню Гонисевскую, толковую во всех отношениях одиннадцатиклассницу, и предложила ей пойти на второй этаж со мной и девочками. Именно там в подсобке спортивного зала засели собутыльники, но они заняты, а на втором этаже самые важные для нас двери: там находится кабинет домоводства со множеством полезных в нашем положении мелочей, и у девочек на руках ключ от этого кабинета. Рядом - кабинет белорусского языка, через который можно попасть в школьный этнографический уголок. Внутренний голос подсказывал мне, что этноуголок очень важен. Хотя бы потому, что в нём развешано и разложено множество льняных полотенец, домотканых покрывал и даже ковёр, и всё ручной работы, из натуральной пряжи, а эти вещи хорошо согревают и могут нам пригодиться. В школе ощутимо похолодало; старшеклассницы в лёгких вискозных блузках и коротких юбочках уже подрагивали от холода, потирали плечи, а кожа на шеях у самых субтильных пошла пупырышками. Ещё я подумала, что швейные машинки с ножным приводом - настоящее сокровище для отрезанных от мира и электричества людей, а чугунки из музея вообще бесценные - ведь их можно ставить на огонь. А старинные утюги с углями... А ещё, фу-фу, чур не про нас, - у этнографов хранятся прялки, жернова и ткацкий станок!...