— Логично, что ее близкие такие же. Я усмехнулась одними губами. Считается, что шесть из десяти душ способны откликнуться на призыв в течение трех дней после смерти. Проблема в том, что откликнуться — не значит проявиться, для этого нужно, чтобы умерший был магом. Так что успешных случаев не слишком много. Отец Рауль насупился, но промолчал. Тут вклинился сержант.
— Сэр, я тут накатал протокол, — совсем тихо сказал он, отозвав начальство в сторону.
— И еще вам нужно написать постановление…
— Хорошо, — почему-то недовольно согласился Эллиот.
— Позже. Все это я слышала словно со стороны. Меня как магнитом тянуло к Лили… к телу. Я прижала пальцы к ее холодной коже, прикрыла глаза… И выругалась так, что молоденький священник покраснел и возмутился: — Проклятое семя! Придержи свой поганый язык, безбожница! Скривившись, я потерла занывший висок и обернулась к Эллиоту.
— У меня для вас две новости, — произнесла я безжизненно.
— Хорошая и плохая? Я качнула головой.
— Обе плохие. Во-первых, зря вы притащили сюда священника, — я бросила на насупленного святого отца неприязненный взгляд.
— Душу Лили вызвать не получится. Она умерла от черноголовника. Темные глаза Эллиота сверкнули.
— Клиническая картина иная, — возразил он.
— Не похоже на Мастерса. Я поморщилась и сказала с досадой: — Лейтенант, вы же должны понимать разницу! Это магический яд, он иначе действует на… блондинок и брюнетов. Тонкие черные нити на коже — отличительный признак яда — исчезают за считанные минуты после смерти. Но остаются следы магии… Не спутаешь. Они тоже пропадают через пару дней, но пока-то все очевидно.
— Пусть так, — не стал спорить Эллиот.
— А вторая новость? — Это убийство, — я сглотнула и закончила тихо: — Лили была беременна. Он сдвинул темные брови.
— Хотите сказать…
— Она не могла убить своего ребенка! — Даже от насильника? — недоверчиво уточнил Эллиот. Он вел себя так, словно мы в комнате одни.
— Какая разница? Это же был и ее ребенок.
— Неубедительно, — покачал головой он. И я разозлилась.
— Хорошо. У нас с Лили как-то был разговор на эту тему. Она очень хотела иметь детей, но у нее долго не получалось… Я не верю, что она могла так поступить.
— Предположим, — Эллиот кивнул.
— Значит, вы считаете, что ее отравили? — Да, — твердо сказала я.
— И если она хотела отравиться, зачем надевать пальто, туфли и шляпу? Она собиралась куда-то идти.
— Не знаете, куда? — быстро спросил Эллиот.
— Понятия не имею, — развела руками я. Он сунул руку в карман и извлек клочок бумаги.
— Может быть, это освежит вашу память, мисс Вудс? Это было у нее в кармане. Я опустила взгляд на листок на его ладони. Там торопливым почерком, с ошибками, был написан мой адрес и даже нарисована схема, как добраться.
— Опять? — разозлилась я.
— Вы думаете, это я ее убила?! Священник взвизгнул и что-то забормотал, а сержант напрягся и сделал знак напарнику.
— Нет, — спокойно возразил Эллиот.
— Иначе не стали бы опровергать версию самоубийства. Но мне очень интересно знать, зачем к вам собиралась Лили. И не потому ли ее… устранили.
— Постойте, — я осторожно потянула сумочку из-под локтя мертвой девушки. Странно, что полицейские ее еще не осмотрели. Похоже, лейтенант сразу рванул ко мне… Я обернула руку платком и щелкнула замочком дешевой вещицы… И тут меня дернули назад. Я резко обернулась.
— Не тревожь покой мертвых! — священник был бледен, но решителен.
— Лейтенант, — устало сказала я, не обращая внимания на этого блаженного, — по-моему, отец Рауль хочет доказать вам, что расследовать убийства грешно.
— Бог сам накажет виновного! — с такой убежденностью заявил священник, что Эллиот кашлянул и попросил: — Сержант, проводите святого отца. Тело можно уносить. Отец Рауль, благодарю за помощь. Я хмыкнула. «Помощь», надо же! Интересно, а мне-то он «спасибо» скажет? Сержант бережно, но твердо отконвоировал недовольного священника к выходу, остальные полицейские (кроме лейтенанта) тоже куда-то утопали. А я наконец занялась содержимым сумочки. Платок, расческа, тюбик губной помады — ничего примечательного.
— Посмотрите швы, — подсказал Эллиот.
— Кстати, прощальной записки мы не нашли. Я вздрогнула. Надо же, даже не заметила, как он подошел! Совет был дельным.
— Есть! — выдохнула я, обнаружив сверток, зашитый под подкладку. Лейтенант отобрал у меня сумку и ловко вскрыл тайник перочинным ножом.
— Деньги, — он разочарованно посмотрел на перевязанную резинкой жиденькую пачку. А я сглотнула, не отрывая взгляда от потертых купюр на его смуглой ладони.
— Лили собиралась уйти из дома! — не выдержав, я отвернулась, шагнула в сторону и обхватила себя за плечи.
— С чего вы взяли? — не поверил Эллиот.
— Она ведь даже не собрала чемодан.
— А что ей собирать? — я обвела рукой убогую спальню.
— Лили взяла свои накопления.
— Накопления? — переспросил лейтенант и пошуршал банкнотами.
— Хотите сказать, что больше у нее не было? — Да, — просто ответила я.
— Да и это она собрала с моей помощью. Я помогала ей продавать зелья… на сторону. Рейстед деньги давал только под конкретную покупку.
— Ну и сволочь! — Эллиот качнул головой и убрал купюры в пакетик для вещ. доков.
— Почему же она раньше от него не ушла? — А куда ей идти? — я подошла к окну, выходящему в переулок. Наверняка это самая темная и холодная комната в доме.
— Да хоть бы к вам, — взгляд Эллиота, казалось, прожигал мне спину.
— Вы же как-то сумели устроиться.
— Как-то, — с усмешкой согласилась я. Лили с таким связываться не хотела. И я тут же перевела тему: — Одного не понимаю, зачем было ее убивать? Тем более так.
— Значит, вы тоже считаете способ убийства странным? А убили ее наверняка, чтобы заставить молчать. Раз уж черноголовник гарантирует, что душу не допросят. Я повернулась к нему, стараясь не смотреть на мертвое тело.
— Бедная забитая, запуганная девочка и так бы молчала, даже если бы что-то и знала.
— Тогда какой мотив? — Эллиот смотрел мне прямо в глаза.
— Ревность? Месть? Я пожала плечами.
— Это вам виднее.
— Почему же, мисс Вудс? — он улыбнулся одними губами.
— Вы тоже явно не новичок в таких делах. Умеете с уликами обращаться, да и мыслите очень… специфически. Я поморщилась.
— Лейтенант, не начинайте опять. Я всего лишь люблю детективы. Он поднял брови.
— Смотреть или читать? — И то, и другое, — не выдержав, я отвела взгляд.
— Что ж, тогда я как-нибудь приглашу вас в кино, — пообещал Эллиот. И затем, не давая мне опомниться, произнес официальным тоном: — Мисс Вудс, вы можете быть свободны.
— До свидания, лейтенант! — вежливо сказала я, поспешно застегивая пальто. Век бы вас не видеть. Кажется, непроизнесенные слова он угадал. Усмехнулся недобро и склонил голову: — До свидания, мисс Вудс!
Стоило вернуться домой, как меня закружил водоворот дел. В аптеку повалили покупатели (некоторых интересовали исключительно сплетни, но ради приличий они брали какую- нибудь ненужную ерунду), не исполненные накануне заказы ждали своего часа… В итоге я даже не пыталась что-то состряпать — обошлась пиццей из соседней забегаловки. Присесть удалось только ближе к вечеру. Решив совместить приятное с полезным, я включила радио и принялась за оливковое мыло. Мешать его нужно добрых два-три часа, так что времени на раздумья предостаточно… Поразмыслить мне не дали. В дверь заколотили. И кому там неймется? — Закрыто! — крикнула я.
— Приходите завтра.
— Мисс Вудс, откройте! — отозвались с той стороны двери. Хорошо хоть грохотать перестали.
— Полиция. Пришлось отставить мыло и идти открывать.
— Лейтенант Эллиот, — констатировала я кисло.
— Здравствуйте, мисс Вудс, — он вежливо приподнял шляпу.
— Уже виделись, — неприветливо отозвалась я.
— Что опять случилось? Неужели вы дня без меня не можете прожить? Он хмыкнул и оперся рукой о косяк.
— У меня к вам несколько вопросов. Вы позволите? Я нехотя посторонилась.
— Проходите. Только я занята, так что давайте в лабораторию.
— Как скажете, — согласился он. Снимать мокрый плащ и шляпу Эллиот не стал, так что, надеюсь, он ненадолго.
— Присаживайтесь, — я натянула перчатки и взялась за венчик.
— Так что вы хотели? От усталости я с трудом ворочала языком. В комнате, несмотря на распахнутую форточку, едко пахло щелочью. Но лейтенант только поморщился и переставил стул поближе к окну. Эллиот понаблюдал за тем, как я взбиваю норовящую расслоиться массу, затем стянул-таки шляпу и пристроил ее на коленях.
— И долго вам так мешать? — Часа два, — вздохнула я. Признаю, свои силы я переоценила. Надо было прилечь, а не браться за мыло.
— Вручную долго, а электрическая мешалка сломалась. А что? — А где она? — Эллиот зачем-то встал.
— Кто? — не поняла я.
— Мешалка, — он снял плащ, затем пиджак и закатал рукава сорочки.
— А, — сообразила я.
— Вон там. Он молча подошел к моему рабочему столу, вооружился ножом, что-то там пошаманил… И минут через пять механизм бодро зажужжал.
— Спасибо! — искренне сказала я, устанавливая миску в держатель. Все же в доме очень не хватало мужских рук. Не Бишопа же просить! — Не за что, — Эллиот усмехнулся.
— Надеюсь, кофе я заслужил? Да и вам не помешает.
— Конечно, — я сняла рабочий халат, стянула перчатки и включила плиту. Минут пять мы молчали. Тишину нарушал только мерный стрекот миксера.
— Так о чем вы хотели спросить? — для проформы поинтересовалась я, поставив перед гостем чашку. Его ведь наверняка интересует черноголовник.
— Вы сказали, что при отравлении блондинки и брюнета клиническая картина будет разной, — не обманул мои ожидания Эллиот.
— А время действия яда тоже отличается? — Ну да, — я с удовольствием отпила кофе. Ах, какое блаженство! Еще бы полицейского побыстрее выставить и лечь наконец… Мечты, мечты.