– Что вы хотите этим сказать? – возмутилась Ирина. – Не думаете ли вы, что мы с подругой хотим ограбить ваш магазин?
– Ни боже мой! – теперь он улыбался. – Да это вам бы и не удалось, как вы могли заметить, у меня в магазине очень хорошая система защиты.
– Тогда можете считать меня ненормальной писательницей, которая собирает материал для очередного романа! – окончательно рассердилась Ирина. – И вообще, на банкете вы сами ко мне подошли, я не навязывалась!
Это вышло так по-детски, что она замолчала, не зная, что говорить дальше.
– Действительно… – протянул Абаканов, – я сам подошел, мне захотелось познакомиться с вами поближе…
– Небось, ни одной книжки моей не прочитали! – ворчливо сказала Ирина и с удовлетворением отметила, что он слегка смутился, стало быть, так оно и есть.
– И скажите этому рыжему, чтобы не пялился! – осмелела Ирина. – Скоро на мне дырку прожжет!
– Этот рыжий, как вы изволили выразиться, является едва ли не самым лучшим специалистом в Европе по контрабанде алмазов, – медленно и весомо сказал Абаканов, – зовут его Рогер ван Хаген, мы с ним знакомы давно, и к нам в страну он приехал по моей просьбе.
– Ну надо же! – поразилась Ирина, глядя на красный свитер и желтые ботинки. – А с виду и не скажешь…
– У вас что, много знакомых специалистов по контрабанде?
– Ни одного нету, – честно призналась Ирина, – и хватит меня подозревать во всех смертных грехах! Можете мне не верить, но в дело это я замешалась совершенно случайно.
И она рассказала, как к ней попала кассета с записью выставки в манеже, как Катерина подслушала на этой же выставке разговор Гранатова с человеком с фотографии, как совершенно случайно они убедились, что он же был пассажиром того самого взорвавшегося автобуса.
Абаканов быстро забормотал на ухо Рогеру перевод.
– Он говорит, что давно подозревал нечто подобное. Необработанные якутские алмазы шли в Европу через Петербург, он только не знал, каким именно способом. Выходит, контрабанда осуществлялась через иностранных туристов. Разумеется, они про это не знали. С группой посылался доверенный человек, который должен был сопровождать туристов и приглядывать за алмазами.
– Этим человеком был тот, с хвостом… То есть что я говорю, здесь он без хвоста, – спохватилась Ирина, – как его зовут?
У него множество имен, он вообще-то международный киллер высокого класса. Значит, говорите, он был связан с Николаем Гранатовым? Это очень интересно… Рогер просит разрешения поговорить с вашей подругой.
Ирина невольно заулыбалась, представив, как будут смотреться рядом рыжая веснушчатая Катька в зеленом и темно-рыжий Рогер в ярко-красном и решила, что обязательно должна проконтролировать эту встречу. Если пригласить этого Рогера к Катьке домой, то бывшую генеральшу Недужную хватит удар, если же назначить встречу в кафе, то удар может хватить этого Рогера. Неподготовленному человеку трудно выдержать зрелище Катькиного обжорства.
– Авария автобуса, конечно, не случайна, – продолжал Абаканов, посовещавшись с Рогером, – но вот вопрос – кто взорвал автобус? И с какой целью?
– Катерина слышала, как этот тип кричал Гранатову, что там, мол, ничего не было, – сказала Ирина, – то есть в автобусе не было бриллиантов? А куда же они делись? И еще в разговоре упоминался некий Слепень, но про это она сама вам расскажет.
Тут же Ирина подумала, что Абаканов, конечно, тоже станет беседовать с Катей, и поймала себя на глупой ревности.
«Это уж совсем никуда не годится, – укоризненно подумала она. – Судя по всему, нашему роману подходит конец. Сказал же мне мужчина мечты, что он не мальчик, чтобы терять голову, когда под угрозой его бизнес…»
Однако душа ее, зажатая в тиски, тут же прокричала, что Ирина неправа и что все еще будет хорошо, просто прекрасно.
«Твои слова да Богу в уши», – вздохнула Ирина и, поймав себя на том, что мысленно разговаривает сама с собой, очень расстроилась. Еще немного – и она станет рассеянной писательницей, которая вечно забывает в гостях шарфы и зонтики, застегивает пальто не на те пуговицы, путает по телефону голоса знакомых и называет всех особ женского пола «милочка», а мужчин – «голубчик». Стало совсем плохо.
Они распрощались сдержанно, потому что рыжий Рогер смотрел нетерпеливо и явно ждал, когда Ирина уйдет. Ирина обещала отдать кассету только в собственные руки Абаканову, никаких посыльных и посредников. Возможно, он подумал, что она просто хочет с ним увидеться еще раз, но Ирине внезапно стало все равно.
Выйдя на улицу, она поняла, что некогда расслабляться, нужно срочно ехать к Катерине и рассказать ей про то, что они влезли в криминальную историю с контрабандой бриллиантов.
В это утро Катя проснулась от дикого вопля. Спросонок ей померещилось, что ожило чучело леопарда, привезенное мужем из дальних странствий, и теперь, жутко завывая, ломится к ней в спальню с самыми ужасными намерениями. Однако, очухавшись и придя в себя, она отбросила такое дикое предположение, накинула халат и осторожно выглянула в коридор. Там, между двумя негритянскими божками, корчился какой-то жуткий тип в длинных сатиновых трусах в горошек, с перекошенной желтой физиономией.
– На помощь! – завопила Катерина. – Помогите! Грабят!
– Ты что, Д-Дронова! – выкрикнул грабитель, состроив жуткую гримасу. – Ты что, меня не узнала? – И тут же снова издал такой же вопль, от какого проснулась Катерина.
Катя попятилась, споткнулась об африканский охотничий ассегай и наконец вспомнила, что у нее со вчерашнего дня гостит художник Суглинский, по ее вине лишившийся мастерской. Видимо, этот вопящий и трясущийся урод и есть он самый.
Гена замолчал, и Катя к нему опасливо приблизилась.
– Суглинский, ты чего вопишь? У меня соседи очень нервные! Они, не дай бог, милицию вызовут!
– Д-Дронова! – простонал Гена, корчась и почесываясь. – Эт-то у меня лихорадка такая… каждое утро меня кол басит! И ничего поделать не могу… единственное, что помогает, – это рюмка ликера «Кюрасао». У тебя его случайно нет?
– Да ты что, Суглинский! – поразилась Катерина. – Откуда?
– Тогда т-так полдня и б-буду мучиться! – проблеял Гена и снова взвыл нечеловеческим голосом.
– Господи боже мой! – простонала Катерина и, торопливо одевшись, бросилась прочь из дому на поиски экзотического лекарства.
В ближайшем к дому круглосуточном продуктовом магазине было малолюдно. Возле кассы мающийся похмельем субъект собирал по карманам наличность, с тоской убеждаясь, что ее катастрофически не хватает на бутылку пива, а перед прилавком Катина соседка генеральша Недужная допытывалась у продавщицы, свежая ли сметана и какой у нее процент жирности.
– У вас есть ликер «Кюрасао»? – выпалила Катя, перегнувшись через прилавок и невольно отодвинув генеральшу.
– Чего? – переспросила потрясенная продавщица. – Женщина, прекратите хулиганить!
– Здрассте, Екатерина Михайловна! – заинтересованно проговорила генеральша. – А что это у вас с кофточкой?
– С какой кофточкой? – покосилась Катя на соседку и узнала ее. – Здравствуйте, Эпо… Эпопея Квадратьевна!
– Кондратьевна, – поправила ее генеральша, поджав губы. – Кофточка у вас не на ту пуговицу застегнута! А что это за мужчина с вами вчера по лестнице поднимался?
– Коллега, – честно ответила Катерина. – Прилетел из Венесуэлы, а тут с квартирой проблемы…
– Ах, из Венесуэлы! – выразительно протянула генеральша. – Ну тогда понятно! Это, значит, именно оттуда у него такие странные привычки… А муж ваш, извиняюсь, в курсе? И где он вообще – в командировке? Поня-атно!
– Какие привычки? – переспросила Катерина.
– Ну как же! Наши люди ликеры по утрам не употребляют!
– Не употребляют! – поддержал генеральшу субъект возле кассы, снова пересчитавший мелочь на ладони. – Нам бы на пивко! Женщины, два рубля не добавите?
– Так нету у вас ликера «Кюрасао»? – повторила Катя свой вопрос, машинально протягивая страдальцу недостающие два рубля.
– Женщина, я вас предупредила. Если не прекратите – вызову наряд милиции! – И продавщица потянулась к телефону.
– Значит, нету! – вздохнула Катя и покинула магазин, направившись в сторону метро, где не так давно открылся огромный супермаркет. Генеральша, проводив ее взглядом, перегнулась через прилавок и громко зашептала продавщице:
– Муж, значит, в командировку, а к ней сразу мужчина поселяется! Ну это же надо – совсем у людей нет совести!
В супермаркете нужный ликер был, но увидев его цену, Катя едва устояла на ногах. К счастью, деньги у нее в кошельке нашлись, и она вернулась домой с вожделенной бутылкой, за которую пришлось выложить почти все наличные ресурсы.
Суглинского она застала в самом плачевном состоянии. Он корчился на полу в коридоре, почесывался и время от времени жутко завывал. При виде голубой бутылки в его глазах вспыхнула надежда. Он присосался к горлышку, отпил изрядную порцию и перевел дыхание.
– Ну, Д-дронова, – проговорил художник с облегчением, – ты меня, можно сказать, спасла! К жизни возвратила!
– Ты меня извини, Гена, – проговорила Катерина, помогая своему гостю подняться, – но тебе никакой другой напиток не поможет? А то этот ликер такой дорогущий! Каждое утро я его покупать не смогу!
– Прости, Дронова! – Гена пригорюнился. – Кроме «Кюрасао», ничего не помогает! Я уж чего только не перепробовал! И водку, и коньяк, и самогонку мексиканскую на основе кактуса – никакого результата! Только «Кюрасао»! Вот какая лихорадка, понимаешь, вредная! Ну ничего, я надеюсь денег раздобыть, все тебе верну!
– Как же ты их раздобудешь, – усомнилась Катя, – ведь заказчик твой вроде того.. умер?
– Он-то умер, а фирма осталась! Я к ним сегодня схожу, может, они мне хоть суточные выплатят… по международному тарифу… там неплохие деньги получаются!
– Да-а… – протянула Катя, с сомнением оглядев Суглинского. – Ну ладно, если суточные…
В это время тревожным звоном залился дверной звонок.