Три мешка хитростей — страница 18 из 55

– Давай, – обрадовалась «продавщица».

– Пиши расписку, – железным голосом велела Тамара.

Когда девица, распространяя запах перегара, убежала, я налетела на подругу.

– Ты с ума сошла! Купить младенца!

– Если бы я этого не сделала, она просто вышвырнула бы несчастного в мусорный бачок, – вздохнула подруга, разворачивая «покупку», – ой, бедняжка, он весь грязный, а молчит. Наверное, характер хороший!

– Немедленно отнеси его в милицию!

– Конечно, – согласилась Томочка, – вот только помою, покормлю и переодену!

Схватив тщедушное тельце, она исчезла в коридоре. Я машинально глянула на бумажку:

«Расписка. Я, Звягинцева Раиса Петровна, 1982 года рождения, нахадязь в твердом уме и памяте, прадаю Поповой Тамаре Викторовне своево сына Звягинцева Константина за триста американских долларов и обещаю некогда не предъявлять притензий».

Отшвырнув отвратительно безграмотный «документ», я крикнула:

– Что мы скажем вечером Семену?

– Ничего, – ответила Томуся из ванной, – он уехал в Финляндию, дней на десять.

Я вздохнула. Журналы, принадлежащие Сене, печатаются в стране Суоми, и он частенько мотается в Хельсинки.

– Олег звонил из Львова, – продолжала подруга, – удивлялся, где ты целыми днями носишься. Сказал, задерживается на Украине. Так что мы с тобой совершенно одни и…

Не договорив, она замолчала, послышался плеск воды и слабое кряхтенье.

«Можем покупать младенцев», – докончила я ее мысль. Христианская доброта Тамары, ее постоянное желание всем помочь могут кого угодно довести до обморока.

Тихо ругаясь про себя, я побрела к шкафу. Пора ехать к учительнице Валентине.

Но не успели руки вынуть джинсы, как звонок вновь раскричался. Искренне надеясь, что это вернулась передумавшая продавать сына девица, я распахнула дверь и уткнулась взглядом в незнакомую, весьма полную женщину примерно моих лет.

Дама сразу располагала к себе. Круглое лицо с изумительно свежей кожей украшала широкая улыбка. Голубые глаза смотрели радостно, вся она излучала спокойствие и уют. Этакая домовитая мать семейства, обремененная кучей детей и мужем.

– Вы Виола, – скорей утвердительно, чем отрицательно сказала незнакомка, – Олег Михайлович вас так подробно описал, что спутать невозможно. Разрешите?

– Входите, – осторожно ответила я.

Женщина подняла с пола небольшую светло-коричневую сумку и вступила в коридор.

– Идемте на кухню, – предложила я.

Дама послушно прошла за мной, села на табуретку и сообщила:

– Меня зовут Ирина. Понимаю, что доставляю неудобства, но Олег Михайлович так приглашал, сказал, у вас есть где остановиться. Он ведь предупредил о моем приезде, да? Я ему на работу звонила.

Мы с Тамарой переглянулись. У Олега есть мерзкая привычка: отправляясь куда-либо в командировку, он мигом обрастает новыми друзьями и начинает приглашать их в гости. К счастью, большинство не воспринимает его слова всерьез и никогда не заявляется в Москву, но некоторые, вроде этой Ирины, ловят его на слове. Одно хорошо, адрес и телефон он раздает только своим коллегам, так что незваных гостей мы не боимся, они оказываются сотрудниками правоохранительных структур.

Только эта толстушка не тянет на работника МВД, небось милицейская жена.

– Так он предупредил о моем приезде?

– Конечно, Ирочка, – забормотала Тома, – очень, просто очень рады. Только мы забыли, откуда вы?

– Из Волгограда, – пояснила Ирина.

– Чудесно, – изобразила восторг Тамара, – устраивайтесь, отдыхайте. Боюсь только, что вам шумно покажется. У нас маленькие дети, мальчик и девочка, совсем крошки. Кричат много, спать не дают. Но мы вас поселим в комнату Виолы, она расположена на отшибе – через три коридора от моей спальни.

– Дети не могут помешать, дети – это счастье, – серьезно ответила Ирина.

ГЛАВА 11

С торчащими в разные стороны мыслями я кинулась к Валентине. Похоже, жизнь начинает напоминать дурной кинофильм. Купленный младенец, приехавшая неизвестно на какой срок незнакомая тетка, подброшенная на неопределенное время дочка Машки Родионовой… Бедной Тамаре придется бороться с обстоятельствами почти в одиночку. Я никак не могу оставить поиски похитителей, потому что иначе в дом ь 29 в Волковом переулке начнут присылать отрезанные части тела бедной девочки Насти и всю оставшуюся жизнь я буду корить себя за смерть беспомощного ребенка-инвалида.


Валентина глянула на меня настороженно.

– Что угодно?

– Ищу домработницу, вот, посоветовали к вам обратиться.

– Кто? – не пошла на контакт учительница.

– Анна Ивановна Иванова.

– Не знаю такую.

– Конечно, не знаете, – принялась я выворачиваться, – она ближайшая подруга Ольги Леонидовны Зверевой и говорила, будто вы идеальный работник: аккуратная, вежливая и исполнительная. Нам как раз такая и нужна!

Валентина окинула меня спокойным взглядом. Наверное, у нее проблемы со щитовидной железой, потому что бывшая домработница Зверевой походила на фотографию молодой Крупской. Такие же глаза навыкате и слегка одутловатое лицо.

– Пройдемте в комнату, – вздохнула Валя.

Небольшое помещение, служащее, по-видимому, одновременно гостиной и спальней хозяйки, сверкало невероятной, просто хирургической чистотой. Если бы нам и впрямь требовалась домработница, непременно наняла бы Валентину. Занавески топорщились крахмальными складками, на паласе ни ниточки, комод отполирован до блеска, и окна сияют идеально протертыми стеклами. Но мы с Томочкой привыкли обходиться собственными силами. Раньше у нас не было денег на прислугу, а теперь просто не хотим пускать в дом чужую тетку, пусть даже отличную кухарку и сверхаккуратную работницу. Готовит у нас Томуся. Ее стряпня очень нравится Семену, Олегу, Кристе и мне. Я убираю квартиру, к слову сказать, имея современный моющий пылесос, это совсем нетрудно. Белье стирает автоматическая машина «Канди», посуду моет тоже машина, а продукты и многое другое мы теперь заказываем на дом. Есть такая служба. Называется 77. Набираешь телефонный номер, мигом отзывается оператор. Через три часа после звонка все заказанное привозит приятный молодой человек в форменной одежде, выкладывает покупки на стол, забирает деньги, отказывается от чаевых и убегает. Так что в супермаркет я теперь хожу только за чем-то необычным. Все остальное, начиная от гречки для нас и корма для животных и заканчивая стиральным порошком и туалетной бумагой, появляется в доме как бы само собой. Зачем же нам прислуга?

– Работы немного, – пела я, – так прибрать чуть-чуть, постирать, погладить. Вам ведь Ольга Леонидовна платила сто долларов, нас эта сумма…

– Зачем пришли? – неожиданно оборвала Валентина.

– Сказала же, ищу домработницу…

– Шли бы в фирму.

– Нам вас подруга Зверевой посоветовала.

Валя рассмеялась:

– У Ольги Леонидовны нет и никогда не было подруг.

– Почему? – быстро поинтересовалась я.

Валентина спокойно побуравила меня глазами, потом неожиданно сообщила:

– Если пришли узнать что-то о Зверевой, так и скажите, а то придумали чушь. Никто меня посоветовать не мог, смешно, право слово. Вы, наверное, из милиции? Можете со мной спокойно разговаривать, покойный муж участковым работал. Между прочим, давно думала, что Ольга чем-то противозаконным занимается.

– Почему?

Валя открыла было рот, но в ту же секунду по ушам ударила ревущая музыка.

– Надюша, – крикнула мать, – сделай чуть потише.

Но тяжелый рок гремел, заполняя комнату.

– Надя, – заорала мать.

– Чего? – донеслось в ответ.

– Приглуши чуток, разговаривать невозможно, голова заболит.

– У тебя вечно что-то болит, – рявкнула девочка, вырисовываясь на пороге, – целый день стонешь и мне жить не даешь. Надоело, отвяжись! Насрать мне на твою голову. Не нравится, уши заткни, а если надоедать будешь, имей в виду – из окна выброшусь тебе назло!

Валентина покраснела так, что на глазах выступили слезы.

Малолетняя нахалка нагло ухмылялась. В моей душе поднялась злоба. Твердым шагом я подошла к окну, распахнула его и велела.

– Вперед!

– Чего? – не поняла девица.

– Прыгай.

– Не хочу.

– Пообещала – давай, а мы музыку выключим и спокойно поговорим.

– Ты че, белены объелась, дура?

Я никогда никому не позволяю хамить себе, и расплата последовала мигом. Ухватив грубиянку за тонкое запястье, я дотащила ее до окна и ловко вытолкала наружу. Девчонка, не ожидавшая подобных действий от приличной с виду женщины, почти не сопротивлялась. Тело перевесилось через подоконник и исчезло.

Снизу послышался легкий вскрик. Я выглянула наружу. Хамка сидела, рыдая, на клумбе.

– Вы мне ногу сломали.

– Не ври, тут первый этаж. Впрочем, в следующий раз, когда тебя из окна вышвырнут, высовывай язык изо рта.

– Зачем? – удивилась Надя, вставая.

– Авось сломаешь свое поганое помело или исцарапаешь, – ласково ответила я, – в отличие от твоей матери я весьма ловко дерусь и не советую тебе сейчас права качать, ступай себе гулять.

– Ах ты… – завела девчонка.

– Ну-ну, говори!

– Ничего, – буркнула Надежда, – виданное ли дело, ребенка из окна вышвырнуть!

Я расхохоталась:

– Хорош ребеночек. Нет, дорогуша, коли хамишь, как пьяный мужик, значит, и поступать с тобой будут, как заслужила. Теперь отвали, дай взрослым людям поговорить.

Ворча себе что-то под нос, девица ушла.

– Спасибо, – немедленно сказала Валентина, – от чистого сердца спасибо. Девчонка совсем от рук отбилась, грубит постоянно, ты ей слово, она тебе два. А вчера с кулаками на меня накинулась. Честно говоря, перепугалась, она на самом деле сильная, вот только перед вами спасовала. Ей еще никто не вламывал как следует. Отец умер, а у меня духу не хватало ремнем учить, и потом думала, что лаской лучше. А оно вон что выросло.

– Съев два килограмма шоколадных конфет, пьют горькие таблетки от расстройства желудка. Вашей Надюше не помешает хорошая порция тумаков. Так почему вас уволила Зверева?