Мы с Элом так походили на полицейских, что наш собеседник даже не спросил, зачем мы приехали. Он любезно сообщил нам адрес и мотнул головой в ту сторону, куда нам следовало направиться.
Оказалось, что до нужного дома всего каких-то две минуты езды — он стоял среди небольших типовых зданий, построенных в начале шестидесятых. Прошло уже двадцать пять лет, и было очевидно, что эти дома знавали и лучшие дни. Когда я припарковался и заблокировал дверцу, в окне мелькнула какая-то тень. Если меня не подвело зрение, это был силуэт полностью обнаженного мужчины.
— Он что, голый? — спросил я, но Эл уже стоял перед дверью, ровно там, где никто стоять не хочет. В Бюро мы называем двери «воронками смерти». Напротив них ты так уязвим, что попасть в тебя сможет даже хлипкий очкарик с астигматизмом.
Сквозь открытые окна мы слышали в доме движение — открывались и закрывались шкафчики, шаркали чьи-то шаги, — но никто не открывал. Ожидание выводило меня из себя.
— Интересно, что там происходит, — сказал Эл.
К тому моменту мне уже было настолько интересно, что там происходит, что я откинул правую полу пиджака, чтобы достать «зиг-зауэр» P-226. Девяносто процентов перестрелок происходит на дистанции менее семи ярдов — многие гостиные и то шире. Чем раньше ты сумеешь выхватить пистолет, тем быстрее все закончится, поэтому я завел руку за бедро.
Эл тоже занервничал, но тут зашуршала цепочка и дверь отворилась. На пороге возник неуклюжий Род Рамси: два метра ростом, около 90 кг весом. Он был полностью одет — в джинсы и клетчатую рубашку без рукавов.
— Чем могу помочь? — спросил Род с легким бостонским акцентом.
Вместо ответа мы показали свои удостоверения — INSCOM и ФБР. Если он и встревожился, ему прекрасно удалось это скрыть. Род внимательно изучил оба удостоверения, но на моем его взгляд задержался чуть дольше. Я счел это поводом разбить лед.
— Вы Род Рамси? — Вопрос звучит глупо, но я лично знаком с агентами, которые через полчаса допроса выясняли, что говорят не с тем человеком.
Род кивнул.
— Вы не возражаете, если мы зайдем поговорить?
Тут я заметил в нем первый намек на волнение. Он поднял руку и коснулся шеи. Это наследие шестидесяти с лишним миллионов лет человеческой эволюции. В древности, когда главной угрозой для наших человекообразных предков были крупные кошачьи, они научились прикрывать горло при первых признаках опасности.
— В чем дело? — спросил Род и продемонстрировал еще один признак волнения: его кадык приподнялся.
— Не стоит переживать, — улыбнувшись, заверил его я, — мы пришли поговорить не о вас. Нам просто нужно расспросить вас о восьмой пехотной дивизии.
Я осторожно подбирал слова, потому что он вполне мог послать нас куда подальше, и мы остались бы ни с чем. Можно готовиться к беседе целыми днями, а затем запороть все за пару минут, если собеседник мгновенно занимает оборонительную позицию.
К счастью, Род заглотил наживку.
— Конечно, проходите, — с облегчением сказал он.
Когда мы вошли, мои глаза не сразу привыкли к темноте.
Чтобы удостовериться, что Род не считает меня одним из тех агентов, которые мелькают на телевидении, я улыбнулся ему, пока Эл раскладывал бумаги.
— Это вы ходили по комнате, когда мы приехали? — спросил я.
— Ага, — усмехнулся он. — Я только проснулся. Не успел одеться.
— Я просто хотел убедиться, что мне не почудилось и что в окне были именно вы, — объяснил я, пытаясь проверить, нет ли в доме еще кого-нибудь.
— Да, это был я. Простите, я забыл, что окна открыты.
Ребята из военной разведки учатся проводить допросы в одном месте и действуют по одной инструкции. Их техника разобрана по косточкам — они действуют как по учебнику, не отступая от него ни на шаг, — но это не мой стиль. Эти ребята — настоящие спецы, тут сомнений нет, но их допросы похожи на марш-броски от А до Я. Они редко отрываются от своих блокнотов и записных книжек, чтобы изучить невербальные реакции людей, которые с ними разговаривают — или просто молчат.
Эл ничем не отличался от остальных, но в тот момент я с радостью уступил ему инициативу, ведь это позволило мне изучить Рода Рамси. Не на предмет виновности или невиновности — насколько мне известно, преступлений он не совершал, — а в отношении того, как эффективнее иметь с ним дело наедине сегодня или при необходимости в будущем. Беседуя с людьми, я хочу знать, как они общаются, ведь все мы очень разные. Я должен понимать, как они обдумывают вопросы, как быстро дают ответы, в каком темпе говорят, какие слова используют, как скрывают свои грехи — и маленькие, и большие. В допросах главное — понимать людей. Чем больше я знаю об их особенностях, тем легче мне понимать, что они на самом деле говорят.
Пример: Эл задавал Рамси серию рутинных вопросов о его послужном списке: «Вас когда-нибудь держали на казарменном положении или понижали в звании?»… «Вам когда-нибудь предъявляли дисциплинарные взыскания?»… и все такое, — как вдруг Рамси холодно огрызнулся:
— Интересуетесь моими темными делишками, мистер Юэйс? Да? Решили покопаться в грязи?
— Вовсе нет, — вежливо ответил Эл, лишь на мгновение оторвавшись от своих заметок, чтобы улыбнуться и поднять руку в притворном извинении. — Я просто уточняю детали. Вы ведь знаете, какие порядки в армии.
Но Род не собирался так просто сдаваться.
— С этим справится и шимпанзе. Возможно, даже крыса, если настроить ящик Скиннера[5], чтобы он давал ей награду за любую попытку. — Его голос теперь звучал резко, словно он намеренно наносил удары. — Эл, я предлагаю перейти к более сложным вопросам. Тогда беседа выйдет гораздо интереснее.
Рамси одарил нас обоих понимающей улыбкой и кивнул Элу, чтобы тот продолжил свой скучный опрос. Я тем временем задумался, почему парень, который живет в простеньком трейлере вместе с матерью, так стремится доминировать над солидным человеком вроде Эла Юэйса.
Может, Рамси — нарцисс? Вполне вероятно. Он явно был о себе более высокого мнения, чем предполагали условия его жизни. Может быть, он к тому же хищник. Эл почти загнал его в угол, но Рамси все равно нанес удар. И еще: несмотря на показную грубость, Рамси был чертовски умен. Мы знали, что он не пошел дальше школы, но недоучки не бросаются фразами о ящиках Скиннера. Может, Род любил читать или занимался самообразованием — но, даже отвечая на вопросы Эла Юэйса, он не стеснялся прибегать к манипуляциям.
Разговор шел уже почти тридцать минут, и кое-что оставалось неизменным: Род казался таким же дерганым, как и в момент нашего прихода. Может, это его естественное состояние? Может, он принимает спиды?[6] Или же внезапное появление двух федеральных агентов вывело его из равновесия — но почему? Может, он просто был склонен к гиперкинетике? Такие люди встречаются.
Так или иначе, он продолжал дергаться, и я не мог не обращать на это внимания. Как и на курение. Он курил уже третью сигарету. Нервы? Никотиновая зависимость? В тот момент я не мог это выяснить, но запомнил на будущее.
Род привел нас на кухню, где нам пришлось стоять в клубах его сигаретного дыма — низкий потолок и отсутствие вентиляции лишь усугубляли ситуацию. Может, он не пригласил нас в гостиную, потому что ему недоставало социальных навыков, или выбрал кухню специально, чтобы не затягивать разговор.
Когда Эл сделал паузу, я воспользовался моментом.
— Вы слышали? — спросил я. — Кажется, здесь кто-то…
— Нет, нет, — ответил Род. — Я один. Хозяин вернется послезавтра.
Я все еще гадал, нет ли кого-то в доме. У нас не было правовых оснований на обыск, но меня удовлетворил ответ Рода — на этот раз он не коснулся ни шеи, ни губ. Еще пару минут я рассеянно слушал, как Эл с Родом обсуждают жизнь обычного солдата в Германии, а затем задал новый вопрос:
— В доме есть оружие?
Род (опустив голову и понизив голос):
— Да, в этой комнате лежит револьвер.
«Черт, Наварро, — сказал я себе, — вот так и получают дыру в груди». Теперь Эл смотрел на меня, рассчитывая, что я разберусь с ситуацией.
Я посмотрел на руки Рода. К счастью, одна из них была занята сигаретой, так что я сказал:
— Сделай одолжение, не сходя с места, скажи мне, чей это револьвер и где он лежит.
— Без проблем, — ответил он. — Револьвер принадлежит хозяину дома. Он держит его в шкафчике.
— В каком?
Род мотнул головой в сторону шкафчика над холодильником, до которого мог добраться за полсекунды. Теперь мне стало не по себе. У нас оставалось еще много вопросов. Кондиционера в доме не было, сквозь влажную рубашку я чувствовал собственный пистолет, а совсем рядом с нами лежал револьвер, возможно заряженный. Не слишком комфортная обстановка для разговора.
— Слушай, Род, — начал я, — я понимаю, ты здесь ни при чем, но мне не нравится соседство этого револьвера. К тому же здесь настоящее пекло — скоро все мои сперматозоиды передохнут. Может, мы втроем продолжим беседу на улице? Что скажешь?
— Без проблем, — снова сказал Род. — Почему бы и нет?
Когда мы вышли из дома, он почти сразу расслабился. Как знать, может, он подумал, что снаружи найдутся свидетели, если мы вдруг решим его поколотить.
Эл даже не сбился с ритма. Он пометил последний вопрос большим пальцем и продолжил разговор с того самого места, на котором остановился, как только мы устроились в тени запущенной пальмовой рощи у задней двери. Чтобы проверить слова Рода, я попросил у него разрешения сходить в туалет. Вернувшись в дом, я направился прямиком к тому шкафчику над холодильником. И правда — там лежал запылившийся револьвер 38-го калибра. Марка была мне незнакома, но ему все равно было под силу пробить в любом смертельную дырку.
Когда я вышел на улицу, Эл уже подобрался к сути дела. Я имел опыт криминальных расследований и работы в КР, но никогда не служил в армии. Ранги, аббревиатуры, армейский жаргон — все это я пропускал мимо ушей и решил вступать в беседу только по мере возможности.