Л.И.Новикова, И.Н.Сиземская
ТРИ МОДЕЛИ РАЗВИТИЯ РОССИИ
Оглавление
Введение
I. САМОДЕРЖАВИЕ КАК МОДЕЛЬ ВЛАСТИ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ. ИСХОДНЫЕ ПОНЯТИЯ МОДЕЛИРОВАНИЯ САМОДЕРЖАВИЯ
Глава 1. Московское царство и формирование образа «самодержца Всея Руси»
1.1. Исторические предпосылки и идеологическое конструирование модели самодержавия
1.2. Смута и формирование идеи Государства
1.3. Церковный раскол и неизбежность перемен
Глава 2. Конструирование модели Российской империи
2.1. Модернизация государства Петром Великим
2.2. Дворцовые перевороты и образование дворянской монархии
2.3. Модель просвещенной монархии
2.4. Эпилог просвещенного самодержавия
Глава 3. Абсолютная монархия. Ее альтернативные варианты
3.1. Конструирование абсолютного самодержавия
3.2 «Революция сверху» как модель либерализации монархии
3.3. Опыт реанимации самодержавия
3.4. Падение самодержавия
II. РУССКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ УТОПИЯ КАК ТИП СОЦИАЛЬНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ
Глава 1. Философские основы и особенности утопического моделирования
1.1. Место утопии в социальном моделировании
1.2. Источники и особенности русской социалистической Утопии
Глава 2. Русский общинный социализм новый тип социальной утопии
2.1. Социалистическая утопия Герцена и Огарева
2.2. Экономическое обоснование социалистической утопии
III. ЛИБЕРАЛИЗМ КАК АЛЬТЕРНАТИВНАЯ МОДЕЛЬ РАЗВИТИЯ РОССИИ
Глава 1. Социально-историческая парадигма русского классического либерализма
1.1. Идейные истоки либерализма в России
1.2. Классический либерализм: модель Чичерина
Глава 2. Крестьянская реформа на пути к гражданскому обществу. Проекты и их реализация
2.1. Крестьянский вопрос
2.2. Проекты крестьянской реформы
2.3. Роль власти в осуществлении реформ. Власть и общественность
2.4. Манифест 19 февраля 1861 г. Его социально-политическое значение
2.5. Общая диалектика развития реформ
Глава 3. Новый либерализм: смена парадигмы общественного моделирования
3.1. Новый либерализм как идеология послереформенного времени
3.2. О праве как гарантии минимума добра и нравственности»
Глава 4. Социальная программа нового либерализма
4.1. «Право-притязание» как правовая основа либеральной модели развития
4.2. Социально-правовой механизм гарантии равенства перед законом
4.3. Собственность как «самопродолжение личности в вещах»
4.4. От демократии политической к демократии общественной
Заключение
Именной указатель
Resume
Примечания
ВВЕДЕНИЕ
История уходит в прошлое… Но она и остается с нами, в нас. Она сохраняется в преемственности государственных структур и традиций, в исторической памяти народа, в русской общественной мысли. Иногда она возвращается к нам в виде памяти о славных своих страницах, ностальгических воспоминаниях «о былом и несбывшемся» или, напротив, в виде кровавых кошмаров эйзенштейновских бесноватых оргий Ивана Грозного, бессудной расправы над семьей последнего российского царя, в абсурдистски «стройной» бериевской системе ГУЛАГа… Как бы то ни было - это наша история, и нам от нее никуда не уйти. Более того, память о ней нам необходима и как память о былом величии, и как предупреждение против творимого ею (нами!) зла. Только в связи времен живо государство, жив народ, жива нация. В случае забвения прошлого это будут другое государство и другой народ, или их просто не будет. И не случайно сегодня в период, казалось бы, тотального обновления наши реформаторы все чаще прибегают к отработанным в прошлом, но «хорошо забытым» социальным технологиям: получила распространение и пропаганда старых идеологических схем, трафаретов и лозунгов вроде «русской идеи», «Собора русского народа», столыпинской «Великой России», «Евразии», сталинской «Советской власти», сознательно умалчивающая их подлинное содержание.
А между тем в арсенале русской государственной истории и истории общественной мысли остается масса прогрессивных идей и социальных технологий, реализованных или не реализованных по тем или иным причинам в свое время, но сохраняющих свой познавательный, конструктивный потенциал. Все это побуждает нас вновь и вновь обращаться к истории и, в частности, к истории русской общественной мысли, в поисках пути конструирования социальной реальности.
Мы исходим из того, что наряду с традиционным историческим подходом в изучении исторического наследия не менее продуктивным является социально-философский подход, ориентированный на выявление логики развития социально-исторической реальности, на определение роли в этом процессе социальных технологий и идеологий. В этом контексте русская общественная мысль всегда была направлена на реконструирование или радикальное преобразование действительности и поэтому, как правило, наряду с идейно-критическим пафосом имела, бесспорно, и практический смысл. Означенные доводы и определили наш предмет исследования.
В качестве метода исследования нами принят метод моделирования. Обращение к последнему требует некоторых пояснений.
Прежде всего, мы имеем в виду моделирование в той его форме, в какой оно адаптировано гуманитарным познанием. [1] При этом мы различаем первичные проективные модели, направленные на преобразование социальной реальности, и вторичные гносеологические модели, ориентированные, в частности, на познание первичных, проективных моделей в их соотнесении с исторической реальностью.
Метод моделирования, каким он сложился в 50-70-х годах в настоящее время следует дополнить теорией социального конструирования реальности, как она представлена в последних трудах П.Бергера и Т.Лукмана. Мы принимаем в качестве методологического принципа исходный тезис авторов, что реальность социально конструируется и что поэтому «социология знания имеет дело с анализом социального конструирования реальности». [2] Заметим, однако, что идея конструирования социальной реальности действующими в ней индивидами в определенном отношении не нова для русской социально-философской мысли. От Нила Сорского до Ивана Ильина проходит мысль об «умном делании» социальной реальности. Но в отличие от американских ученых, делающих упор на «повседневном знании» как конструктивном моменте «жизненного мира», в русской общественной мысли акцент делается на «умном», т.е. идеологически осмысленном, «делании» социального мира.
Обращаясь к социальному моделированию как методу познания, необходимо учитывать сложность социальных систем. Каждая из них, развиваясь в одном историческом времени, наследует и рекультурирует ценности и социальные технологии предшествующих эпох, даже отрицаемые ею. И, в свою очередь, каждая эпоха, даже не помышляя о том, определяет параметры и делает «заготовки» для последующего развития, далеко не всегда оптимальные и даже приемлемые для него, которые поэтому приходится ломать или откладывать «в запасники истории». В этой связи напомним замечание В.В.Нали- мова, что не следует рассчитывать на полную изоморф- ность познавательных моделей, скорее они являются «эскизным описанием диффузных (сложных, больших) систем». В больших системах, к каковым, бесспорно, следует отнести социальные и идеологические системы, нельзя установить непроницаемые перегородки, разграничивающие действие различных переменных обстоятельств. Здесь «необходимо учитывать действие очень многих разнородных факторов, задающих различные по своей природе, но тесно взаимодействующие друг с другом, процессы». [3]
И, наконец, еще не маловажный момент: избрав в качестве предмета исследования модели социально-исторического развития в русской общественной мысли, мы вынуждены придерживаться как бы двойной логики - логики источников и логики современного социально-философского знания. Это значит, что выделенные нами познавательные модели остаются открытыми и для последующих поисков и реинтерпретаций, тем более, что каждый новый подход не только открывает что-то ранее неизвестное в исследуемой им реальности, но и сам вносит в нее нечто свое, новое. При этом строя модель прошлого, современный человек на ее основе воссоздает «исправленный» проект настоящего и кроме того (на него всегда оказывает влияние «эхо будущего».
Любое обращение к истории предполагает определенные временные границы. В частности, наше исследование мы ограничили второй половиной XIX началом XX века, потому что в это время русская общественная мысль сама поднялась до проективного моделирования. Но главное, в означенный период завершился определенный цикл русской истории, что позволяет реконструировать отобранные модели с учетом знания их конца. Это обстоятельство было принято за основу при отборе моделей развития России в качестве предмета исследования. Наконец, нами был учтен и принцип их репрезентативности с точки зрения модальности. Соответствующими этим принципам нам представились следующие три модели развития России, в той или иной мере «пережитые» страной и выявившие свои исторические возможности и реальные альтернативы:
- модель русского самодержавия как вполне реализовавшуюся в социальной действительности, что позволяет определить ее конструктивные основания, динамику и пределы развития;
- модель социалистической утопии, к которой упорно обращалась русская общественная мысль в поисках социальной справедливости;
- модель русского либерализма как вероятная, но не реализовавшая себя историческая альтернатива.
Обращаясь к практике моделирования в русской общественной мысли, мы сознавали, что предлагаемые модели имеют обобщающе познавательный характер, поэтому, с одной стороны, стремились как можно полнее представить исходные «проективные модели» русской общественной мысли, с другой (логически обосновать выстроенные нами модели, определить их сферу влияния на с