м он бы не бросил её, была бы его женитьба на ней. А Сюзанна не хотела, чтобы он думал, что она напрашивается на предложение руки и сердца.
Святые небеса, что может быть неприличнее этого?
— Значит, никакой подходящей причины? — произнес граф, уголок его губ приподнялся, а глаза не отрывались от её лица.
— Я плохо катаюсь, — выпалила Сюзанна единственную ложь, которая пришла ей в голову за такой короткий срок.
— И это всё? — переспросил он, отметая все её возражения одной лишь улыбкой. — Не бойтесь, я буду вас поддерживать.
Сюзанна сглотнула. Это означало, что, когда они будут скользить по льду, его руки окажутся на её талии? Если так, то её ложь вполне могла обернуться правдой, потому что она вовсе не была уверена, что сумеет сохранить равновесие и удержаться на ногах, если граф будет находиться так близко.
— Я…
— Отлично! — заявил он, поднимаясь на ноги. — Тогда всё решено. Мы будем кататься в паре на этом приёме. Встаньте, пожалуйста, я дам вам первый урок.
Он не оставил ей другого выбора, взяв её за руку и потянув вверх. Сюзанна бросила взгляд на дверь, которая, как она заметила, сейчас была гораздо сильнее прикрыта, чем когда она вошла в комнату.
Летиция.
Подлая маленькая сводница. Она собиралась серьёзно поговорить с сестрой, когда Ренминстер наконец уйдёт. Летиция всё ещё могла однажды проснуться с наголо остриженной головой.
Кстати, о чем это говорил Ренминстер? Имея большой опыт катания на коньках, Сюзанна отлично знала, что там нечему учить до тех пор, пока не встанешь непосредственно на коньки. Но она всё равно встала, частично из любопытства, частично потому, что его рука, неотступно тянущая её за руку, оставляла ей мало выбора.
— Главный секрет катания, — сказал он (немного помпезно, как ей показалось), — заключается в коленях.
Она захлопала ресницами. Она всегда думала, что женщины, которые это делают, кажутся немного бестолковыми. И поскольку ей нужно было создать впечатление, что она совсем не понимает, о чём идёт речь, Сюзанна подумала, что это было бы эффектным ходом.
— В коленях, говорите? — переспросила она.
— Верно, — ответил он. — В их сгибании.
— В сгибании коленей, — отозвалась она. — Подумать только!
Если он и уловил сарказм под её невинным внешним видом, то ничем не показал этого.
— Верно, — снова повторил он, заставляя её думать, что это, возможно, было его любимым словом. — Если вы попытаетесь кататься с выпрямленными коленями, то никогда не сможете удержать равновесие.
— Вот так? — спросила Сюзанна, слишком сильно согнув колени.
— Нет, мисс Баллистер, нет, — ответил он, показывая движение сам. — Лучше вот так.
Он выглядел просто глупо, пытаясь изобразить катание на коньках посреди гостиной, но Сюзанне удалось подавить улыбку. Такой драгоценный момент нельзя было упустить.
— Я не понимаю, — сказала она.
Дэвид расстроено нахмурил брови.
— Идите сюда, — позвал он, направляясь в тот угол комнаты, где не было мебели.
Сюзанна последовала за ним.
— Вот так, — сказал он, пытаясь двигаться по натёртому деревянному полу, словно на коньках.
— Это не кажется очень уж… плавным, — произнесла она, всем своим видом демонстрируя воплощенную невинность.
Дэвид с подозрением посмотрел на нее. Она выглядела слишком уж ангельски, наблюдая, как он выставляет себя дураком. В его туфлях, конечно, не было дыр, и они совсем не скользили по полу.
— Почему бы вам не попробовать ещё раз? — спросила она, улыбаясь почти как Мона Лиза.
— А почему бы вам не попробовать? — парировал он.
— О, я не могу, — сказала она, скромно зардевшись. Вот только — он нахмурился — она не покраснела. Она просто склонила голову немного в сторону в застенчивой манере, которая должна была сопровождаться румянцем.
— Обучение на практике, — сказал он, решительно настроенный заставить её кататься, даже если это убьёт его, — это единственный верный способ. — Если он будет делать из себя дурака, то и она тоже.
Она слегка наклонила голову, словно обдумывая это предложение, потом просто улыбнулась и ответила:
— Нет, спасибо.
Он направился к ней.
— Я настаиваю, — пробормотал он, намеренно подходя немного ближе, чем позволяли приличия.
Её губы приоткрылись от удивления и беспокойства. Отлично. Он хотел, чтобы она желала его, даже если и не знала, что это означает.
Встав так, чтобы оказаться немного позади неё, он положил руки ей на талию.
— Попробуйте так, — тихо сказал он, его губы были скандально близко от её уха.
— Ми… милорд, — прошептала она. Тон её голоса предполагал, что она хотела выкрикнуть эти слова, но ей не хватило сил, а может быть, желания.
Всё это было, конечно, очень неприлично, но поскольку он собирался на ней жениться, то не видел в этом никакой проблемы.
Кроме того, ему доставляло удовольствие соблазнять её. Даже если она не понимала, что это происходит. Вернее, именно по этой причине.
— Вот так, — сказал он, понизив голос почти до шепота. Он слегка надавил на её талию, чтобы заставить её двигаться вперёд, словно они катались на коньках в паре. Но она, конечно, споткнулась, потому что её туфельки тоже не скользили по полу. А когда она споткнулась, споткнулся и он.
Но, к его бесконечному расстройству, им, тем не менее, удалось устоять на ногах, а не свалиться на пол бесформенной кучей. Что и было, естественно, его изначальным намерением.
Сюзанна ловко вывернулась из его хватки, заставив задуматься, не практиковалась ли она в подобных маневрах с Клайвом.
Когда он, наконец, осознал, что крепко стискивает зубы, ему едва не пришлось разжимать их руками.
— Что-то случилось, милорд? — спросила Сюзанна.
— Абсолютно ничего, — выдавил он. — А с чего вы так решили?
— Вы выглядите немного… — она несколько раз моргнула, разглядывая его лицо, — сердитым.
— Ничуть, — ответил он спокойно, заставив себя выбросить из головы мысли о Клайве, Сюзанне и Клайве вместе с Сюзанной. — Но мы должны ещё раз попробовать покататься. — Возможно, в этот раз ему удастся организовать падение.
Будучи сообразительной девушкой, она отступила на шаг.
— Я думаю, пришло время выпить чаю, — сказала она мило, но в то же время твёрдо.
Если бы этот тон так явно не указывал на то, что он не получит, чего хочет, а именно: свое тело, тесно прижатое к её, и предпочтительно на полу, — он мог бы восхититься ею. Это был настоящий талант — получать желаемое, даже не убирая улыбки с губ.
— Не желаете ли вы выпить чаю? — спросила она.
— Конечно, — соврал он. Дэвид ненавидел чай, что всегда очень сердило его мать, которая считала патриотическим долгом его потребление в огромных количествах. Но без чая у него не будет причин, чтобы остаться.
Но тут её брови нахмурились, она посмотрела прямо на него и сказала:
— Вы же ненавидите чай.
— Вы помните, — заметил он, немного потрясённый этим.
— Вы солгали, — подчеркнула она.
— Возможно, я надеялся остаться в вашей компании, — сказал он, уставившись на неё так, словно она была шоколадным пирожным.
Чай он ненавидел, но шоколад — совсем другое дело.
Она отступила в сторону.
— Зачем?
— Действительно, зачем? — промурлыкал он. — Это хороший вопрос.
Она сделала еще один шаг в сторону, но её путь преградил диван.
Он улыбнулся.
Сюзанна улыбнулась в ответ или, по крайней мере, попыталась это сделать.
— Я могу принести вам что-нибудь другое.
Какое-то мгновение, казалось, он размышлял над этим, а потом сказал:
— Нет, думаю, мне пора уходить.
Сюзанна едва не ахнула от комка разочарования, образовавшегося в её груди. Когда это её гнев на его высокомерие превратился в желание находиться в его компании? И в какую игру он играл? Сначала он придумывал глупые причины, чтобы прикоснуться к ней руками, потом врал напропалую, чтобы продлить свой визит, а теперь внезапно решил уйти?
Он играл с ней. И, что хуже всего, какая-то маленькая частичка её души этим наслаждалась.
Он сделал шаг к двери.
— Тогда до встречи в четверг?
— В четверг? — переспросила она.
— Приём с катанием на коньках, — напомнил он ей. — Мне кажется, я говорил, что заеду за вами за полчаса до этого.
— Но я не соглашалась пойти, — выпалила она.
— Правда? — Он вкрадчиво улыбнулся. — Я могу поклясться, что вы согласились.
Сюзанна опасалась, что ступает по тонкому льду, но она была не в силах совладать с упрямым чертёнком, который захватил её разум.
— Нет, — сказала она, — я не соглашалась.
В мгновение ока он оказался рядом с ней, подойдя близко… очень близко. Так близко, что дыхание покинуло её тело, сменившись чем-то более сладким, более опасным.
Чем-то абсолютно запретным и божественным.
— Я думаю, вы согласитесь, — тихо сказал он, касаясь пальцами её подбородка.
— Милорд, — прошептала она, заворожённая его близостью.
— Дэвид, — поправил он её.
— Дэвид, — послушно повторила она, слишком зачарованная зелёным огнем его глаз, чтобы сказать что-либо другое. Но что-то во всём этом казалось правильным. Она никогда не произносила его имени, никогда не думала о нём иначе, чем о брате Клайва, или Ренминстере, или просто графе. Но теперь каким-то образом он превратился в Дэвида, и, когда она посмотрела в его глаза, находившиеся так близко от её собственных, она увидела нечто новое.
Она увидела мужчину. Не титул и не состояние.
Мужчину.
Он взял её руку и поднес к губам.
— Тогда до четверга, — пробормотал он, с болезненной нежностью скользнув губами по её коже.
Она кивнула, потому что ничего другого сделать не могла.
Застыв на месте, она безмолвно наблюдала, как он отступил и направился к двери.
Однако, когда он уже протянул руку к дверной ручке, но за мгновение до прикосновения к ней, он остановился. Он остановился, повернулся и, пока она стояла, глядя на него, произнес, больше для себя, чем для неё: