— Нет-нет, так не пойдет.
Ему потребовалось лишь три широких шага, чтобы дойти до неё. В мгновение, столь же удивительное, сколь и наполненное чувственностью, он привлек её к себе. Его губы нашли её рот, и он поцеловал её.
Он целовал её, пока она не подумала, что может потерять сознание от желания.
Он целовал её, пока она не подумала, что может упасть в обморок от недостатка воздуха.
Он целовал её, пока она не смогла думать ни о ком, кроме него, видеть только его лицо в своем сознании и не захотела ничего, кроме его вкуса на своих губах… навсегда.
А потом с той же внезапностью, что привела его к ней, он отступил.
— В четверг? — тихо спросил он.
Она кивнула, прикоснувшись рукой к своим губам.
Он улыбнулся. Медленно, с голодом во взгляде.
— Я буду с нетерпением ждать, — промурлыкал он.
— Как и я, — прошептала она, дождавшись, когда он уйдет. — Как и я.
Глава 4
Боже мой, вашему автору даже не удалось сосчитать всех людей, неуклюже растянувшихся на снегу или на льду во время приёма с катанием на коньках у лорда и леди Морлэнд вчера пополудни.
Кажется, светское общество не так уж искусно в умении кататься на коньках, как им бы этого хотелось.
Согласно его карманным часам, а Дэвид знал, что они точны, было ровно сорок шесть минут пополудни, и ему было хорошо известно, что это был четверг, третье февраля тысяча восемьсот четырнадцатого года.
И именно в этот момент — ровно в 12:46 в четверг, 3 февраля 1814 года, Дэвид Мэнн-Формсби, граф Ренминстер, осознал три неопровержимые истины.
Первая была, если уж быть точным, скорее его личным мнением, чем фактом. Приём с катанием на коньках не удался. Лорд и леди Морлэнд приказали своим бедным, дрожащим от холода слугам возить по катку тележки с сандвичами и мадерой, что могло бы стать прелестным дополнением, если бы хоть кто-нибудь из слуг имел малейшее представление о том, как маневрировать на льду, который в тех местах, где не был скользким, был предательски ухабистым из-за постоянных порывов ветра во время замерзания воды.
В результате стая довольно отвратительных с виду голубей собралась у плотины, чтобы досыта наесться сэндвичами, выпавшими из перевёрнутой тележки, а вынужденный ранее толкать ее несчастный лакей, спасшийся бегством от голубей, сидел теперь на берегу и прижимал платок к исклёванному лицу.
Вторая открывшаяся Дэвиду истина была ещё менее приятной. Она заключалась в том, что лорд и леди Морлэнд решили устроить этот приём с недвусмысленной целью найти жену своему сыну — болвану Дональду, и они решили, что для этой цели им вполне подходит Сюзанна. В итоге они увели её и заставили разговаривать с Дональдом целых десять минут, пока ей наконец не удалось сбежать. (Тогда они направились к леди Каролине Старлинг, но Дэвид решил, что это уж точно не его проблема и Каролине придётся самой придумать способ от них избавиться.)
От третьей истины он заскрипел зубами, чуть ли не стерев их в порошок. И всё из-за того, что Сюзанна Баллистер, мило уверявшая его, что не умеет кататься, оказалась маленькой лгуньей.
Ему следовало бы догадаться, как только она достала из своей сумки коньки. Они вовсе не были похожи на те, которые надели на ноги все остальные гости. Коньки Дэвида считались новейшим изобретением и состояли из длинных лезвий, прикреплённых к деревянным платформам, которые он в свою очередь привязал к своим ботинкам.
Лезвия Сюзанны были немного короче, чем принято, но, что намного важнее, они были прикреплены к прямо к её ботинкам, из-за чего ей пришлось переобуться.
— Никогда не видел ничего подобного, — заметил он, с интересом наблюдая за ней, пока она зашнуровывала свои ботинки.
— Э-э, мы используем такие в Сассексе, — сказала она, и он не смог с уверенностью сказать, порозовели ли её щеки от смущения или от порывистого ветра. — Зато не нужно волноваться, что лезвия слетят с ботинок. Ведь они уже прикреплены к ним.
— Да, — ответил он. — Я вижу их преимущества, особенно для тех, кто плохо катается.
— Э-э, да, — пробормотала она и закашлялась. Затем она посмотрела на него и улыбнулась, хотя, по правде сказать, её улыбка была немного похожа на гримасу.
Она переключилась на другой ботинок, её пальцы ловко затягивали шнурки, несмотря на то, что она была в перчатках. Дэвид молча наблюдал, но затем не удержался от комментария:
— И лезвия у них короче.
— Неужели? — прошептала она, не глядя на него.
— Да, — сказал он, повернувшись так, чтобы его собственные лезвия оказались рядом с её. — Посмотрите. Мои по крайней мере на три дюйма длиннее.
— Но вы ведь намного выше меня, — ответила она, с улыбкой посмотрев на него со скамьи.
— Интересная теория, — произнес он, — если не учитывать, что мои коньки стандартного размера. — Он махнул рукой по направлению к реке, где бесчисленные дамы и джентльмены скользили по льду… либо падали на спину. — У всех окружающих коньки такие же, как у меня.
Она пожала плечами, когда он помогал ей подняться.
— Не знаю, что вам ответить, — сказала она, — кроме того, что такие коньки в Сассексе — обычное дело.
Дэвид взглянул на бедного, злополучного Дональда Спенса, которого только что подтолкнула в спину его мать, леди Морлэнд. Он был уверен, что Морлэнды были родом из Сассекса, но их коньки были совсем не похожи на коньки Сюзанны.
Дэвид и Сюзанна поковыляли к кромке льда — в самом деле, кто знает, как правильно ходить в коньках по земле? — затем он помог ей встать на лёд.
— Следите за равновесием, — проинструктировал он, наслаждаясь тем, как она цеплялась за его руку. — Помните, всё дело в коленях.
— Спасибо, — пробормотала она. — Я постараюсь.
Они двинулись по льду дальше. Дэвид направился в менее людную часть, где ему бы не пришлось волноваться, что какой-нибудь шут врежется в них. Сюзанна, казалось, легко приспособилась сохранять равновесие и мгновенно почувствовала ритм.
Дэвид с подозрением прищурился. Трудно было представить, что кто-либо мог бы приноровиться к катанию так быстро, особенно такая худенькая девушка.
— Вы ведь катались раньше, — произнёс он.
— Несколько раз, — призналась она.
Чтобы посмотреть на её реакцию, он резко остановился. Она без труда удержалась на ногах, даже не споткнувшись.
— Возможно, больше чем несколько раз? — спросил он.
Она прикусила нижнюю губу.
— Возможно, более дюжины раз? — уточнил он, скрещивая руки на груди.
— Э-э, возможно.
— Почему же вы сказали, что не умеете кататься?
— Ну, — произнесла она, скрещивая руки точно так же, как и он, — вероятно, я искала повод, чтобы не идти сюда.
Он отступил, сначала удивлённый её откровенностью, а затем приятно поражённый. Быть графом, да еще богатым и могущественным, было прекрасно. Однако честность окружавших его людей не входила в достоинства его положения. Дэвид не мог сосчитать, сколько раз он хотел, чтобы кто-нибудь просто посмотрел ему в глаза и сказал то, что он имеет в виду на самом деле. Люди в основном говорили ему то, что, как им казалось, он хотел услышать. А это, к сожалению, частенько бывало далеко от истины.
С другой стороны, Сюзанна была достаточно смелой, чтобы говорить ему то, что было у неё на уме. Дэвид поразился, насколько приятна ему была эта новизна, даже если это означало, что она оскорбляет его.
И поэтому он просто улыбнулся.
— Вы изменили свое мнение?
— О приёме?
— Обо мне, — тихо сказал он.
Её губы приоткрылись от удивления.
— Я… — начала она, и он понял, что она не знает, как ответить. Он начал было говорить что-то, чтобы избавить её от созданного им же неловкого момента, но она удивила его ещё больше, когда подняла глаза и со всей присущей ей прямотой, которая так восхищала его, просто сказала:
— Я всё ещё размышляю над этим.
Он рассмеялся:
— Полагаю, это означает, что мне стоит отточить свое мастерство убеждения.
Она покраснела, и он понял, что она думает об их поцелуе.
Это доставило ему удовольствие, так как сам он на протяжении последних дней не мог думать ни о чём другом. Осознание того факта, что и она переживает то же самое, сделало его муку немного терпимее.
Но сейчас было не время и не место для обольщения, так что он решил узнать, насколько сильно она обманула его насчёт своего умения кататься.
— Насколько хорошо вы катаетесь? — спросил он, отпуская её руку и слегка подталкивая Сюзанну вперёд. — Скажите мне правду, будьте любезны.
Нисколько не запнувшись, она отъехала от него на несколько футов и внезапно резко остановилась.
— На самом деле достаточно хорошо, — ответила она.
— Насколько хорошо?
Она довольно хитро улыбнулась.
— Действительно хорошо.
Он скрестил руки на груди и повторил:
— Насколько хорошо?
Она взглянула на лёд, оценивая расстояние до окружающих их людей, затем сорвалась с места и очень быстро направилась прямо к нему.
И когда он был уже убеждён, что она врежется в него, повалив их обоих на лёд, она сделала изящный поворот и объехала его, остановившись там же, откуда и начала — напротив него.
— Впечатляет, — пробормотал он.
Она радостно улыбнулась.
— Особенно для того, кто не умеет кататься в принципе.
Она не перестала улыбаться, но в её глазах появилась робость.
— Есть еще какие-нибудь трюки? — поинтересовался он.
Она пребывала в нерешительности, поэтому Дэвид добавил:
— Давайте. Похвастайтесь. Я вам разрешаю.
Она засмеялась.
— O! Ну, если так… — Она отъехала на несколько шагов, затем остановилась и озорно посмотрела на него. — Я бы никогда не посмела сделать этого без вашего разрешения.
— Конечно же, нет, — пробормотал он, и его губы при этом подергивались.
Она оглянулась, очевидно, чтобы убедиться, что для её маневров было достаточно места.