евозмутимо отозвалась она.
— Да? Интересно, как бы я смогла вчера лечь пораньше, если приехала только в двенадцать? А?
— Ешь, Тора, — на этот вопрос у нее ответа не было, естественно, и она предпочла сменить тему.
— Ну хорошо же, — пригрозила я неизвестно кому и принялась за яичницу.
Поэтому, так получилось, что я вышла из дома гораздо раньше, чем обычно и почти ничем не отличалась от остальных жителей городка.
В первую очередь я решила зайти к Сэму. Городок наш маленький, все друг друга знают. Наверняка он сможет посвятить меня в подробности.
В баре было немного народу. Я вошла вовнутрь, огляделась кругом в поисках бармена и пошла прямо к стойке. И тут… Ну конечно, я споткнулась о табуретку, которую какой-то кретин поставил на дороге и упала, загремев всеми своими костями и принадлежностями. На грохот обернулись все посетители. Тоже мне, цирк нашли! Почему на меня постоянно пялятся? Сами никогда не падали? Какой-то мужчина вскочил и, подбежав ко мне, помог подняться.
— Вы не ушиблись? — спросил он встревожено.
Я еще больше разозлилась. Ну конечно, я ушиблась! А он подумал, что мне было приятно?
— Все в порядке, — отозвалась я, не посвящая его в свои крамольные мысли.
Тут я увидела спешащего ко мне Сэма с идиотской ухмылкой во все лицо. Он не мог удержаться от смеха.
— Я знал, что это ты, Тора, — сказал он сквозь смех, — только ты можешь грохнуться на абсолютно ровном месте.
— Здесь стул стоял! — возмутилась я.
— Стул? А, этот, — приятель кивнул на валявшийся неподалеку стул, — ой, не могу! Ты давно зрение проверяла?
И он захохотал, не обращая внимания на мой гнев. Никогда не видела, чтобы люди так умирали со смеху.
— Болван, — отозвалась я, потирая колено.
Черт с ним. Все равно, его не успокоишь. Так и будет ржать, пока не выдохнется. Я полезла за сигаретой в карман джинсов.
— Лучше бы принес мне выпить.
— Да, да, конечно, — согласился Сэм и продолжал хохотать, согнувшись почти пополам, — сейчас, сейчас, Тора, погоди немного. О, господи!
И он направился к стойке, по пути все еще похохатывая. Погрозив ему вслед кулаком, я села на вертящийся табурет и выудила наконец из кармана сигарету. И тут же отшвырнула ее в сторону. Она оказалась сломана. Странно, если б было иначе. Я выудила другую, но и она была не в лучшем состоянии. Не проще ли было взять с собой пачку? Что за беличья манера, распихивать все по карманам, выбирая наиболее неудобные и удаленные? Не удивлюсь, если и в заднем кармане у меня что-нибудь лежит. То, что давно пора выкинуть.
— Угощайтесь, — мужчина, который помог мне подняться, протянул мне пачку сигарет.
— О, спасибо, — поблагодарила я его, вытаскивая одну. Прикурила от протянутой им же зажигалки и затянулась.
Что бы я делала без истинных джентльменов, кои еще остались на просторах Англии? Наверное, давно бы погибла, как цветок в пустыне.
Сэм протянул мне высокий стакан виски со льдом. Я сделала небольшой глоток, признавая, что этот виски очень неплох и промычала нечто одобрительное.
— Ты ничего себе не разбила? — продолжал издеваться Сэм, наклонившись ко мне через стойку.
Первым делом я схватилась за фотоаппарат, убедилась, что он цел и облегченно вздохнула. Сэм опять принялся помирать со смеху. Я сделала вид, что хочу треснуть его кулаком между глаз.
— Я не про то спрашивал, — простонал он, вытирая слезы от хохота, — но, впрочем, чему удивляться! О своих коленях ты вспомнишь к вечеру, если не позднее. Ты же у нас везучая. Помню, на выпускном вечере ты поднималась на сцену, чтобы выступить и грохнулась прямо на ступеньках.
Я прыснула, признавая, что это воспоминание стоило того. А Сэм продолжал:
— А помнишь, ты вносила свой именинный пирог? На нем было пятнадцать свечей, таких высоких, что у тебя волосы загорелись. Мама дорогая, как все хохотали! Особенно, когда она додумалась сунуть голову в мойку, — он повернулся к мужчине, так и стоящему рядом. Вероятно, его очень заинтересовали наши воспоминания.
— Перестань, — сказала я, больше для проформы, так как знала, что это бесполезно. Все равно, Сэм пока не выговорится, не успокоится.
— Да, конечно. А когда мы полезли в сад миссис Харт за яблоками и ты повисла на дереве, зацепившись курткой за ветку?
Теперь мы смеялись втроем. У меня очень богатая событиями биография. И если начать вспоминать все по порядку, на все мои несчастные случаи не хватит суток, даже если говорить без перерыва на обед и ужин.
— Тора — это тридцать три несчастья, — пояснил Сэм, — с ней вечно что-то случается. Жаль, что ты не жил в нашем городе, Рэд, — продолжал он, обращаясь к мужчине, — тогда бы знал, откуда она способна падать без малейшего ущерба для себя.
— Так уж и без малейшего, — проворчала я.
— Тебе нужна нянька, Тора, чтобы водить за ручку.
— А тебе нужен пластырь, — отозвалась я и добавила, — на рот. Много болтаешь.
Он хмыкнул и вытер стойку, на которую я пролила виски, сама не заметив, как.
— Кстати, познакомься, — произнес он, — это Рэд Хэммерсмит, приезжий борзописец.
Рэд комично сделал вид, что приподнимает отсутствующую у него шляпу. Я сделала реверанс, заслужив от Сэма новую порцию смеха.
— Гляжу, я не вписываюсь в эту изысканную компанию, — пошутил он, — ничего, что я без смокинга?
— Ну тебя, — отозвалась я, — лучше посвяти меня в подробности вашей истории. Что там за маньяк?
— Откуда мне знать, — Сэм пожал плечами, — я с ним не знаком. Скажу лишь, что ваша братия мне до колик надоела. Все почему-то лезут с расспросами именно ко мне.
— И много здесь нашей братии? — спросила я.
— Позавчера было человек пять. Вчера уехали не солоно хлебавши. Полиция молчит, как партизан на допросе. Ну, поспрашивали жителей, поснимали нашу достопримечательность, наговорили в свои микрофоны и свалили. Что еще здесь ловить? Остался самый упорный, — и он указал на Рэда.
Я повернулась к нему:
— Какая газета?
— «Нью-телеграф», — отозвался он.
— Вы не из Лондона?
Рэд покачал головой. Оказалось, он приехал из центрального городка нашего графства. Масштабы там, конечно, не те, что в столице.
— Вот и хорошо, — заключила я, — значит, вы сможете посвятить меня в подробности.
— Ничего интересного я вам не сообщу, — он пожал плечами, — только общеизвестные факты.
— Сойдут и общеизвестные. Мне бы только проникнуться атмосферой.
— Ладно, — Рэд оказался парнем не мелочным и не склочным.
Странность для журналистской братии, которые за эксклюзивную строчку удавятся. Обычно, из них нельзя ни слова выдавить. Но, видимо, я произвела на него благоприятное впечатление. Должно быть, он подумал, что пишу я так же, как и хожу.
— Пойдем отсюда, — заявила я, — лучше всего на место преступления. А по дороге вы мне все расскажете.
Я помахала рукой Сэму и мы пошли к выходу. Железо надо ковать пока оно горячо. Нужно выведать все из Рэда, пока он не передумал.
— А вы из какой газеты? — спросил он, когда я уселась за руль своей машины.
— «Дэйли ньюс».
— Я слышал о вас, — заявил Рэд, садясь рядом на сиденье, — вы Тора Дэннингс, так?
Я кивнула, занимаясь поисками ключей в сумочке. Это длительный процесс и ему следовало посвятить целую главу. Рэд с интересом наблюдал за моими манипуляциями. Я вывалила все содержимое на сиденье и стала расшвыривать вещи, увеличивая и без того большой радиус действия. Рэд наконец не выдержал и выудив одну из связок, показал мне:
— Эти?
— Ой, спасибо! — отозвалась я и схватила их, — как вы их так быстро нашли?
— Это нетрудно, — сказал он, пряча улыбку.
Ну, кому как.
Я вставила ключи в замок зажигания и повернула. На этот раз машина упорно не хотела заводиться даже с десятого раза. Я даже малость вспотела от усилий. Наконец выругалась и стукнула кулаком по приборной доске.
— Давайте, я попробую, — великодушно предложил коллега, повернул ключ раз, другой и, о, чудо, машина завелась.
— Здорово у вас получается, — не выдержала я, — поехали. А где ваша тачка?
— На стоянке, — признался он, — Кэмвиллидж — небольшой городок, и я хожу здесь пешком.
— Ладно, где место происшествия? Или их несколько?
— Одно. Это пруд у старого, заброшенного замка.
— Очень живописно, — одобрила я художественный вкус маньяка, — там должны выйти отличные фотографии.
— Да, — согласился Рэд, — я уже сделал пару снимков, хорошо вышли.
Я свернула направо, вспоминая дорогу. Все-таки, давненько я тут не ездила.
— Я читал некоторые ваши статьи, мисс Дэннингс, — заговорил Рэд, — вы ведь не занимаетесь криминальной хроникой.
— До сих пор мне приходилось это делать не слишком часто, — признала я, — Билл, тот репортер, который занимался криминалом, уволился, и Дэн, то есть, я хотела сказать, наш редактор, сперва затыкал мной все дыры, а потом решил, что у меня это неплохо получается. Вот, так я и получила эту колонку.
— Понятно, — кивнул он, — значит, вы новичок в этом деле.
Я не стала его разочаровывать. Тем более, что думая, что я ничего не знаю, Рэд будет откровеннее и не увидит во мне серьезного конкурента. Наверняка, он остался в Кэмвиллидже для того, чтобы распутать это дело.
— Ну, а теперь рассказывайте, — потребовала я, сворачивая на боковую улочку.
Рэд недолго колебался. Решив, что я — убогий дилетант, он ничего не стал от меня скрывать. Впрочем, в чем-то он был прав. Мне и в самом деле нечасто приходилось писать об убийствах. Но есть во мне одна черточка, о которой он пока не догадывался. Если уж я берусь за какое-нибудь дело, я распутываю его до конца. Ведь проникла же я в закрытый зал суда, куда не пускали репортеров, чтобы узнать, каким будет приговор Элизабэт Кроуэлл, той самой дамочки, которая зарезала своего мужа кухонным ножом. Честно говоря, элементарная бытовуха, но полиция молчала, не давая никаких комментариев по этому делу, что и разожгло мое любопытство. В результате, наша газета первой опубликовала вынесенный приговор, а инспектор Махони, который вел это дело, проклинал меня на чем свет стоит. Подозреваю, что он разослал по всем участкам мою фотографию, чтобы полицейские всего Лондона знали, что за фрукт мисс Дэннингс. Вот так-то.