На этом земельном переделе поднялся не очень известный тогда офицер Альбрехт фон Валленштейн. До войны он был дворянином средней руки, впрочем, уже тогда он отметился успешным набором наемников для какой-то небольшой войны. Начало его богатству положила женитьба на богатой старушенции, которая вскоре померла, оставив безутешного вдовца с кучей денег. В начале мятежа он командовал моравским полком. Поняв, что зреет бунт, Валленштейн убежал с несколькими верными людьми, прихватив с собой казну полка и разграбив налоговую службу Ольмюца. При Белой Горе он уже командовал своим наемным подразделением, но пока оставался только одним из командиров средней руки. После разгрома восстания он выхлопотал себе место в оккупационной администрации и принялся яростно скупать по дешевке конфискуемые имения. А пока он закладывал основы своего могущества, в империи продолжалась политическая игра.
Мансфельд все сидел в Пльзене. У него было обширное хозяйство в лице наемной армии, обросшей женщинами, детьми и нестроевыми. Вообще, в тогдашних армиях солдаты составляли обычно половину-четверть едоков. То есть, когда я говорю о 25 тысячах солдат, можете добавлять еще столько же слуг, рабочих, профессиональных девушек, солдатских жен, носильщиков, детей и прочих. Понятно, что соотношение колебалось, но вообще, нестроевых всегда было много. Наемный генерал хотел себе небольшое княжество на старость лет, но с княжеством пока не складывалось и вообще все плохо было. Тогда он просто начал шантажировать имперцев тем, что сдаст им Пльзень в состоянии руин, и те наконец плюнули, и сунули Мансфельду взятку в 150 тысяч гульденов. Он обещал не воевать больше против империи, но соврал. Мансфельдовцы свалили из Чехии и ушли в Пфальц маршем через Германию, где соединились с английскими волонтерами, все еще удерживавшими Франкенталь. Остановить их никто не мог, потому что основная имперская армия не сильно, но запаздывала, а гвардии князьков, через чьи владения они шли, запирались по крепостям и гордо топорщили усы из-за стен. У Мансфельда по меркам времени была мощная армия, и даже если она по дороге безобразия хулиганит, ее тормозить – себе дороже.
Нет, это не на пикник, это армейские нестроевые.
Фердинанд пытался протолкнуть отнятие у Фридриха (тот пока сидел у родственников в Бранденбурге) титула курфюрста и вообще Пфальца. Но тут князья воспротивились. Окей, да, Фридрих нарушил имперский мир, и чешскую корону получил незаконно. Но Пфальц – это точно его, и если твое величество конфискует просто так земли у законного владельца, пусть и бунтовщика, то где гарантия, что наше при нас останется? И вообще, какого черта там делают испанцы?
Пока шли все эти разговоры, Тилли вел армию вслед за Мансфельдом. Тот маршировал пока быстрее, и грабил, сукин сын, за троих. Мансфельдовцы принесли в западную Германию широкий набор инфекций. Тилли зазимовал в оккупированном Пфальце, в это время мансфельдовцы объедали Эльзас. Шел 1621 год. Фридрих писал из изгнания пакости про Фердинанда, Валленштейн в Чехии исподволь накапливал богатства, Фердинанд в Вене пытался сплотить князей вокруг трона, а география войны неуклонно расширялась, войска в основном ушли из Чехии и теперь катились по Германии.
Вскоре в войну вступят новые силы. Ей не дадут погаснуть на чешском мятеже.
Глава 3. Романтики против ЧВК
Итак, восстание протестантов в Чехии прибито, но война продолжается. Расклад сил следующий. За католиков: Священная Римская империя, точнее, лично император и основная масса католических князей, собранных в Католическую Лигу, плюс ограниченно – Испания. За протестантов пока почти никого нет, есть курфюрст Пфальца и повстанческий король Богемии Фридрих, но Чехия оккупирована имперцами, а Пфальц испанцами. Фридрих сидит в Голландии, которая поддерживает протестантов, и оттуда пишет поносные письма про императора. Все войска протестантов – это английские добровольцы, защищающие пару крепостей в Пфальце и плюс наемная армия Мансфельда, которая объявила о своей верности Фридриху, но никому толком впрямую не подчиняется и просто бегает по стране и грабит. Испанцы воюют с Голландией, и в Германии им нужна только сухопутная линия связи с фронтом в обход Франции, поэтому они и держат Пфальц, который в этой линии ключевая область. Все прочее им пофигу. Голландцы хотят испанцев оттуда попереть, все остальное им тоже пофигу. Мятежный Фридрих хочет, как минимум, вернуть себе Пфальц, император Фердинанд хочет оторвать Фридриху, например, голову. Есть еще Максимилиан Баварский, который метит на владения Фридриха и его место в совете курфюрстов, поэтому поддерживает императора. Вот такой простенький клубок змей резвится в Германии.
Испанцы решили выйти из дурацкого и сложного положения, найдя компромисс. Идея состояла в следующем. Фридрих восстанавливается в Пфальце, отказывается от Богемии, а Испания выступает гарантом того, что империя не будет ему мстить, и того, что сам Фридрих будет вести себя хорошо. Этот план принадлежал испанскому «серому кардиналу», фавориту короля Оливаресу, и был, в общем-то, вполне хорош. Его должны были поддержать немецкие князья, дрожавшие за свою неприкосновенность и боявшиеся, что расправа над Фридрихом создаст прецедент. У императора не было бы особых оснований возражать (хотя император уже пообещал Пфальц Баварии за ее услуги при подавлении мятежа). Наконец, самой Испании и самому Фридриху план был выгоден. Однозначно перечеркивались только интересы Максимилиана Баварского, но он бы остался в изоляции и мог бы лишь громко обижаться. В общем, хороший был план. Проблема в том, что Фридрих закусил удила и ни на какое урегулирование не пошел.
Фридрих получил беды на свою голову потому, что слишком много витал в облаках. Разгром в Богемии ничему его не научил. Они с женой вместо поисков какого-то приемлемого решения начали искать союзников для войны. И да, нашли. Жена Фридриха, англичанка Елизавета, была, конечно, не очень умная гламурная киска, но как минимум, обаятельная.
Вот вроде и не скажешь, что красавица, но мужчинами вертела как истинная роковуха
В итоге, союзника они приискали под стать себе. Христиан Брауншвейгский, протестантский князь. Не совсем слабый, обладатель приличного владения, но, так сказать, второго эшелона. Внятных рациональных причин лезть в войну у него толком не было, но чуваку просто нравилось воевать, и к тому же, он был прочно влюблен в жену Фридриха. Он даже на знаменах начертал девиз «За Господа и за нее». Еще одним союзником стал Георг Фридрих из Бадена. Вот у этого причина воевать была очень веская: испанцы поблизости от его владений. Армия оккупантов разоряла любые земли на каких стояла, и князь Бадена очень хотел бы выгнать их из-под своего бока. Золота на общий банкет дала в основном Голландия, потому что Фридрих мог, по сути, содержать на свои деньги только себя (он убежал из Богемии буквально в чем был, только часть драгоценностей прихватил), а Христиан тоже был не особо богат, не так, чтобы армию выставить. Голландцы же считали, что кто пытается воткнуть шило в бок Испании, тот и молодец, и почему бы не дать денег такому хорошему человеку, чтобы втыкал интенсивнее. В общем, теперь протестанты могли выставить три армии (Христиан из Брауншвейга плюс Георг Фридрих из Бадена плюс наемники Мансфельда). Они были небольшие по отдельности, но в сумме это выходило порядка сорока тысяч, то есть, очень приличное войско, а если получится собрать их в одном месте, так просто паровой каток. Имея такую толпу защитников, Фридрих послал всех миротворцев подальше. Сам он приехал к наемникам Мансфельда. Мансфельд из-за его нежданного приезда попал в дурацкое, он-то как раз торговался с католиками о том, на каких условиях он готов перебежать, и теперь пришлось как-то отложить переговоры. Все-таки наемничество наемничеством, но напрямую сдавать нанимателя, который рядом с тобой и деньги платит – это очень плохо для профессиональной репутации, кто тебя потом такого наймет.
Вся война сейчас шла по западным границам Германии. Армии протестантов были географически сильно разнесены, а вот католики, отследив угрозу, объединились. У империи имелись две армии: одна испанская, герцога Кордобы (Спинола уже вернулся в Нидерланды), другая – снаряженная католическими князьями Германии под командой Тилли. Они соединились весной 1622 года, и теперь могли действовать решительно. А вот протестанты должны были их переманеврировать и как-то объединиться.
Христиан Брауншвейгский медленно шел с севера. Дорогой этот романтичный вояка вел себя как опереточный злодей. В города рассылались специально обожженные письма, с красочным содержанием типа «Огонь! Огонь! Кровь! Кровь!», чтобы бюргеры быстрее трясли мошной. Правда, войска не особо мучительствовали, но церкви с монастырями и города обдирались как липки. В конце концов, Христиан понимал, что война дело дорогое.
Христиан. Мне кажется, отличный портрет, все прямо на лице написано.
Мансфельд и баденцы пытались выйти навстречу Христиану. Они уже находились неподалеку друг от друга, но им требовалось перебраться через речку Неккар. Мансфельд форсировал ее благополучно, а вот маркграф Бадена облажался. Тилли вместе с испанцами перехватил его. Тут протестанты сами нагадили себе в суп, они переправлялись по отдельности, надеясь, что католики тоже распылят свои силы. Вместе протестанты имели бы 18 тысяч у Мансфельда, 12 у баденцев, итого 30 тысяч против 21 у католиков. Но этот нелепый маневр с разделением привел к тому, что 21 тысяча католиков обрушилась на 12 тысяч баденцев. Тактически старый князь Бадена командовал неплохо, но двойной перевес в силах привел к тому, что Тилли его просто раздавил. Баденцы потеряли на поле боя всего тысячи две людей из 12, но еще несколько тысяч человек разбежалось, так что на них больше рассчитывать было нельзя.
Мансфельд во все лопатки стремился встречь брауншвейгцам. По дороге он занял Гессен-Дармштадт, местный безобидный правитель попытался убежать, но мансфельдовцы его поймали, отдубасили, разграбили его игрушечную столицу и прихватили вместе с сыном в качестве заложников.