Позитивные и долгосрочные поведенческие перемены – дело очень трудоемкое. Неудивительно, что многие опускают руки и признают поражение. Главная сложность в том, что нам приходится действовать в несовершенном мире, полном триггеров, способных сбить нас с верного пути.
Радует то, что не все поведенческие перемены даются тяжело. Изучая методы, описанные в этой книге, не отвергайте их, даже если посчитаете элементарными. Осуществление сознательных и долгосрочных перемен может быть проще, чем нам кажется.
Но просто еще не означает легко.
Глава 2Триггеры убеждений, которые мешают поведенческим переменам
Двенадцать лет на посту мэра Нью-Йорка, с 2002 по 2013-й, Майкл Блумберг был неутомимым «социальным инженером». Он всегда стремился изменить поведение людей к лучшему (по крайней мере, в его представлении). Запрещал ли курение в публичных местах или требовал заменить весь муниципальный транспорт на гибридный, целью его всегда было гражданское самосовершенствование. В конце своего третьего и последнего срока на посту он решил начать борьбу с детским ожирением. Тогда он запретил продавать сладкую газировку в объеме больше 450 мл. Можно быть несогласным с точкой зрения Блумберга и указывать на промахи в его действиях. Но глупо спорить с тем, что профилактика лишнего веса у детей – это хорошо. В меру своих сил Блумберг пытался изменить среду, которая подталкивает людей к чрезмерному потреблению сладких напитков. Его идея проста и понятна: если покупателям – например, зрителям в кинотеатрах – не предлагать литровый стакан по цене лишь на несколько пенсов больше, чем пол-литровый, они купят маленький и получат меньше сахара. Он не собирался мешать людям потреблять любое количество сладких напитков (они вполне могли купить два маленьких стакана). Он лишь создавал небольшое препятствие, чтобы изменить их поведение – так мы закрываем дверь, чтобы заставить стучать тех, кто хочет оторвать нас от работы.
Я в этом деле не мастак. (Не собираюсь никого судить. Моя задача – помочь людям стать такими, какими они хотят быть, а не объяснять, кем нужно становиться.) План Блумберга мне кажется примером, иллюстрирующим все разнообразие нашего сопротивления переменам. Я люблю Нью-Йорк. И его достойные граждане не разочаровали меня.
Люди мгновенно начали возмущаться поведением государства, которое взяло на себя роль доброй нянюшки: кто такой этот Блумберг, чтобы указывать, как жить? Местные политики тоже выразили несогласие, потому что с ними не посоветовались. Они выступили резко против самоуправства мэра. Производителей возмутило ханжество Блумберга, ополчившегося на сладкие напитки и в то же время сократившего расходы на физическое воспитание в школах. Хозяева магазинов «для мам и пап» протестовали, поскольку запрет поставил такой бизнес на грань выживания. Джон Стюарт публично высмеял мэра, заявив, что 200 долларов штрафа за незаконную продажу газировки в больших упаковках вдвое превышают штраф за торговлю марихуаной. И так далее.
В конце концов, после целого ряда исков судья постановил отменить закон, назвав его «самовольным и смешным». Что я хочу этим сказать? Даже когда преимущества трансформации личности и общества бесспорны, мы виртуозно придумываем причины уклониться от этих изменений. Гораздо проще и приятнее выступать против стратегии того, кто хочет помочь, чем пытаться решить проблему самостоятельно.
Это проявляется еще ярче, когда перемены касаются нас и возникает необходимость поменять собственное поведение. Мы возвращаемся к старым убеждениям, которые запускают механизмы отрицания, сопротивления и самообмана. Это нечто более вредоносное, чем просто оправдание, которое можно придумать на месте. Им мы выгодно для себя объясняем разочаровывающее поведение. Отказ от физических упражнений, потому что это «скучно» и «не хватает времени». Опоздания на работу из-за «пробок» или «неожиданного происшествия с детьми». Причинение боли человеку, так как «не было выбора». Эти оправдания сродни школьному «собака съела тетрадку с домашним заданием». Они настолько завязли в зубах, что остается только удивляться, что нам еще кто-то верит (даже если сказанное – правда).
Но как назвать «оправдания» собственному поведению, которое разочаровывает нас самих? Это слово слишком слабо описывает внутренние убеждения, в соответствии с которыми мы интерпретируем собственный мир. Они становятся триггером неудачи еще до ее возникновения. Отсюда возникает несоответствие результатов свершившегося факта собственным ожиданиям. Наша внутренняя позиция саботирует длительные перемены, поскольку отрицает их возможность. Мы используем убеждения как символ веры, оправдывающий бездействие, а в итоге не получаем результатов. Я считаю это триггерными убеждениями.
Все, о чем я расскажу в этой книге, работает. Не «в той или иной степени». А просто работает. Мои предложения помогут вам понять, как преодолеть пропасть между «идеальным я» и «реальным я». Но это вовсе не означает, что вы это сделаете.
Читатели порой говорят: «Это обычный здравый смысл. В вашей книге я не увидел ничего нового». Таким образом часто критикуют большинство подобных работ (и, возможно, вы сейчас думаете так же). У меня есть ответ: «Это так, но уверен, что вы увидели здесь многое, чего еще не пробовали». Если вам приходилось бывать на семинарах или корпоративных ретритах, где все участники знают, что делать дальше (а через год ничего не меняется), то вы прекрасно видите разницу между «понимать» и «делать». Понимание вовсе не обеспечивает действия. Такое убеждение становится триггером смещения.
Он связан с четырнадцатью другими, которые я сейчас перечислю. Возможно, они вам знакомы. Может быть, вы подумаете, что это не про вас. Но такое убеждение тоже требует проверки.
Мы обожествляем силу воли и самоконтроль и высмеиваем их отсутствие. Нуждающиеся в помощи и структуре в наших глазах «слабые». А достигшие определенных результатов с помощью потрясающей самодисциплины, «сильные» и «героические». Это очень глупо, потому что лишь немногие могут точно определить или предсказать свои возможности. Мы не только превозносим силу воли, но еще и постоянно недооцениваем масштаб влияния триггеров окружающей среды. Именно они ведут нас к катастрофе. Окружающая среда – это мощная машина сокращения силы воли.
Примерно в 800 году до н. э. Гомер создал свою «Одиссею». Герой, который возвращается домой после Троянской войны, сталкивается со множеством опасностей и испытаний. Его кораблю нужно пройти мимо острова сирен, сладким пением заманивающих моряков в опасные воды. Одиссей заливает уши моряков воском, а себя привязывает к мачте корабля, чтобы услышать очаровывающее пение и не сойти с ума. Он знает, что одной силы воли для борьбы с соблазном ему не хватит.
В отличие от Одиссея, лишь немногие из нас предвидят грядущие сложности. И сила воли на момент постановки задачи редко соответствует силе воли в процессе достижения результата. Непременно появляется что-то, что топит наш корабль. Такое убеждение является триггером самоуверенности.
Когда нам хочется оправдать неправильное поведение, появляется соблазн объявить любой день «особенным». Мы поддаемся импульсу и позволяем себе лишнее, потому что сегодня Суперкубок, день рождения, годовщина, выходной или День печенья (4 декабря, если вы не знали). Завтра все будет нормально. Мы снова станем дисциплинированными и правильными.
Если желание измениться искреннее, необходимо сдерживать соблазны и не поддаваться им каждый привлекательный и альтернативный обычному день.
Оправдание кратковременных слабостей особым внешним событием является триггером эгоистичной непоследовательности – фатального для перемен качества.
Успешные трансформации не случаются в мгновение ока. Это долгая игра, а не сиюминутное удовлетворение желаний, которое сулит нам особенный день.
В момент подавленности после неудачи или потери, мы твердим себе: «По крайней мере, я лучше, чем». Мы вознаграждаем себя, убедившись, что есть кто-то, кто справляется еще хуже нас. Такое оправдание позволяет снижать планку мотивации и дисциплины. Другим нужно меняться сильнее, чем нам. Это триггер ложного чувства иммунитета.
Одно из самых вредоносных убеждений – презрение к простоте и структуре. Мы убеждены, что нам не нужен «порядок», который помогает справляться с элементарными задачами. Мы выше этого. Как писал доктор Атул Гаванде в книге «Чек-лист», когда врачи начинают следовать простой инструкции из пяти шагов, количество случаев инфекций в отделении интенсивной терапии радикально сокращается – до полного исчезновения. Правила очень просты: нужно мыть руки, очищать кожу пациента, использовать стерильный материал после постановки внутривенного катетера. Но, несмотря на доказанную эффективность, врачи долгое время сопротивлялись этой инструкции. Они долго учились, и для них постоянные напоминания (особенно, сделанные подчиненными медсестрами) были унизительными. Хирурги думали: «Нам не нужны инструкции, чтобы помнить простейшие вещи».
Это совершенно естественная реакция, в которой сочетаются три импульса: 1) презрение к простоте (лишь сложность заслуживает внимания); 2) презрение к инструкциям и послушанию; 3) вера (совершенно безосновательная) в способность добиться успеха самостоятельно. Такое сочетание становится триггером весьма непривлекательного качества – собственной исключительности.
Представляя себя лучше тех, кому нужна структура и наставления, мы упускаем один из самых важных факторов перемен: смирение.