По какой-то необъяснимой причине Джекки заняла в этом вопросе жесткую позицию. Электронная переписка и телефонные звонки продолжались несколько недель. В конце концов, она сумела настоять на своем и выторговать для компании львиную долю комиссионных с продаж этого человека.
Поначалу я не мог понять, почему она мне все это рассказывает.
«Вы выполняли свою работу и сделали это профессионально», – сказал я.
Но я чувствовал, что воспоминания об этом событии продолжают ее тревожить.
«Я тоже так себя уговариваю, – ответила Джекки. – Но этот человек был моим другом. Он заслуживал сочувствия. А я выторговала у него больше двадцати тысяч долларов. Эта сумма ничего не значит для компании, но была бы очень полезна безработному другу. На кого я хотела произвести впечатление? Компании не было до этого дела. Это самый болезненный момент в моей карьере».
Мне хотелось бы сказать, что тогда я нашел мудрые слова утешения, но это произошло более десяти лет назад, и в то время зловещее влияние среды не было для меня так очевидно.
Теперь я, конечно, все понимаю. Джекки работала в атмосфере соперничества и борьбы. Она привыкла оспаривать самые мелкие детали сделки. В торговой среде, где все постоянно сравнивают, кто сумел получить наибольший доход, выжать последний цент из покупателя, Джекки хотела продемонстрировать, что соответствует этому, показать свою ценность для компании. К сожалению, безжалостные окружающие факторы стимулируют агрессивное поведение, и Джекки перестала отличать плохое от хорошего.
В стремлении быть профессиональным переговорщиком она повела себя как непрофессиональный человек.
Порой среда специально формируется так, чтобы мы действовали в ущерб своих интересов. Такое происходит в дорогих торговых центрах. Атмосфера здесь невероятно продумана – от освещения до цветовых схем и ширины проходов. Все должно усиливать желание покупать и тратить деньги. Странно то, что среда торгового центра не набрасывается на нас, как вор в темном переулке. Мы сознательно погружаемся в эту действительность, которая, судя по нашему прошлому опыту, становится триггером ненужных и даже нежеланных покупок. (Это особенно очевидно, если мы идем в магазин без конкретного списка покупок и оказываемся жертвами случайного, недисциплинированного потребления и ощущения, что выйти из торгового центра с пустыми руками – это неправильно.) Позволяя себе лишние траты, мы попадаем в собственноручно расставленную ловушку. Еще опаснее среда казино или сайта онлайн-торговли. Умные люди проводят дни, работая над одной лишь целью: придумать мельчайшие детали, которые заставят покупателя остаться и потратить деньги.
Есть и не столь манипулятивные среды, как в роскошных магазинах, но и они работают не на нас. Представьте себе традиционную цель – высыпаться по ночам. Недостаток сна стал мировой проблемой, на бессонницу жалуется треть взрослых американцев (и вдвое больше подростков).
Установить нормальный режим отдыха легко.
У нас есть мотивация. Кому не хочется просыпаться бодрым и полным сил, а не вялым и раздраженным?
Мы понимаем, сколько нужно спать. Это элементарная арифметика. Если наутро нам нужно рано подниматься и идти на работу или учебу, а сон должен занимать шесть-восемь часов, то лечь нужно не позже полуночи.
У нас есть контроль: ночной отдых – это самостоятельное занятие, которое происходит в среде, находящейся под полным нашим контролем, то есть в нашем собственном доме. Мы сами решаем, когда ложиться. Сами выбираем среду – комнату, кровать, постельное белье, подушки…
Так почему же не сделать то, что для нас полезно? Почему мы засиживаемся допоздна – и в результате не высыпаемся и поднимаемся уставшими, а не полными сил?
Я виню во всем фундаментальное непонимание влияния среды на поведение человека. Голландские исследователи из Университета Утрехта называют это явление «прокрастинацией времени отхода ко сну». Мы не ложимся в назначенное время, потому что предпочитаем остаться в текущей среде – смотреть телевизор, играть в видеоигры или убираться на кухне. Все это кажется нам предпочтительнее покоя и уюта спальни. Мы делаем выбор между конкурирующими средами.
Но, не понимая, как сильно окружающие факторы влияют на наш выбор, ошибаемся (то есть не идем спать). Мы продолжаем свои занятия, становясь жертвами инерции. Не понимаем, что усталость не подарит нам хороший сон, его нужно заслужить развитием полезных привычек. Осознав, как среда мешает выработке таких установок, можно изменить поведение. Мы отложим дела, отключим телефоны, планшеты и ноутбуки, уберем телевизор из спальни и выключим его на ночь – словно всегда это планировали.
Эта книга рассказывает именно о том, как научиться менять поведение, переходить от дурных привычек к полезным.
Но сначала хочу сообщить вам неприятную новость: среда не статична, она меняется в течение дня. А попасть в движущуюся цель всегда нелегко.
Думая об окружающей среде, мы обычно считаем ее расширяющейся макросферой, которую определяют различные воздействия на наше поведение – влияние семьи, работы, учебы, друзей и коллег, места проживания, физического пространства, где мы работаем. Окружающая атмосфера представляется нам государством без границ, название которого напоминает, кто мы есть, но не оказывает влияния на наши решения или действия.
О, если бы это было именно так…
Среда, которая меня беспокоит, это нечто гораздо меньшее, но более конкретное. Она ситуационна и гиперактивно меняет форму. Каждое новое событие со своими особенностями (кто, что, когда, где, почему) погружает в новую среду – и подвергает риску наши цели, планы и поведенческую цельность. Динамика проста: меняющаяся обстановка меняет и нас тоже.
Мать, которая в условиях своего дома спокойно готовит себе и детям завтрак, чтобы отправить их в школу, а самой поехать на работу, это совсем не тот человек, который, зайдя в офис, отправляется на совещание по бюджету к руководителю своей компании. Она просто не может остаться прежней. Дома она, в той или иной степени, управляет своей средой и демонстрирует поведение сверхответственного лидера, заботящегося о семье, ожидающего подчинения и уважения. В офисе атмосфера совершенно иная. Женщина остается такой же уверенной и компетентной, как и дома, но, вольно или невольно, она подстраивает свое поведение под новую среду. Она становится подчиненной, ей нужно тщательно следить за словами и сигналами языка телодвижений коллег. Так проходит ее рабочий день, когда она из одной ситуации переходит в другую. Меняется обстановка, а вместе меняется сама женщина.
В ее поведении нет ничего надуманного – такая стратегия необходима для выживания в профессиональной среде, особенно, когда не можешь полностью управлять ситуацией.
Если бы та женщина была руководителем компании, ситуация не изменилась бы. Лидеры тоже подстраивают поведение под среду. Женщина, управляющая крупной строительной компанией, однажды сказала мне, что ей, как активному подрядчику министерства обороны, приходится учитывать различные уровни секретности государственных контрактов. И она должна быть очень внимательна к информации, которая становится доступной разным отделам ее фирмы. Федеральное правительство требует строгого соблюдения правил секретности. Определенные данные могут быть доступны одному отделу, но полностью закрыты для другого и наоборот. В результате этой женщине приходилось тщательно следить за связью среды и своего поведения (в противном случае она не только навредила бы своей компании, но еще и могла оказаться в тюрьме).
В качестве упражнения, я предложил ей следить за средой, чтобы определить, сколько личин ей приходится носить в течение обычного дня. Ответ был: «Девять». С офисными сотрудниками она руководитель, на рекламной презентации – оратор, с гениями дизайна – инженер, с потенциальными покупателями – продавец, на торговой ярмарке – дипломат и т. п. Немногим из нас официально приходится быть настолько бдительными.
При личном коучинге мне постоянно приходится работать с ситуационным аспектом окружающей среды. Нет, я не хочу сказать, что очень умные руководители не замечают, как в течение дня меняются обстоятельства. Они это знают. Но на уровне их положения (в девяти случаях из десяти они обладают наивысшим авторитетом) они начинают верить, что не подвержены пагубному влиянию среды. Им кажется, что они управляют ей, а не наоборот. Но это заблуждение. Впрочем, учитывая, с каким почтением и подхалимством эти люди сталкиваются каждый день, такая вера понятна. Неприемлема, но оправданна.
В 2008 году я работал в Лондоне с руководителем по имени Надим. Пакистанец по происхождению, он оказался в Англии еще ребенком, окончил Лондонскую школу экономики, прошел большой путь и занял одну из пяти высших позиций в крупной компании товаров массового потребления. Надим обладал всеми качествами восходящей звезды. Он был умен, общителен, трудолюбив. Непосредственные подчиненные его уважали (даже «любили»). Но в этой репутации «хорошего парня» присутствовали некоторые недостатки, и руководитель компании попросил меня сгладить их.
Всем нам знакомы те, кто выматывает нервы и склоняет к неправильному поведению. В обществе таких людей проявляется нервозность, раздражительность, грубость и постоянное чувство вины за нехарактерное поведение. Редко приходит понимание истинной причины таких изменений – то есть мы не связываем их с кругом общения. То же происходило с Надимом. Когда я беседовал с его коллегами, все они повторяли одно и то же. Надим – отличный парень, но, оказываясь в публичной ситуации с руководителем отдела маркетинга Саймоном, он выходит из себя.
Я спросил Надима об этой проблеме.
– Он расист, – заявил Надим.
– Вы так предполагаете или у вас есть доказательства?
– Это мое мнение. Но если я так думаю, значит, это факт.
Коллеги Надима говорили, что Саймон любит поддразнивать его на совещаниях. Это не было проявлением расизма. Саймон считал себя достойнее остальных. Он учился в элитных школах, доступных лишь привилегированному классу, и всегда был склонен к самовозвышению и обидным замечаниям. Сарказмом Саймон напоминал окружающим о своем происхождении и старался возвыситься за счет этого. Находиться с ним рядом было неприятно, но его нельзя отнести к расистам.