— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы вошли в зону, запрещенную для полетов. Вы поняли меня?
Снова молчание.
— Это «Мустанг». В воздухе МиГи. Засек двоих. Приближаются по азимуту двести сорок, запад-северо-запад.
Посмотрев на Джека, Матта прокомментировал:
— Это кубинские истребители. Появление частного самолета в воздушном пространстве Кубы не приветствуется.
Запись продолжилась; диспетчер произнес:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы запрашиваете разрешение на посадку?
— Да, — выдавил Жан напряженным голосом. — Я не могу вернуться.
Следом раздалась испанская речь, и у Джека мурашки побежали по коже от того, что он услышал.
— Внимание! Вы вторглись в воздушное пространство Республики Куба. Это первое и последнее предупреждение. Немедленно берите обратный курс, или будете сбиты как вражеское воздушное судно.
Снова диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вам нужно изменить курс на два-двадцать, юг-юго-запад. Покидайте кубинское воздушное пространство и входите в воздушный коридор Соединенных Штатов. Вы поняли меня?
Матта снова остановил запись и объяснил Джеку:
— Там есть такой узкий коридор, предназначенный для американских самолетов, когда они прилетают на базу или покидают ее. Диспетчер пытается направить Сен-Пре в безопасную зону.
Опять зазвучала запись.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы поняли меня?
Но Сен-Пре не успел ответить. Вновь послышалась команда на испанском языке:
— Немедленно берите обратный курс, или будете сбиты как вражеское воздушное судно.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, вы поняли меня?
— Он подает сигналы рукой, — вмешался пилот истребителя. — Наверное, он не может говорить.
Диспетчер:
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, уходите на курс два-двадцать, юг-юго-запад. Равняйтесь на ведущий F-шестнадцать. Он сопроводит вас до аэродрома. Посадку на базе Гуантанамо разрешаю.
Джек рассеянно перевел взгляд в окно. Он мысленно представлял себе драму, разыгравшуюся в кубинском небе.
— «Мустанг», доложите обстановку.
— Находимся в коридоре. Цель сзади, идет на автопилоте.
— Есть визуальный контакт с бортом?
— Да. Я сейчас у него на крыле. Тот уход от МиГов лишил его последних сил. Боюсь, он вот-вот потеряет сознание. У нас критическая ситуация.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, пожалуйста, подайте сигнал нашему пилоту, что вы в сознании и слышите меня.
После длительного молчания пилот истребителя сообщил:
— Есть! Он подал сигнал.
Диспетчер:
— Вам разрешено совершить посадку на полосе номер один. Вас окружают четыре истребителя, они имеют санкцию немедленно открыть огонь в случае отклонения от указанного курса. Вы поняли меня?
Снова тишина, затем слова «Мустанга»:
— Он понял.
— Хорошо. «Мустанг», ведите его.
После тридцатисекундного молчания диспетчер подал голос:
— «Мустанг», как ваш ведомый?
— С нашим другом все должно быть в порядке. Приближается к южной оконечности основной базы.
Пользуясь очередной паузой в переговорах, Матта пояснил:
— Основная база находится к востоку от аэродрома. Они должны были пройти над основной базой, перелететь через залив и там приземлиться.
— Эй! — воскликнул «Мустанг». — Цель в пике.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, примите управление!
— Все еще в пике! — крикнул «Мустанг».
— Примите управление!
— Без изменений.
— Ноябрь-два-шесть-Гольф-Майк, последнее предупреждение! Примите управление судном, или мы открываем огонь!
— Он направляется прямо к лагерю «Дельта»!
— Стреляйте при первой возможности!
В колонках раздался пронзительный визг, и все стихло.
Матта остановил запись и произнес будничным тоном:
— Вот так.
Он медленно обошел вокруг стола и вернулся на прежнее место — в кресло с высокой спинкой.
Джек сидел, не в силах пошевелиться. Нет, он не был особенно близок с Сен-Пре, но тем не менее известие о произошедшей трагедии расстроило его.
— У мистера Сен-Пре были проблемы с сердцем? — прервал его раздумья Матта.
— Ничего не знаю об этом. Но у него нашли рак поджелудочной. Врачи давали ему от силы несколько месяцев.
— Он никогда не обсуждал идею самоубийства?
— Не со мной.
— У него бывали депрессии, приступы гнева?
— А у кого их не бывает? Ему было всего шестьдесят три. Но это вовсе не значит, что он умышленно врезался на самолете в лагерь «Дельта».
— Как по-вашему, имелись ли у него какие-либо причины ненавидеть правительство Соединенных Штатов?
Свайтек заколебался, что не укрылось от Матта.
— Послушайте, я понимаю, вы его адвокат, вы владеете конфиденциальной информацией. Но ваш клиент погиб, и вместе с ним погибли шесть американских морских пехотинцев. Не говоря уже о множестве заключенных. Нам необходимо выяснить, что там случилось.
— Все, что я могу вам сообщить по этому поводу: Сен-Пре был не в восторге от того, как правительство обращается с беженцами из Гаити. Считал, что мы ведем политику двойных стандартов в зависимости от цвета кожи. Не подумайте, я не пытаюсь здесь толкать проповеди а-ля Джесси Джексон,[13] но вы же помните поговорку: «Коль ты ниггер — вали обратно в Нигер».
— Могло ли это так сильно на него повлиять, что он решил взорвать американскую военную базу?
— Не знаю.
— Нет, знаете, как мне кажется, — неожиданно резко заявил Матта; внезапно он оказался перед Джеком и приблизил к нему лицо. — Уверен, что сердечный приступ был хитростью. По-моему, это заранее обдуманное и спланированное самоубийство человека, которому осталось жить меньше полугода. И я подозреваю, что только вы сможете пролить свет на то, как найти тех, кто помог Сен-Пре организовать эту атаку. В том числе материально.
— Это просто смешно, — заметил Джек.
— И вы хотите меня убедить, что он не упоминал при вас ни о каких планах? Не называл никаких организаций?
Джек уже собирался высказаться в том духе, что не может ответить на эти вопросы, даже если бы и хотел, что все его беседы с клиентом — пусть даже ныне мертвым клиентом — являются сугубо конфиденциальными. Но тут он вспомнил слова, которые обронил Жан не в приватной обстановке. Это слышал не только Свайтек, но и Тео, и еще с полдюжины пьяниц в баре Тео, так что Джек не считал себя обязанным молчать.
— Он как-то упомянул об операции «Северный лес».
Лицо агента приобрело пепельно-серый оттенок. Он повернулся, вышел в соседнюю комнату и что-то быстро заговорил в свой мобильник с кодированной связью.
Две недели спустя, 7 часов 40 минут
Бар «Спарки» находился на шоссе 1 к югу от Хоумстеда и был одной из последних забегаловок в этой местности, все еще носящей следы разрушений, причиненных ураганом «Эндрю» в 1992 году, — дальше трассу встречало все великолепие островов Флорида-Кис.[14] Бар устроили в помещении бывшей заправки; полы были так заляпаны пролитой выпивкой, что даже сотрудники Агентства по охране окружающей среды не могли определить: эти пятна остались здесь от горючих жидкостей в период существования заправки или появились позже. Оборудование, запачканное маслом, давно вывезли, но двери сохранили с прежних времен. Внутри имелись длинная деревянная стойка, телевизор, вечно настроенный на канал И-эс-пи-эн, и нескончаемая куча четвертаков на бильярдном столе. Пиво здесь подавалось в банках, и пустые жестянки утилизировались в фирменном стиле «Спарки»: их сминали в стоявших на верстаке старинных тисках. Джек с удовольствием посещал бы сие заведение, располагайся оно рядом с домом; сейчас же ему пришлось сорок минут ехать на машине с одной-единственной целью: барменом в «Спарки» работал Тео Найт. И в данную минуту он угощал Джека текилой.
— Еще одну, приятель?
— Нет, благодарю, — отказался Свайтек.
— Давай. Выпей хоть одну без соли и лайма, — не отставал Тео, убирая означенные ингредиенты с барной стойки.
Но мысли Джека витали где-то далеко.
— Сегодня, — произнес он, — я встретил одного военного в отставке, который уверял меня, что ему известно все об операции «Северный лес».
— Эй, может, он также знает все о зубной фее и пасхальном кролике?
— Он работал в Пентагоне при Кеннеди.
Тео налил очередную порцию, однако Джек к ней даже не притронулся.
— Эй, поговори со мной! — воскликнул Тео.
— Он показал мне один меморандум, который на протяжении многих лет имел гриф «совершенно секретно». Его рассекретили несколько лет назад, но он почему-то не удостоился внимания прессы, несмотря на интригующее название: «Обоснование американского военного вторжения на Кубу». Объединенный комитет начальников штабов представил его на рассмотрение Минобороны через несколько месяцев после операции в заливе Свиней. Никто не отрицает, что такой меморандум существовал, однако бывший министр обороны Макнамара[15] публично заявил, что никогда его не видел. Так или иначе, в меморандуме в общих чертах обрисован план под названием «Операция „Северный лес“».
— То есть операция «Северный лес» не выдумка? Папа Пол тогда не перебрал колес?
— Идиот, его звали Сен-Пре. И это был просто меморандум, а не план реальной операции. Идея заключалась в следующем: американские военные инсценируют теракты на базе в Гуантанамо и обвинят в них кубинские власти, что даст повод к объявлению войны Кубе.
— Пошел ты.
— Серьезно. И начало предлагалось такое: сочувствующие американцам кубинцы, переодетые в форму кубинской армии, учиняют беспорядки на базе: подрывают боеприпасы, устраивают пожары, сжигают самолет, организовывают диверсию на стоящем в гавани корабле и топят судно возле входа в гавань.
— Хм, напоминает сценарий дешевого боевика.
— Все намного круче, хотя как посмотреть. Там шла речь о том, что надо устроить второе «Помни „Мэн“!», то есть взорвать один из собственных кораблей в заливе Гуантанамо и обвинить во всем Кубу.