- Война Черных Солнц с чужаками - это не наша война, - поддержал коллегу кормчий Стерегущих. - Было бы глупо помогать тому, кто не сделал нам и нашему пути ничего, кроме зла. Но и становиться на сторону пришельцев, как это сделали степняки, нам ни к чему. Переждем, посмотрим.
- То есть, - иронически молвил Хранитель Равновесия, - ни мира, ни войны?
- Именно! - подтвердил Аэтт. А разве это не соотвесттвует тому что представыляет собой ваш путь? И я прошу главу Конгрегации поставить на голосование именно это предложение.
- Что ж, - встал со своего места Георран. - Прошу высказываться, братья по Силе. Кто за то, чтобы в конфликте между Сарнагарасахалом и чужеродцами придерживаться политики вооруженного нейтралитета? Ковен Двух Сердец?
- За!
- Ковен Пяти Звезд?
- За!
- Ковен Хранителей Равновесия?
- За!
- Ковен Стерегущих?
- За!
- Ковен Холми?
- Воздерживаемся!
Брови Георрана удивленно поползли вверх. Кормчие остальных магических ковенов переглянулись между собой, обменявшись многозначительными взглядами.
- Вы уверены, брат мой по Силе Эйгахал Аэтт?
- Да, достопочтенный глава Конгрегации.
- Ваше право. Ковен Синих Звезд?
- Мы? - переспросил кормчий названного ковена, и в его голосе было слышно колебание. - За!…
- Уверены ли вы в том, что задумали, экселенс? - осторожно спросил кормчего Егира Дзе, когда они вернулись в свои покои.
- Убежден, - подтвердил Аэтт. - Сама Великая Судьба, что превыше Высочайших, послала нам этот шанс. Кто мы будем, если упустим его?
- А если… Если они проиграют и будут изгнаны за грань мира? - спросил немного погодя Фесо Торка.
- Ну, тогда все пойдет, как шло, и говорить тем более не о чем
Аргуэрлайл. Год Синего Ветра. Месяц Коротких Ночей, шестой день
Сарнагар, Запретный город
Тяжелые думы одолели Ксанха. Неподвижно сидел жрец-чародей в древнем кресле из каменного дуба, украшенном инкрустацией.
Бледный лунный свет скупо проникал в окно, еле освещая изогнутый, словно клюв акрийской гарпии, нос и пергаментное безбородое лицо.
Дым курильницы, лениво клубясь, поднимался к сводам палаты.
Судя по бойницам и амбразурам, помещение это когда-то было казематом или боевым постом. А может, святилищем или часовней: на стенах еще видны следы выцветших фресок. Крылатые твари сцепились в схватке. Хвостатые грифоны с задранными кверху крыльями, у одного торчит изо рта человечья нога. Всадники на косматых клыкастых чудовищах пронзают копьями друг друга.
На полках в нишах стен валялись в беспорядке толстые пергаментные свитки, стояли сосуды из черной керамики и серебра, таинственно поблескивали какие-то амулеты.
Обычный кабинет чародея, хотя он уже давно не практикующий маг, а повелитель других - иногда более способных, но менее опытных и удачливых.
И вот теперь ничто из этого помочь ему не могло. Все низшие сейчас ждут от него мудрого приказа, ждут, что Ксанх все исправит. А он не знает, как быть. И больше всего боится, чтобы этого не поняли подчиненные…
Первая попытка открытого боя с чужаками успехом не увенчалась.
Они не побежали, как рассчитывал Ксанх, при встрече с ожившими трупами (чего стоило поднять столько неупокоенных, ведомо теперь лишь Неназываемому).
К тому же имперцы потеряли лучшего некроманта Сарнагарасахала, мага десятой (!) ступени Галуана. Который один стоил десятка своих учеников.
То есть ни зомби, ни даже качественных нетварей в большом количестве им теперь не получить.
А император уже выразил Ксанху неудовольствие… Да Враг с ним, с этой марионеткой, с этим жирным распутником!
На него стали смотреть косо соратники по Верхнему Кругу!
Дескать, Ксанх ослаб, Ксанх уже ничего не может…
Многие хотели бы видеть, как он уйдет к Отцу Шеонакаллу.
Но нет, его дела на Аргуэрлайле еще не завершены!
Однако ж он и в самом деле не знает, как быть.
Да, есть только один человек, который может ему помочь. Если, конечно, захочет.
Октябрьск. Штаб ОГВ
- Значит, мне предстоит идти в одиночку? - вопрос задал стройный худощавый шатен с открытым, располагающим к себе лицом, которое почти не портил узкий шрам на переносице.
- Да, именно так, Алексей Петрович, - подтвердил полковник Рябко.
Кабинет, где они беседовали, выглядел довольно дико как на непривычный взгляд.
С наскоро побеленного потолка свисала электрическая лампочка в помятом жестяном абажуре. Со стен скалились вытертые барельефы изображавшие, видимо, «хтонических чудовищ» (всплыло в голове у Алексея читанное когда-то определение).
Рама в стрельчатом окне стояла как-то косо, и в щели ветер задувал пыль.
И чуть ли не треть кабинета занимал квадратный трещиноватый стол, изукрашенный довольно грубой резьбой. Именно за этим столом и сидел его собеседник - полковник КГБ Василий Рябко (так значилось в предъявленном им документе).
- Но почему именно я? - только и пожал плечами Алексей.
- Объясню, Алексей Петрович, - с готовностью кивнул полковник. - Видите ли, среди наших сотрудников, чьи кандидатуры мы рассматривали, у вас, пожалуй, лучшие способности к овладению чужими языками. К тому же вы отличаетесь тем, что, так сказать, не замыкаетесь в своей профессии, и обладаете, не сочтите за лесть, весьма и весьма широким кругозором. Ваша работа по сравнительной мифологии заслужила самую высокую оценку специалистов, причем надо учесть, что образование у вас непрофильное, скажем так. А тот эпизод, когда вы нашли неизвестный город совершенно неизвестной цивилизации в Бразилии, тем самым подтвердив кое-какие гипотезы? Жаль, что пока мы не можем…
- Я не уверен, - поправил Костюк. - Меня тогда зверски трясла лихорадка, а кроме того, я был обколот промедолом из-за раны в плече. Возможно, это мне привиделось в бреду.
- Не скромничайте, товарищ капитан. Наконец, ваша работа на Багамских островах, в археологической экспедиции профессора Джонсона просто выше всяческих похвал…
- Как археолога или по основной специальности? - с улыбкой осведомился Алексей.
- И в том и в другом качестве, - улыбнулся в ответ Рябко. - Ведь где искать основные руины вычислили именно вы, в то время как все, включая профессора, упорно ныряли на Бимини.
- Но задание-то я не выполнил…
- Ну, это не ваша вина. Кто ж знал, что ваш шеф, эта сволочь Сорокин сдаст в ЦРУ всех, с кем был на связи? Но ваше исчезновение было великолепно организованно. Между прочим, Джонсон до сих пор скорбит о гибели Драгутина Джукановича, считая, что в его, то есть в вашем, лице наука потеряла будущего великого археолога. Кстати, а как вы считаете, они действительно нашли остатки Атлантиды? Ну, я имею в виду эти руины?
- Сложно сказать, - пожал плечами капитан, и лицо его неуловимо изменилось, как будто он подумал о чем-то, что доставило ему затаенную радость. - До конца не ясно, город ли это вообще?
- Ну, не скромничайте, - повторил Рябко. - Вы один из лучших специалистов, а в этом деле как раз и нужны самые лучшие. К тому же ваше задание имеет не только так сказать, оперативное, но и научное значение - так что если вдуматься - дело как раз для вас.
Так что - давайте, учите язык, и отправляйтесь. Как говорится - Родина ждет, товарищ капитан.
Ладно, приступаю прямо сегодня, - поднялся капитан.
Рябко проводил его взглядом, мысленно вздыхая, и не зная - то ли сочувствовать молодому разведчику, отправленному на такое задание, то ли завидовать ему. Ведь парню предстоит дьявольски сложное дело - в одиночку, без современного оружия и без связи, без всяких новомодных штучек вроде мини-раций и скрытых фотокамер, пройти как минимум шесть окрестных стран, дойти до почти неизвестной империи Эуденноскариад, и вернуться, по возможности другим путем.
Для такого дела людей найти очень трудно - фактически в их распоряжении был лишь капитан Алексей Ефимович Костюк, с его необычной памятью и как написано в личном деле - «выдающимися языковыми способностями».
А еще - человек записанный во всех ориентировках контрразведок «потенциального противника» в числе самых опасных - потому что оказался предан собственным шефом.
Что делать - специфика работы спецслужб такова что предают обычно не лейтенанты и капитаны с майорами, а полковники и генералы.
Не потому ли что такие вот как этот капитан не выходят в чины?
Рябко вздохнул. Он еще раз прокрутил в памяти досье на разведчика, из которого следовало, что кроме научных и лингвистических способностей, он еще имел склонность к стихосложению. И писал не только всякую там лирику и прочее, а еще и сатиру.
И вот одно из четверостиший попавшее на глаза особистам тоже легло в личное дело.
Рябко его тоже помнил.
Я слышал, в твоем партбилете
Живет ревматический гном,
Он жарит на свечек котлеты,
А ночью гремит серебром.
Когда мы столкнемся в прихожей,
Он чинно поднимет берет, и скажет:
«Пардон - вы в масонскую ложу?
Но там перерыв на обед»…
Тут же была приложена вырезка из ведомственной газеты - «Шеф в пенсне» на какой-то встрече в осеннем пейзаже - с беретом на голове.
Впрочем - попал Костюк сюда всё же не в ссылку - а работать. И Рябко так до сих пор не знал - завидовать ему, отправляющемуся в большой мир, или сочувствовать. А еще он запрещал себе размышлять: каковы шансы у этого сильного, с первого взгляда чем-то располагающего к себе парня вернуться обратно живым и невредимым.
Аргуэрлайл. Год Синего Ветра. Месяц Коротких Ночей, двенадцатый день
Ничьи земли, приблизительно в сорока километров от восточной границы Сарнаргасхала. Священная роща Древних Хозяев
Этот человек был столь же стар и сед, как и решивший навестить его жрец. И так же согбен годами.
И в то же время, как непохожи они были, как далеки друг от друга!
Гость был одет в роскошную хламиду, и драгоценности, украшавшие его, с