Мунги глубоко вздохнули, предвкушая перспективы. Константин Петрович уже мысленно строчил наверх отчёты о проделанной работе.
— Рано радуетесь. Старикан недоверчив настолько, что иногда не верит в очевидное. Да и характер у него неприятный. Но уж если во что поверил — так тому и быть.
— Как же это? — не удержался Денис. — Совершенно обыкновенный человек — обладает такой властью?
— Он не совсем обыкновенный. Он из перерожденцев. Из добровольных перерожденцев.
— Из добровольных? — переспросил Даниил Юрьевич. — Разве не Канцелярия Перерождений решает такие вопросы?
— Иногда собственная совесть способна вынести приговор пострашнее, чем все судьи и канцелярии и этого, и прочих других миров, — очень серьёзно ответил Кастор. — В детстве наш герой совершил дурной поступок. Убил неповинное живое существо. Все его простили за это, и существо было первым, кто простил. Но он был слишком требователен к себе. И сам себя простить не смог. Он дал себе зарок — снова и снова рождаться человеком и ждать от себя прощения. Он перерождался, ничего не помня о прошлом. Узнавал историю чужого детского преступления. Преисполнялся гневом — и не прощал бедного ребёнка. После чего умирал. Иногда — в довольно раннем возрасте. И всё начиналось заново. Вообразите, каково это — умирать снова и снова и знать, что ты опять не прощён — собой же. Но теперь его мучениям пришел конец. Он примирился с собой. Он простил незнакомого ребёнка и этим простил себя. Сам он об этом ещё не знает, и узнает лишь тогда, когда примет окончательное решение покинуть мир живых.
— А зачем ему эти игры в «верю — не верю»? — спросил Лёва. — Вроде он наказание тут отбывает и при этом творит чудеса.
— Он ничего не творит. Это просто его особенность, доведённая до совершенства. Ещё при жизни — при его первой жизни — он умудрился материализовать то, во что безоговорочно верил. Сейчас он просто попросил добавить себе недоверчивости. Чтобы не перевернуть мир.
— Но он человек? — поинтересовался Константин Петрович. — Или дух? Кто он? И где его место в иерархии?
— Формально он принадлежит к третьей ступени. Но ничего об этом не помнит и потому фактически находится на первой. Постарайтесь вести себя с ним уважительно и аккуратно. А то знаете — всякое может быть. Даже если силой воли заставишь себя забыть о каких-то умениях из прошлого — в критический момент они напомнят о себе сами.
— Итак, мои люди должны отправиться в букинистическую лавку к недоверчивому старику. Убедить его в том, что желания наших клиентов — выполнимы. И тогда на некой горе свистнет некий рак, и счастья на земле будет ещё больше, — резюмировал Даниил Юрьевич.
У Шурика заблестели глаза: он уже готов был нестись в эту чудесную лавку. А Лёва даже с места вскочил — чтобы опередить его.
— Нет-нет, дорогие мои, так не пойдёт. Бежать к нашему уважаемому букинисту со списком невыполненных желаний, который, к слову, ещё и не составлен…
— Я займусь! — поднял руку Денис.
— Займёшься, займёшься. — кивнул Кастор. — Но даже когда список будет готов — не бегите. Тут торопиться нельзя: это третья ступень, а не букмекерская контора. Вам всем по очереди надо постараться произвести на старика хорошее впечатление. Стать частыми гостями лавки. Говорить с ним о книгах, о литературе, сами придумаете, это ваша работа, не моя. Когда контакт будет налажен — можно приступать к выполнению желаний. Заведите разговор на нужную вам тему, подведите деда к мысли, что это всё — вполне реально, и ждите реакции. Если вы хорошо подготовитесь, он поверит, и дело будет сделано. И помните — не больше одного желания в неделю. Старик недоверчив! Дайте ему возможность быть недоверчивым, и лишь изредка совершать небольшие чудеса.
— Это что, мы теперь будем пастись в букинистической лавке? — спросил Константин Петрович, — А как же работа?
— А работу никто не отменял. Один пасётся в лавке, остальные работают в прежнем режиме. И разведчики не спят. К счастью, желаниям свойственно возникать часто, и скоро у вас, мои хорошие, будет пачка обыкновенных безопасных выполнимых желаний, которыми вы и займётесь. Не забывая про рака на горе.
— Мы не забудем про этого рака! — пообещал за всех Лёва. Картина жизни на ближайшее время была такой чёткой, ясной и понятной, что он даже подпрыгнул несколько раз на одной ножке, прежде чем сесть на место.
— Это адрес букинистической лавки. Клиент почти не выходит оттуда. Там же и живёт, — сказал Кастор и положил на стол клетчатый листок, вырванный из блокнота. На листке что-то было написано от руки.
— У него нет нормальных визиток? — спросил Константин Петрович, — Может быть, свести его с нашей типографией? Или у него просто финансовые сложности?
— Финансовых сложностей у него нет. Потому что он верит в дело, которым занимается. А печатной рекламы не признаёт, как и любой другой. Сам пишет адрес на клочках бумаги и раздаёт тем, к кому испытывает доверие. Ну а уж они приводят к нему новых клиентов. Ну что, голуби, есть ещё вопросы?
— А вы не знаете, как он себя простил? — не удержалась Наташа.
— Ну ты совсем что ли? Кто про такое спрашивает? — толкнула её локтём Галина.
— Тут нет тайны, — отвечал Кастор, — Он не судил ребёнка за проступок. Он пожалел малютку, поставил себя на его место. И понял, что в тот момент убийство живого существа было для него единственным способом не сойти с ума.
— Так можно любого простить, — неодобрительно покачал головой Константин Петрович.
— Можно, — не стал спорить Кастор, — Но не всякий способен поставить себя на место того, кто достоин осуждения, и посмотреть на мир его глазами.
— Вот я пальцами стукнула. Правильно? Теперь можно в бар?
— Это не глухонемой язык! Это защита. Ты её ставишь, а не палец.
— Ладно, я это сейчас не понимаю, давай отложим. Пойдём договор подпишем!
— Тебе ещё не пора.
— Да? А почему тогда я уже два подписала?
— Так, всё. Хватит трепаться с моими нервами. Мы идём в бар.
Очередной урок шемоборского искусства подошел к концу.
Как повезло Ингвару Эрикссону, который взял в ученики простую, старательную, не слишком талантливую деревенскую девочку. Она училась, она верила, что ей помогают духи-покровители, и уж конечно она не прыгала через несколько ступеней, а постигала науку постепенно, от простого к сложному. Анна-Лиза твёрдо знала: если она овладеет этим хитрым ремеслом, то никогда не будет нуждаться в деньгах, сможет жить так, как ей хочется. Но что делать с Алисой, которая с детства живёт так, как ей хочется, и понятия не имеет о том, что такое финансовые трудности, потому что родители в любой момент готовы без лишних вопросов выслать ей любую сумму. Алиса интуитивно играет с носителями желаний, как опытный шемобор, потому что это ей интересно. Зато не понимает элементарных вещей. Не то, что защиту поставить — она даже не может оформить документы в соответствии с вековыми традициями! Кому рассказать — это милое создание дважды подписывало один и тот же договор, потому что в первый раз она заполнила его так, что сама потом не смогла разобрать — где здесь желание, где информация о носителе, а где — служебный шифр.
Всё лето Анна-Лиза и её ученица колесили по Европе. Оказалось, что защита, под которой так ловко можно укрыться от посторонних глаз — идеальное средство от папарацци, назойливых кавалеров и прочих нежелательных знакомств. Но именно её, эту полезную во всех отношениях защиту, Алисе так и не удавалось освоить.
Отчаявшись вдолбить что-то в эту красивую, но избирательно толковую голову, Анна-Лиза привезла ученицу в Москву. Здесь все знали в лицо недавнюю героиню светских скандалов и сплетен, здесь, чтобы не угодить на первые полосы желтых газет, Алиса должна была научиться плавать, как человек, которого выкинули из лодки на глубину. Но тщетно. Не раз и не два Анна-Лиза, как заботливая нянька, прибегала на помощь в самый последний момент. Папарацци, уже подсчитавший, какую сумму он запросит за кадры «Алиса Владимирская танцует на стойке бара фривольные танцы», опускал фотоаппарат, оглядывался по сторонам, и видел только изменчивые тени.
Они спустились в гостиничный бар и заказали коктейли, а Анна-Лиза — ещё салат и сэндвич, чтоб немножко утолить голод.
— Как ты можешь пить и при этом держать защиту? Я не понимаю! — воскликнула Алиса. Защиту было невозможно объяснить словами, увидеть со стороны, разложить на составные части, освоить в деталях, проследить в развитии. Она либо устанавливалась — либо нет.
— Ты же дышишь, когда пьёшь. А я не слышу, когда я ем.
Ну, конечно. А что ещё от неё ждать.
— Может, есть какой-то ещё фокус, а я его не знаю? — дождавшись окончания сэндвича, осторожно спросила Алиса, — Помнишь, как в сказке «Питер Пэн»? Питер учит детей расслабиться и подумать о чём-то весёлом, чтобы взять да и полететь. А дети — не летят. И думают дети — неужели мы недостаточно расслабились и развеселились? Но потом выясняется, что для полёта нужен какой-то порошок с крыльев фей.
— Точно! Нужна моя пудра! Сбеги-ка за нею наверх! — осенило Анну-Лизу.
Алиса легко поднялась с места и вскоре вернулась с золоченой пудреницей в руке.
— Теперь сыпь себе в лицо погуще!
Алиса послушно прошлась по щекам пуховкой и стала похожа на извалявшегося в муке поварёнка.
— Теперь работаем.
Анна-Лиза отпустила защиту. Молодой бизнесмен из Норильска, дожидавшийся в баре деловых партнёров, протёр глаза и очки — перед ним сидела бледная, как Панночка из Вия, Алиса Владимирская!
— Работаем! — повторила Анна-Лиза.
Но фокус с пудрой не удался. А может быть, Алиса просто не до конца поверила в её чудесные свойства.
— Обманула меня, да? — спросила она, вытирая лицо салфеткой. Защита вновь укрыла столик. Бизнесмен из Норильска повторно протёр очки и глаза, и вернулся к чтению мужского журнала.
— Не сработало. Но мы делаем все возможности! — констатировала Анна-Лиза, и вернулась к салату.
— У меня появилось сомнение. Ты нарочно хочешь быть на всех устах, — через некоторое время сказала она, — Ведь не смерть же тебе грозит на газетной полосе!