Отец также получил аудиенцию у Кхандро Ринпоче [7], супруги Пятнадцатого Гьялва Кармапы. Она была известна своими необычайными состраданием и высокой духовной реализацией. Кхандро Ринпоче пригласила отца нарисовать более сорока тханок, которые являются Золотыми чётками [8] линии Карма Кагью [9]. Отец не мог отказаться от такой чести. Позднее королева Бутана, очарованная изысканной красотой тханок, которые рисовал отец, также попросила его нарисовать ещё одни Золотые чётки для её коллекции.
После того как он пробыл восемь лет в Цурпху, занимаясь тханкописью, отец захотел отправиться в паломничество на гору Кайлаш и получил на это разрешение от Его Святейшества Кармапы и Кхандро Ринпоче. Отец отправился в Западный Тибет, планируя совершить круговой обход горы Кайлаш. По пути отец встретился с Шангпой Ринпоче и был очень впечатлён этим мастером. Отец начал получать учения от Шангпы Ринпоче, и в итоге тот попросил его нарисовать тханки для недавно построенного храма. В дальнейшем отец нарисовал ещё много работ для многочисленных храмов, которые восстанавливал Шангпа Ринпоче.
Посвятив рисованию тханок для храмов около двух лет, отец возобновил своё паломничество к горе Кайлаш [10]. Возвращаясь из паломничества, отец получил великое множество приглашений от многих других храмов и частных лиц на изготовление новых тханок. Он остался в Пхенчи, Западный Тибет, на много лет, чтобы закончить все необходимые работы. В качестве платы отец получал животных – овец, яков и лошадей. В Пхенчи он познакомился с моей матерью. Мать была родом из Долпо, но переехала в Пхенчи в очень юном возрасте.
После того как мои родители поженились, Первый Шангпа Ринпоче скончался в Гошар Гомпе, которая находилась недалеко от места, где жили мои отец и мать. Однажды мать пошла в Гошар Гомпу, чтобы помолиться и совершить подношения нетленному телу Шангпы Ринпоче. Местные монахи нашли для неё домик, чтобы она могла остаться переночевать. На следующий день одна семья пригласила её в гости, и она задержалась у них ещё на ночь. Лама по имени Цеянг Ринпоче, совершавший долгий ретрит в одной из ретритных хижин Гошара, утром позвал монахов и спросил, не прибывал ли кто прошлой ночью. Они ответили, что приехала жена художника; она осталась на ночь, а утром отправилась в другой дом. По словам ламы, у него было чистое видение, что Шангпа Ринпоче приехал и остался в одной из комнат Гомпы, а на следующий день отправился в один из домов неподалёку. Цеянг Ринпоче сделал вывод, что, если моя мать окажется беременной, то Шангпа Ринпоче уже был в её утробе. Мать и вправду была на первом или втором месяце беременности.
Вскоре после этого Цеянг Ринпоче сказал, что у него было другое чистое видение – о том, что Шангпа Ринпоче скоро родится. В этом видении он увидел человека по имени Трагье, который заботился обо всех животных, переданных Шангпе Ринпоче его последователями в качестве подношения. Пока Шангпа Ринпоче был жив, он выпускал животных, но продолжал подкармливать их, пока они не умирали естественным путём. Эти животные были помечены цветными пятнышками на головах и передвигались единым стадом по направлению к тому месту, где было предназначено переродиться Шангпе Ринпоче. Самое первое распознавание меня в качестве воплощения Шангпы Ринпоче было проведено Цеянгом Ринпоче.
Монастырь Гошар Гомпа, где скончался Первый Шангпа Ринпоче. Сюда приехала моя мать, когда была беременна мной
Мои родители вели кочевой образ жизни, перемещаясь между Непалом и Тибетом. Они не строили постоянного жилья, но разбивали шатёр там, где климат был приятным, а животные могли найти хорошие пастбища и водопой. Когда мой отец узнал, что скоро у него родится сын, он был обрадован, но в то же время встревожен. То были беспокойные времена, когда нарастал конфликт между Тибетом и Китаем. Рождение ребёнка могло бы стать радостным событием посреди этой нестабильности, но как отец смог бы обеспечить семье безопасность?
Я родился в Пхенчи в 1960-м. Мать рассказывала, что в ночь, когда я родился, она испытывала сильнейшую боль. Из-за этой невыносимой боли она не могла уснуть, пока не случилось видение какой-то прекрасной женщины. Та заговорила с матерью и облегчила её боль. Она нежно сказала: «Я благословлю тебя, и у тебя всё будет хорошо». Затем она положила руку на голову матери и сказала, что она была Тарой. Мать часто выражала почтение Таре, которая посредством своего сострадания устраняет страхи и страдания чувствующих существ. Видение исчезло столь же внезапно, как и возникло, и боль, мучившая мою мать, отступила.
Я родился в десятый день восьмого лунного месяца по тибетскому календарю, около трёх часов ночи. Мои родители были крайне взволнованы – они очень хотели увидеть своего новорождённого ребёнка! Однако они не могли чётко видеть моё лицо, поскольку их масляная лампа светила довольно тускло. Они по очереди держали меня на руках, представляя, как я выгляжу, и с нетерпением ожидая восхода солнца. Мать сказала, что они были переполнены радостью, когда в наш дом проникли первые лучи солнечного света. Ребёнок выглядел очень хорошо – круглолицый и более крупный, чем обычный новорождённый. Отец тогда сказал, что у меня хорошая карма, и дал обет сделать всё для того, чтобы я вступил на путь Дхармы [11]. Отец назвал меня Пенпа Церинг. «Пенпа» означает «суббота», а «церинг» – «долголетие».
Три дня спустя меня поразила какая-то необычная болезнь, из-за которой я оказался на краю гибели. Я не мог двигаться, а мои глаза закатились так, что были видны только белки. Сердца моих родителей разрывались от переживаний, и они всеми силами пытались найти лам, которые могли бы провести пуджи [12], чтобы спасти меня. Найти лам было совсем не просто, потому что это подразумевало долгие и трудные путешествия пешком либо на лошадях, ведь мы жили в глухих местах, удалённых от поселений. Однако отец не сдавался и в конце концов нашёл лам, которые приехали и выполняли пуджи три дня без перерыва. Моя мать, которая очень сильно переживала и едва оправилась от родов, собрала все свои силы, чтобы готовить для лам и заботиться о них. После трёх дней молитв я, ко всеобщему облегчению, начал двигаться и моргать. Моё состояние стало улучшаться. Благодаря монахам, буддам и бодхисаттвам я выздоровел.
Из-за ухудшения политической обстановки в отношениях Китая и Тибета мои родители решили переехать к родственникам в Непал. Они взяли одну лошадь и совсем немного вещей и во время путешествия по очереди несли меня. Приближаясь к границе, родители заметили вдалеке китайских солдат, которых сопровождал тибетский переводчик. Мать беспокоилась, что, если солдаты обнаружат ребёнка, мне придётся, когда я вырасту, служить в коммунистической армии. Мать предложила спрятать меня в мешке с цампой – жареной ячменной мукой, составлявшей их основной запас пищи. Хотя отец возражал, думая, что я могу задохнуться, мать настаивала: «Будет лучше, если ребёнок умрёт в мешке, чем в плену у китайцев». Родители осторожно поместили меня в мешок с цампой, неплотно завязав горловину. Китайские солдаты допрашивали их, и всё это время они очень переживали. Они думали, что я задохнулся, потому что из мешка не доносилось ни звука и не было заметно ни малейшего движения. К счастью, солдат устроило объяснение родителей, что мы пересекали границу с целью навестить родственников. Когда мать с отцом затаив дыхание открыли мешок, они увидели совершенно белого ребёнка – я был полностью покрыт цампой! Это был второй раз, когда я едва избежал смерти.
Мы оставались у одного нашего родственника в Долпо, а мой отец не переставал сожалеть о том, что они решили переехать туда. Долпо была одной из беднейших областей Непала. С работой было плохо, тогда как в Тибете ситуация была получше. Отец знал, что они почти не в состоянии что-то изменить, и он не мог рисковать, имея на руках малолетнего сына, о котором нужно было заботиться. Я становился сильнее и крупнее и вскоре уже мог ползать. Мать вспоминала, каким милым и очаровательным ребёнком я был. Как-то раз я залез в большой горшок с йогуртом и полностью погрузился в него, поскольку ещё не мог свободно управлять своим телом. Все смеялись, видя моё лицо, белое от йогурта. В такие моменты мои родители переживали искреннюю радость. Однако отец продолжал беспокоиться и бояться. Тем летом шли настолько сильные дожди, что сошло несколько оползней, в которых погибло много людей. Отец решил, что мы должны переехать обратно в Тибет.
Мы вернулись и обосновались в Пхенчи. Пока мы жили там, мне снова удалось оставить смерть с носом. Я очень много ползал и постоянно находил какие-то приключения! Мать говорила, что я был милым малышом с густыми блестящими волосами. Все соседи любили носить меня на руках и радостно приветствовали меня, когда я заползал к ним в шатёр в поисках еды. Как-то раз, когда я полз в сторону шатра одного из родственников, откуда ни возьмись выскочила собака и напала на меня. Моя голова почти целиком оказалась в её пасти. Родители и другие родственники услышали мои крики и, к счастью, успели отнять меня у пса. Вся моя голова была в крови, и я продолжал вопить от боли. Отец молниеносно бросился ко мне, чтобы оказать помощь. Мать быстро дала ему воды, которой он омыл мне голову. Они очень боялись, что собака выгрызла мне глаза. К их облегчению, мои глаза оказались не задеты, и я снова вышел невредимым, хотя был на волосок от смерти.
Собака напала на меня
В Пхенчи отец продолжил рисовать. Он помогал украшать храмы и святилища, воздвигнутые в честь местных божеств. Мать рассказывала, как отец благодаря своему таланту и преданности преобразил одно древнее святилище, возвышавшееся на вершине холма.