— Как мило, что цуки поменяли свой магический шаблон как раз сразу после того как мы свозили жрецов на их уничтожение. Это ведь совсем не вызывает вопросов и подозрений. Прямо вот никаких.
— Да. Не парятся боги с конспирацией. Знать бы еще кто это против нас столь нагло играет.
— Это пусть у разведки голова болит. Для нас важнее, что жуки стали уязвимее к чистой божественной силе.
— Информация точная? Ошибки быть не может?
— Как раз сейчас все перепроверяют, но на мой взгляд ошибки нет. Чистая божественная сила стала сильнее ослаблять цуков. Теперь с ними, пожалуй, и люди справятся. Не один на один, понятное дело, но сейчас хоть появился смысл против них в поле выходить. При наличии жрецов это будет игра не в одни ворота.
— Это может быть временно.
— Маловероятно. Тролли вообще считают, что это изменение не случайное, а намеренное.
— Так может вдарим?
— А есть гарантия, что средства из специальных и особых арсеналов помогут? Это ведь магия, мать ее ити. Непредсказуемость чистой воды. Что если выживут даже после антиматерии?
— Антимагия нам в помощь.
— Ага. Самих себя убивать? Это ты хорошо придумал.
— Но надо же что-то делать? Я вообще не понимаю, почему Триумвират медлит!
— Потому и медлят, что они Триумвират и отвечают за всех вампиров, а не только за свою шкуру. Каждое их решение скажется на всей общине. Тут спешить никак нельзя.
— И все равно. Стремительная атака могла бы решить многие вопросы. Вон, с химическим оружием уже дождались. Теперь оно бесполезно.
— Не так уж и бесполезно. Стойкость к нему есть лишь у новых поколений цуков. Старые все еще уязвимы. Небофлот сейчас как раз накопленное активно использует.
— А толку?
— Людям передышка будет. Пока новые орды цуков народятся, время пройдет. Спасти многих успеем. Сам знаешь, что беженцы из Валерии к нам потоком идут, чем больше спасем, тем нам же лучше.
— Это чем?
— Да хоть магами! Сам знаешь, что у нас архимагов уже давно не рождалось. А тут готовые приползают и просят их спасти. Чем плохо?
— Опасно это. Они по-своему жить привыкли, а у нас тут свои порядки.
— Ничего страшного, привыкнут. И не таких обламывали.
Оставшись в собственных покоях одна, юная императрица без сил рухнула на кровать. Хотелось даже не плакать, а выть. Но и такое демонстративное проявление своей слабости, как лежание на кровати в одежде, было непозволительной роскошью. Виктория просто не могла позволить увидеть ее такой и допустить слухи о плохом состоянии правительницы империи.
А ведь всего год назад все представлялось ей совсем иначе. И пусть отец часто говорил, что быть императором это совсем не весело и легко, да и видела юная Виктория как тяжело дается отцу правление, но все равно душа мечтала о красивых картинках из романов. Жаль, что те мечты давно растоптаны суровой реальностью.
Но хуже всего было ощущение того, что императрица теряет нити управления даже не страной, собственным дворцом и собственным двором!
Умные люди в умных книгах советовали правителю оставаться над схваткой. Разделяй и властвуй. Поставь рядом с собой несколько кланов и радуйся, смотря на то как они грызут друг друга за право получить частичку твоего внимания. Вроде простой совет. И главное, сначала-то все получилось! Но именно, что «сначала».
Виктория сама не поняла когда все изменилось. Вот вокруг нее была банка с пауками готовыми сожрать друг друга и вдруг резко пауки поделились на два лагеря. И вот вокруг императрицы все та же самая полная опасностей банка с пауками, только больше нельзя свысока наблюдать за их копошением ибо есть шанс оказаться для них центральным блюдом. А в том, что придворные могут сожрать ее, а не друг друга, Виктория не сомневалась.
И когда все стало так плохо?
Пока спасало лишь ее решение дать власть архимагу Розу. Старик не подвел юную императрицу. Он собрал вокруг себя часть придворных, укоротил другую часть, получил толику влияния, дает дельные советы, но самое главное, он не подменяет собой Викторию. Империй все еще правит именно она. И прежде всего это заслуга Роза, который своей могучей фигурой заслоняет юную императрицу от множества угроз, принимая их на себя.
Только вечно так продолжаться не может. Виктория даже не понимала это, чувствовала! Интуиция вопила, что архимаг не вечен, а как только не станет Роза, так его соперники по опасной политической борьбе тут же сожрут и его партию, и Викторию вместе с ней. Мать об этом даже не намекала, прямо говорила.
И пусть мать не более чем ширма для церковников, а те не любят менять людей на троне просто так, списывать ее со счетов нельзя. Обиженная женщина может быть опаснее роты гвардейцев.
И что делать? Убивать собственную мать?
Но кому это поручить?
Точнее, кому поручить, кто не проболтается об этом на весь дворец и империю?
И тут Виктория честно признавалась себе, что таких людей вокруг нее нет. И если она решится убить императрицу-мать, то делать это придется собственными руками. Но и здесь Викторию поджидали трудности самого просто характера, начиная с вопроса: где брать орудие убийства?
Нет, какой-нибудь кинжал найти не проблема. Можно даже артефактный. Такие есть даже в ее покоях. Но вдовствующая императрица с кинжалом в спине лежащая на дворцовом паркете это совсем не то, что было нужно Виктории. Нет, мечтать об этом приятно, как и представлять себе подобную картину. Даже чувство безнадежности и отчаяния отступает. Жаль только кинжал, болт или еще что-то подобное без всяких вариантов укажут на исполнителя, а Виктория уже поняла, что им может быть только она.
Значит оставался яд.
Только вот где его брать? Попросить нельзя ровно по тем же самым причинам почему нельзя использовать кинжал. Убийца станет известен. А мать надо убивать так, чтобы на Викторию никто не подумал.
Понятно, что доморощенные пророки найдутся. Ясновидящие и сумасшедшие, считающие себя таковыми, будут орать на площадях всякое нехорошее, но если не оставить доказательств, никто не посмеет бросить обвинение в глаза правительнице. Только надо не оставить доказательств.
Трудности, вокруг одни трудности.
Спихнуть с лестницы, сделав вид, что случайно? Так без слуг иногда даже в уборную сходить не получается, не то чтобы вот так как сейчас в одиночестве полежать на кровати поддаваясь минутной слабости.
Оказать милость гвардейцу, науськать его на мать, а когда он убьет вдовствующую императрицу избавиться от него под предлогом, что он хотел покуситься и на дочь? Тут уже можно использовать и кинжал. Только вот сначала надо будет оказать знаки внимания выбранному гвардейцу, и одними знаками дело не обойдется, придется звать его в свою постель. А это уже противно. Да и убить мать, что через слово поносит дочь и угрожает ей смертью, это одно, а убить возможного любовника лишь ради его молчания это совсем другое. Тут Виктория себя не обманывала. Не сможет.
Но все это говорило лишь о том, что императрица слаба.
У нее нет команды, нет верных людей и нет рычагов влияния. Сейчас ее спасает авторитет архимага Роза. Как только старика не станет, императрица превратится либо в труп, либо в такую же ширму каковой ныне является ее мать. И что ждет Империю под рукой священников даже представить было страшно.
Хотелось выть, но даже плакать было нельзя.
— Значит, говоришь, Наместник хочет переговоров?
— Да. Желает их всем сердцем.
— Славно.
Глава 6
Глава 6
— Значит какие-то опасные насекомые смогли нанести поражение нашим вампирам? Верно?
— Да, брат. Информация точная, я проверял все лично и сам разговаривал с людьми, что сообщили об этом.
— Тогда это катастрофа! Просто полная катастрофа.
— Катастрофа? Да мы мечтали об этом дне долгие годы! И вот наши молитвы услышаны, а ты называешь это катастрофой? Что с тобой, брат?
— Просто у меня на плечах есть голова и я ей иногда думаю. Тебе советую делать также. Иначе кончишь как наш отец. А ведь у тебя семья. Подумай хотя бы о них. Твои дети не должны повторить нашу судьбу, брат.
— Я все равно тебя не понимаю. Вампиры, эти кровавые исчадия мерзкой богини, наконец-то получили по заслугам. Они проиграли, брат, и поджав хвост убрались из проклятой Валерии. Теперь все в мире знают, что кровопийцы не всесильны, что с ними можно сражаться и побеждать. Наша борьба обрела надежду на победу! Теперь на нашу сторону встанут многие тысячи тех, кто раньше не имел надежды.
— Громкие слова, брат.
— По твоему я не прав?
— Если ты усмиришь свои эмоции и подумаешь, как я тебе и сказал, то сам поймешь, что случившееся лишь вредит нашему делу. Теперь наше положение стало лишь хуже.
— Хуже⁈ Объяснись, брат, или я объявлю тебя провокатором и агентом вампиров!
— Как же ты любишь жить эмоциями, брат. Я ненавижу вампиров также сильно как и ты и желаю им только смерти. Они гниль на теле нашего любимого Элура и их поражение моя самая большая мечта. Но поражение им должны были нанести люди. Люди, брат! Мне все равно были бы это такие мечтатели как мы, что смогли бы объединить усилия и ударить в сердце кровососов, положив конец их тирании, или же по землям Элура прошлись бы победоносные имперские легионы… Кто угодно, но не жуки. Жуки, брат! Теперь власть вампиров станет лишь прочнее. Вокруг них сплотятся все, даже те, кто никогда их не поддерживал.
— Но почему, брат?
— Потому что с вампирами можно договориться, с ними можно жить бок о бок, а насекомые тебя просто съедят.
— Итак, господа, информация подтвердилась. Магические насекомые настолько опасны, что даже вампиры были вынуждены отступить перед ними и сбежать.
— Громкие слова. Я говорил с беженцами. Поведение вампиров больше напоминало нежелание сражаться, чем отступление перед сильным противником. Там где кровопийцы принимали бой, цуки неизменно проигрывали. Это подтверждают все беженцы с которыми я говорил.