— Что-то конкретное? — спросила я. — Мой мозг скоро взорвется от нехватки информации.
— Нет, — ответил Дитер. — Не из-за недостатка информации, а потому что он «не занят работой, для которой был создан». Шерлок Холмс, «Человек с рассеченной губой».
Я показала ему язык.
— Имена, пожалуйста.
— Что ж, я тебе ничего не говорил, но есть такая Лилиан Тренч.
— Тренч? Эта фамилия ничего мне не говорит.
А я-то думала, что знаю весь Бишоп-Лейси и его окрестности.
— Она живет недалеко от Пауперс-Уэлла, — уточнил Дитер. — Немного отшельница; ни с кем не общается. По крайней мере, так мне говорили, — торопливо добавил он.
— Через дорогу от Торнфильд-Чейза? — спросила я.
— Думаю, да.
Господь всемогущий! Может, это Лилиан Тренч пряталась за занавеской, когда я покидала усадьбу Сэмбриджа?
— Что-то еще? — допытывалась я.
— Ну… Не повторяй мои слова, но я слышал, она ведьма.
— Дитер, ты молодчина! — воскликнула я. Не смогла удержаться…
Дитер был доволен, словно кот, объевшийся сметаны. То, что англичанка назвала его «молодчиной», было для него почище рыцарского звания.
Я не стала ему говорить, что к нам уже заходил Карл Пендрака, думаю, надо оставить это при себе. Дитер уже и так достаточно несчастен и без новости о сопернике.
— Ты так и не ответил на мой вопрос, — заметила я. — Как ты попал в дом?
— Через парадный вход, — ответил он. — В качестве бывшего жениха я подумал…
— Постой, — сказала я. — Кто сказал «бывшего»? Ты?
— Нет. Это Офелия так выразилась.
— Фели? — я презрительно рассмеялась, точь-в-точь как Эррол Флинн в «Капитане Блюде». — Офелия? Моя дурочка сестра? Что она знает о любви и ухаживаниях? Ничего! Она играет на пианино. Точка! До-ре-ми-фа-соль-ля-си! Семь с хвостиком октав. Во всем остальном она глупа как пробка. — И я добавила: — Если тебя интересует мое мнение.
Дитер начал смеяться, но невесело. Потом резко умолк и уставился в темноту над моим плечом.
Я оглянулась и проследила за его взглядом.
На лестнице, с пепельным лицом, сжимая прядь волос в кулаке, стояла Фели.
Не буду утруждаться описанием воспоследовавшей сцены, скажу только, что она была малоприятной. Моя сестрица умеет устраивать скандалы почище Джоан Кроуфорд и Бетт Дэвис вместе взятых.
Не потрудившись извиниться, я прошла мимо ссорящихся любовников и ушла спать. Он умолял, она рвала и метала, как оперная примадонна.
Какой длинный день.
На следующее утро я решила спуститься к завтраку первой. Фели наверняка будет чувствовать усталость после выяснения отношений с Дитером, а Даффи плохо соображает по утрам с тех самых пор, как научилась читать. Три часа ночи для нее — это середина дня. Она укрывается одеялом, включает свой верный фонарик марки «Эвереди» и читает какого-нибудь пухлого Диккенса.
— Доброе утро, миссис Мюллет, — поздоровалась я — слишком громко и, подозреваю, чересчур жизнерадостно.
У бедной женщины так много хлопот теперь, когда отец болен, а дом в запустении.
— Доброе утро, милочка, — сказала она. — Хорошо спалось?
— Прекрасно. Я обнаружила еще один труп, но вы, наверное, в курсе?
— Разумеется. Такие новости разносятся как пожар. Не могу сказать, что я удивилась. Каждому свое, если ты понимаешь, о чем я.
Я не понимала, но со знающим видом кивнула.
— Вроде как Лилиан Тренч… — добавила я, предоставляя возможность вести разговор миссис Мюллет.
— Эй! — она плюхнула передо мной сосиски. — Эй! Не смей связываться с людьми такого сорта!
— Нет, — сказала я, — не связываюсь. — И это правда.
Пока что.
— Есть люди, от которых лучше держаться подальше, и она как раз такая.
— Потому что она ведьма? — предположила я.
— О? От кого ты это услышала? — спросила миссис Мюллет с преувеличенной небрежностью и слишком активно начала сметать крошки со стола. Я поняла, что она тоже об этом слышала.
— Не помню, — сказала я. — Может, от Даффи.
Даффи еще не спустилась к завтраку и не могла быть подвергнута допросу. В любом случае миссис Мюллет достаточно давно работает в Букшоу, чтобы понимать: не стоит встревать в войну между сестрами де Люс.
— Коты, свечи и трупы — все такое? — невинно уточнила я, ковыряясь вилкой в яйце пашот.
Мои познания о колдовстве ограничивались романом Денниса Уитли «Выход дьявола», который Даффи читала мне вслух на прошлое Рождество, когда я выздоравливала после падения с крыши. Он меня до такой степени напугал, что я неделю не могла спать.
— Хуже! — ответила миссис Мюллет. — Но больше ни слова.
«Хуже» означает секс. Я уверена.
Я не сильна в колдовстве, но достаточно хорошо знаю, что лучше оставить его книжным червям или тем, кому больше нечем заняться. Танцевать посреди ночи вокруг покрытых плесенью камней нагишом, сырость, ветер и влага — это не то, что мне представляется приятным.
— Он был резчиком по дереву. — Я решила вернуть разговор к мистеру Сэмбриджу. — Украшал церкви и не только. Ангелы, горгульи.
Я не стала ей рассказывать о хитрых херувимах, которых Роджер Сэмбридж вырезал на собственной кровати; о злобных чертях, которые тащат его в адское пламя.
Впервые я задумалась, зачем он это сделал. Считал, что заслуживает такую участь? Он совершил такой ужасный грех, что ему грозит вечная кара?
Но миссис Мюллет не отвлеклась на ангелов и горгулий.
— Им должно быть стыдно, — фыркнула она. — Моя подруга миссис Уолтер говорит, что костры хороши для ночи Гая Фокса, но в другое время нечего пугать коров и будить цыплят. Альф говорит, людям надо выпустить пар после того, что они видели на войне, и лучше возня посреди холмов, чем удар в ухо, но он служил в армии, не забывай, и видел разное, он не может говорить о боли и смерти даже с викарием — особенно с викарием. Но я скажу, все это нехорошо, и вы держитесь подальше от этих дел, мисси, от этих чернокнижников — так их Альф называет — одно зло. Что хорошего пытаться заглянуть в следующую неделю, когда ты еще одной ногой во вчерашнем дне. Если эта чепуха работает, говорит Альф, почему они не используют ее на скачках? Почему не делают это на бирже?
— Вы правы, миссис Мюллет, — сказала я, отодвигая стул.
Моя решимость навестить Лилиан Тренч крепла. Однако придется обождать, сначала надо съездить в больницу.
Я нашла Доггера в чулане. Он сидел на деревянной табуретке, накинув зеленый передник поверх костюма, и полировал отцовские ботинки.
— Ты хочешь взять их в больницу? — возбужденно спросила я. — Отец возвращается домой сегодня?
— Боюсь, что нет, мисс Флавия. Сегодня утром я разговаривал со старшей медсестрой. Она говорит, что у него была беспокойная ночь. Так часто бывает во время этой болезни. Пневмония — очень утомительное заболевание, и не только для пациентов, но и для членов семьи.
— Значит, сегодня мы его снова не увидим, — сказала я. Смысл слов Диггера был ясен.
— Иногда самую глубокую любовь можно проявить, только оставаясь в стороне, — отозвался Доггер. — Это нелегкая правда, но от этого она не перестает быть правдой.
— Я понимаю. Спасибо, Доггер.
Снег прекратился, но то, что нападало за ночь, смерзлось в хрустящую корку. Шины «Данлоп», которые установлены на «Глэдис», давили лед, словно яичные скорлупки. Дорога перед Святым Танкредом была особенно опасной из-за заледеневших следов проезжавшего утром транспорта — борозд, колей. Я осторожно пробиралась по неровностям, когда рядом со мной резко затормозил и пошел юзом сомнительного вида американский военный джип, эффектно остановившись поперек дороги.
— Хей, детка! — донесся знакомый голос. Карл Пендрака, кто же еще.
— Меня зовут не детка, — поправила я, подтащив «Глэдис» к джипу. — Я была бы очень признательна, если бы ты воздержался от подобных слов.
— Я просто пошутил, — сказал Карл. — Немного пыжусь в обществе Мордекая.
Он махнул вбок. Рядом с ним сидел человек, от которого были видны только огромные очки. Ниже Мордекай был закутан в гигантский шарф цвета хаки, волосы были спрятаны под вязаную шерстяную шапочку. От его дыхания исходили облачки пара, отчего он напоминал чайник, накрытый стеганым чехлом.
— Добыл для тебя кое-какую информацию, — продолжил Карл. — У тебя есть карандаш?
— Мне не нужен карандаш, — ответила я. — У меня есть мозги.
— Отважная крошка, не так ли? — сказал Карл, повернувшись к Мордекаю. — Почти такая же вредная, как ее сестра.
Я повернула руль «Глэдис» и собралась уходить.
— Эй! Постой! Разве тебе не интересно, что я узнал?
— Если ты можешь рассказать мне об этом, не изображая снисходительность, то да. — Я остановилась, но не обернулась.
— Прости, — сказал Карл. — Иногда юмор меня подводит.
Я медленно вернулась к джипу, давая ему возможность усвоить урок.
— Ты хотела знать победителя прошлогоднего майского дерби? — продолжил Карл. — Мордекай, скажем ей?
Огромные очки Мордекая повернулись ко мне, он отрицательно качнул головой и ничего не сказал.
— Мордекай застенчив, верно? Нервничает в обществе женщин.
Я могла бы заметить, что я не женщина, но тогда мне пришлось бы добавить, что я не девочка. Сложная тема для дискуссии, так что я решила промолчать.
— Арктический Принц, — объявил Карл. — Верно, Мордекай? Две минуты, тридцать десять целых и две пятых секунды. Выиграл на шесть корпусов. И знаешь что?
— Что? — спросила я.
— Это был самый денежный забег в истории дерби. Двадцать восемь к одному. Выигрыш составил двадцать две тысячи фунтов.
Я восхищенно присвистнула. Не смогла сдержаться.
Интересно, мистер Сэмбридж выиграл? Единственный способ узнать — достать его билет. Кроме этого…
— Есть информация о мистере Сэмбридже? — спросила я. Если покойный резчик по дереву внезапно разбогател, наверняка кто-то должен был заметить перемены в его привычках за последние шесть месяцев.
— Погоди, — сказал Карл. — Ты кое-что обещала мне, помнишь? У нас сделка.