Виталий ГубаревТРОЕ НА ОСТРОВЕ
Автор этой сказочной повести знаком вам по книгам «Павлик Морозов», «Королевство кривых зеркал», «Всегда готов» и другим книгам и пьесам, идущим в детских театрах и на школьных сценах.
Виталий Георгиевич Губарев родился в 1912 году в Ростове-на-Дону. Печататься начал в 1926 году. Его первые школьные рассказы были опубликованы в ростовском детском журнале «Горн». В последующие годы В. Губарев много работал в детских газетах и журналах, был редактором «Пионерской правды».
В новой сказке «Трое на острове» Виталий Губарев рассказывает об удивительных приключениях трёх ребят, попавших при помощи волшебного платка на необитаемый остров. Платок обладал необыкновенным свойством — осуществлять любые желания владельца, делать жизнь праздной и беззаботной, не требующей никакого труда. Ребята попробовали, конечно, воспользоваться этим свойством платка, а вот что из этого вышло, вы узнаете, прочитав книгу.
ГЛАВА ПЕРВАЯ,в которой в мои руки попадает волшебный платок
то случилось однажды вечером, когда я читал книгу о приключениях морских разбойников. Вы, конечно, знаете, как интересно читать такие книги…
Океан. Шторм. Парусный корабль под названием «Калоша дьявола» терпит бедствие. Волны с грохотом хлещут на палубу. Бесится ветер. Сорваны паруса, и на голой мачте болтается чёрный лоскут с белым черепом и скрещёнными костями. А капитан морских разбойников с широченными плечами и красным носом зычно кричит:
— Пираты! Тысяча чертей и одна ведьма! Справа по борту какой-то остров! Клянусь брюхом акулы, здесь мы добудем золото!
Я лежал на диване в столовой, пристроив поближе настольную лампу, и одну за другой жадно проглатывал истрёпанные страницы этой старой книжки. Глухой шум трамвая, доносившийся по временам с улицы, казался мне упоительным рокотом океанского прибоя. Я не расслышал, как в столовую вошла мама, и вздрогнул, вдруг услышав её голос.
— Ну, знаешь, дорогой, это никуда не годится!
— Что? — спросил я, не поднимая головы от книги.
— Я говорю, что это никуда не годится!
— Это ты, мама? — пробормотал я, всё ещё не в силах оторвать глаз от страницы.
— Нет, это не я! — сердито сказала мама.
— Ты уже пришла с работы?
— Нет, я не пришла!
— То есть как? — растерялся я и сел на диване. — Ах, ты шутишь…
— Наоборот, я очень рассержена, Боря!
— Чем, мамочка? — сладким голоском спросил я и постарался сделать удивлённые глаза, хотя прекрасно понимал, чем она недовольна.
Мама стояла посреди комнаты, сокрушённо покачивая головой:
— Ты обещал мне подмести квартиру?
— Я не успел… Я подмету, мамочка…
Она ушла в соседнюю комнату, и я услышал оттуда новое восклицание:
— Какое безобразие!
— Где, мамочка?
Она вернулась с небольшим синим платком в руке:
— Ты сегодня был в школе?
Уж этого мама могла бы не спрашивать: ведь она отлично знала, что я никогда не пропускаю занятий. Правда, однажды такое случилось, когда у Петьки Халютина ощенилась собака и я ходил смотреть щенят. Но ведь это было давно — недели две назад или даже больше…
— Ты был в школе? — повторила мама.
— Конечно.
— А я думала, что ты весь день пролежал в кровати.
— Почему?
— Потому что у тебя не убрана постель.
— Я не успел, мамочка… Понимаешь, я немного проспал… и боялся опоздать в школу.
— Вот что. С завтрашнего дня ты будешь вставать вместе со мной и стелить кровать у меня на глазах.
— Да зачем же, мамочка? — заволновался я. — Ведь я учусь во второй смене.
— Ступай! — строго проговорила она.
— Куда? — захныкал я. — Стелить кровать? Да зачем же? Ведь всё равно нужно будет опять ложиться спать.
— Боря! — повысила мама голос.
Совсем обиженный и мрачный, я двинулся в спальню.
— Погоди минутку, — остановила она меня. — Ты обедал?
— Да…
— А посуда?
— В кухне…
— Чистая?
— Мамочка… — замялся я.
— Даже перед соседями стыдно, — вздохнула мама. — Ах, дорогой друг, не любишь ты у меня работать.
— Всё работай да работай! — наконец не выдержал я. — Ни минуты покоя!
— Ни минуты покоя? Это у тебя-то?
Я увидел, как она согнала с лица улыбку и, наверное, для того, чтобы не рассмеяться, прикусила нижнюю губу.
— Эх, — продолжал я, понимая, что если мама и сердится, то не так уж сильно, — изобрести бы такую машину, которая сама будет и подметать и посуду мыть…
— И стелить кровать! — иронически прибавила она и махнула на меня синим платком. — А ты целыми днями будешь валяться с книжкой на диване!
— Да, а ты знаешь, какая книга интересная! Тут описывается, как пираты потерпели кораблекрушение… У них был главарь, по кличке Рыжий Пёс…
— Ну вот что, Рыжий Пёс, — сказала мама: — мне сейчас очень некогда. Я должна выполнить одно поручение фабрики и уйду ненадолго. А ты… — она начала загибать пальцы: — постели кровать — раз, подмети пол — два, вымой посуду — три. Кстати, зачем ты рылся в шкафу?
— Искал чистые носки.
— Носки лежат на верхней полке, а ты перевернул весь шкаф и зачем-то бросил на пол бабушкин платок, который мы храним вот уже пятнадцать лет. Понимаешь, это же память о твоей бабушке!
— Ах, это, кажется, тот самый платок, который бабушка называла волшебным?
— Да, — кивнула мама, — так его называла бабушка. Возьми платок и положи на место… А уроки ты сделал?
— Сделал, — сказал я, позёвывая и рассматривая синий платок.
— Все уроки?
— Все… Нет, алгебра осталась… Мамочка, ты же знаешь, что по алгебре я занимаюсь с Милой Улыбкиной и с Юркой Беловым. Они сейчас придут.
— Тогда поскорей всё прибери, чтобы тебе не пришлось краснеть перед товарищами. До свиданья, мой Рыжий Пёс… Нет, мой рыжий поросёнок! — Мама поцеловала меня в щёку и пошла к двери.
— Мама, а зачем на этом платке завязан узелок?
— О, в этом узелке, как говорила бабушка, и заключается вся сила волшебства! — загадочно произнесла мама и скрылась за дверью.
«Шутит со мной, как будто я маленький, — недовольно подумал я, ощупывая узелок. — Разумеется, никакого волшебства на свете никогда не было и не может быть, — рассуждал я, — но почему же всё-таки бабушка называла эту штуку волшебной? Платок как платок, немного вылинявший от времени. Бабушка, должно быть, носила его на голове, как все старушки». Я внимательно осмотрел платок и даже понюхал его. От старого шёлка чуть-чуть припахивало нафталином.
Тут я вспомнил, что должен сделать до возвращения мамы целую уйму дел, и мне сразу стало очень грустно.
Стелить кровать, подметать пол, мыть посуду — и так каждый день! Неужели человек не может прожить без всякой работы? Надоело мне всё это хуже горькой редьки! Вот возьму и не буду работать! Буду читать книгу про морских разбойников!
Я вздохнул и сел на диван. Конечно, если бы этот платок действительно был волшебным, тогда другое дело… Махнуть бы этим платком и сказать… Я задумался: что бы такое сказать?
— Диван, поднимись в воздух! — сказал я, усмехаясь про себя, и махнул платком. И вдруг, к своему ужасу, почувствовал, что вместе с диваном поднимаюсь в воздух…
ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой я начинаю творить чудеса
й-яй! — закричал я, цепляясь за стену. — Что такое? Кто меня поднимает? Ай-яй! Не балуйтесь! Это ты, Юрка? Когда ты пришёл?
Диван поднялся примерно на два метра от пола и повис в воздухе неподвижно, и так прочно, словно стоял на ножках.
— Хватит валять дурака! — сердито сказал я. — Опусти, пожалуйста, диван!
В комнате было тихо. На улице прогрохотал трамвай, и я услышал, как рядом с моим ухом тоненько задребезжала электрическая люстра. Я перегнулся с дивана и заглянул вниз. Там никого не было. На том месте, где стоял диван, я увидел пыльные меточки, которые остаются на полу, когда передвигаешь мебель.
Мне стало по-настоящему жутко. Я похолодел. Потом почувствовал жар. Выходит, этот синий платок действительно волшебный. Значит, моя бабушка была волшебницей? Жаль, что я никогда её не видел…
Но что мне теперь делать? Как опустить диван? Я спрыгнул на пол, больно ударил коленку и запрыгал на одной ноге. Когда боль прошла, я попытался притянуть диван к полу, но скоро выбился из сил. Получалось ужасно глупо! Не может же этот диван вечно торчать под потолком!
И вдруг я вспомнил: надо, кажется, махнуть платком…
— Диван, опустись на место! — строго сказал я и махнул платком.
Диван опустился так быстро, что у меня захватило дыхание. Едва он стукнул о пол четырьмя ножками, я сорвался с места и заплясал посреди комнаты. Я стал волшебником! У меня в руках страшная, удивительная сила! Что бы теперь ещё придумать? Какое совершить чудо?
Я вытер пот, выступивший на лице, и, облизнув пересохшие губы, взмахнул платком:
— Хочу, чтобы квартира была подметена, кровать постелена и посуда вымыта!
Что-то ярко блеснуло, лёгкий вихрь прошёл по квартире, шевельнув мои волосы. Паркетный пол в комнате засверкал так, что я зажмурился. В каждой половице отсвечивала люстра. Пожалуй, даже дюжина полотёров не смогла бы так великолепно натереть пол!
Я бросился в спальню и, словно на льду, поскользнулся на паркете и растянулся во весь рост. На четвереньках я добрался до порога и заглянул в спальню.
Кровать была постелена так аккуратно, как это умеет делать только одна мама.
Я поднялся и, осторожно ступая по скользкому паркету, отправился в кухню.
У столика с нашей посудой стояла высокая пожилая соседка, та самая, которая говорит мужским голосом и на подбородке у которой растут жёсткие седые волосинки. Я всегда её немножко побаивался.
— Странно, — сказала она густым голосом, — что случилось с вашей посудой?
— А что? — спросил я, делая рассеянное лицо.
— Стояли грязные тарелки, и вдруг в одно мгновение они стали чистыми. Это ты их вымыл, что ли?