— А что он нам сделает?— поинтересовался Гога.
— Отлупит до бессознательности, вот что!
— Одни — троих?—удивился Эркнп.
— Зачем один? Общагу приведет.
— Общагу?
— Ну, наше общежитие. Промежду прочим, я ведь тоже из общаги.
— И ты нас — бить?
Федька почесал стриженый затылок, развел руками.
— Куда деваться? Закидон шутить не любит. Откажусь — он и меня отвалтузит. Вы, циркачи, птицы залетные. Месяц, другой покувыркаетесь в нашем городе—и отчалите. А Спирька останется. Так что и мне придется вас бить. Не хотелось бы, одначе... Да вы не трухайте. Я больно не буду. И братве потихоньку скажу, мол, не очень старайтесь. Циркачи ребята клёвые.
— Как бы мы вашу общагу не побили,— усмехнулся Эркин.— Ты своему ненаглядному Спирьке так и передай: пусть лучше не связывается.
— Да ты что?! — испугался Федька.—Да за такие слова!.. Он из меня лепешку сделает. Вы вот что, братишки, не кочевряжтесь. Зла я вам не желаю. Пусть он вас малость поколотит. Положено так, понятно? Во-первых, вы новички. Во-вторых, Закидон здесь хозяин...
Вокруг толпился уже весь класс И даже девчонки подтвердили: положено «учить» новичков. Так Спирька распорядился. А если
осерчает он, то и вовсе беда: соберет свою городскую шпану. А у них и кастеты, и финки!
— Плевать!— в сердцах вскричал Гога.— Плевать нам на Спирьку и его шпану!
Класс ахнул. В глазах смятение, испуг, восхищение. И тут как раз ударил в колокол сторож Пахомыч. Начинались занятия. На пороге возникла импозантная, представительная фигура учителя географии с великолепным прозвищем «Мадагаскар». Однако в сокращенном виде прозвище это носило, пожалуй, несколько обидный характер — «Модя», тем более, что учителя звали Модестом Леонидовичем.
Сделав перекличку и с удовлетворением отметив, что Спирька Ленский отсутствует, географ, по заведенной привычке, выложил на кафедру свои прекрасные золотые часы. Модест Леонидович, старый либерал, не любил ставить «неуды». Он боролся за успеваемость демократическими методами. Никогда не вызывал ученика сам, а предлагал отвечать урок желающим. К тому же он был очень близорук, и ученики этим пользовались. «Специалист» по географии Ленька Емцов научился копировать голоса пяти своих приятелей и за небольшое вознаграждение (бутылка ситро, пирожок с повидлом) честно зарабатывал благодарным клиентам «оч.хор»ы.
— Ну-те-ка, кто желает подвергнуться?— спросил географ, снимая очки и сильно щурясь.— Есть желающие, или желающие не желают?
Федька урока по географии не выучил, однако вскинул руку и воскликнул:
— Я желаю! Федор Пыжик.
— Пыжик?— удивился учитель.— Приятно слышать ваш голос.— Учитель-демократ говорил всем ученикам «вы».
Проходя мимо новичков, Федька задержался и прошептал:
— Поглядите, что сейчас будет. Не хуже, чем ваш переход по тросу.
— Тэ-э-эк!— учитель разгладил пальцами красивые серебристо-черные усы.— Слушаем вас, Пыжик. Что было задано?
Пыжик молчал. Он не знал, что именно надо было выучить.
И тут произошло чудо. Новички ясно видели, что Пыжик прошел к доске по среднему проходу между партами, метрах в трех от кафедры. К учителю он не приближался. И тем не менее прекрасные золотые часы исчезли с кафедры!
— Не будем тянуть время, Пыжик,— учитель по привычке захотел взять часы и, близко-близко поднеся к глазам своим, проверить, сколько времени потеряно зря.
— Часы!— вскричал учитель страшным голосом.— Пропали мои часы!!
Начались суматошные и шумные поиски часов. Учитель совсем потерял голову. Исчезновение часов, очевпдно, помутило его разум, и он стал говорить удивительные слова:
— Господи!.. Семейная реликвия. Настоящий Брегет!.. Мой прапрадед, граф Иловайский, купил эти часы у самого Брегета. Разве вы, современные ученики, знаете, кто такой был Брегет?! Вы вообще ничего не знаете...
— Почему мы не знаем?— вдруг возразил Федька и ошеломил учителя своей эрудицией: «Пока недремлющий брегет не прозвонит ему перерыв на обед».
Географ, столь неосторожно открывший свое графское происхождение, которое тщательно скрывал, выдавая себя за потомка историка Иловайского, услышав из уст Федьки чудовищно изувеченные пушкинские строки, онемел. Затем опомнился п вновь занялся поисками, говоря, говоря, говоря...
— «Перерыв на обед!..» Черт знает что!.. Неслыханное кощунство! Онегин... Лишний человек — по звонку уходит на обеденный перерыв!.. Вы, Пыжиков, фальсификатор Пушкина. Запомните, тонкий знаток поэзии, у Пушкина вот как: «Пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед». Уразумели разницу?.. Однако, где же мой... мой Брегет?!. Мой прапрадед участвовал во взятии Парижа и низложении Наполеона, он приобрел эти часы лично у самого Брегета! Этот кудесник делал часы специально для королей, императоров... И вот пропал мой Брегет!.. В нашей школе всякое бывает, однако случаев хищений!.. Даже Спирька Закидон не позволяет в щколе ничего подобного!.. Неслыханная наглость! Верните мой Брегет, негодяи!..
Сторож Пахомыч ударил в колокол. И тут, словно в сказке, на кафедре возник злополучный брегет. Учитель взвизгнул от восторга и мистического ужаса.
— Ну вот,— пробурчал Федька.— А еще ругаетесь! Сами потеряли. Как лежал ваш брегет, так и лежит.
Модест Леонидович сидел томный от счастья, прижимая свое сокровище к груди.
— Модест Леонндыч,— нагло потребовал Федька,— вы мне все же отметку!..
— Конечно, конечно!..— закивал головой географ, от волнения позабыв, что Пыжик ему и не отвечал вовсе.— Прекрасный ответ. Ставлю «оч. хор». Садитесь, Пыжик.
— Ну, как?—самодовольно спросил Пыжик новичков.— Годится?
Новички восхищенно оглядывали Федьку с ног до головы.
— Сила!— воскликнул Леша.
— Самого иллюзиониста-манипулятора Марчеса за пояс заткнешь!— подтвердил Гога.
А Эркин подытожил:
— Вот и шел бы ты в цирк, Пыжик. Мартин Марчес, как я слышал, скоро должен сюда приехать на гастроли. Покажись ему. Сперва будешь ассистентом. Получишься н самостоятельно выступать станешь.
— А возьмут?—с сомнением спросил Пыжик.
— Марчес примет,— успокоил Федьку Гога.— Мы поговорим с директором цирка, расскажем о твоих способностях. Возьмет он тебя на заметочку, а приедет Марчес — познакомит. Считай, что ты уже циркач!
Круглая физиономия Федьки расплылась в довольной улыбке.
Вновь ударил колокол. Следующий урок — немецкий язык. Взошла в класс Анна Францевна. На ее уроках почему-то ученики вели себя прилично. Может быть, потому, что эта молодящаяся старая дева была поразительно добра. Ее пригласил в школу еще покойный Кузин, приняв во внимание, что доброта ее — надежный щит против хулиганских выходок «трудных» подростков. Лишь однажды обошлись с Анной Францевной очень плохо — посадили в выдвижной ящик кафедры мышь, которая и напугала «немку» до полусмерти.
Анну Францевну в школе любили. Только вот уроков не учили. И сейчас она тщетно приглашала желающих прочесть наизусть стихотворение Вольфганга Гёте. Наконец она вызвала Бубликова, того самого, который в прошлом году ногу вывихнул. Лопоухий Бубликов, грызя ногти, начал:
— Вне, значит... герлих леухтет мир ди Натур...
— Бубликофф!—страдальчески воскликнула Анна Францевна.— Что за произношение! Язык Гёте, Шиллера...
— У-у-у-у-уууу!— вдруг пронеслось по классу.— Огого...у-у-у... ыыыыы-йих!!!
Страшное, таинственное завывание ошеломило класс. Анна Францевна побледнела.
— Аих-аих-аиххххх! — вновь пронеслось по классу.
Всем стало жутко. В старинных книгах так обычно стонут и вопят привидения.
— И-и-и-и-и-и-и! —завопило привидение на высокой ноте.
И вдруг в камине, находившемся за вертящейся вокруг оси классной доской, что-то зашуршало, заклекотало... Девчонки взвизгнули. Анна Францевна схватилась за сердце. И в это время из камина вылез... Спирька Закидон собственной персоной!
— А вот и я!— воскликнул он, по-дурацки раскланиваясь.— Наше вам с кисточкой! Разрешите присутствовать, майи либер Анна Францевна?
— Спиридон!—возмутилась кроткая «немка».— Как тебе не стыдно? Как ты очутился в камине?
— Известно — как. Прогуливался по крыше. Залез в трубу, ибо, как известно, прямая между двумя точками есть кратчайшая...
А ну выйди из класса!— услышал вдруг Спирька резкий голос. — Тебе говорят!
От неожиданности Спирька вздрогнул.
— Это кто еще мазу тянет, а?— произнес он угрожающе.
— Я,— услышал он твердый ответ.
Этосказал одни из ненавистных Спирьке новичков — волосы бронзой отливают, глаза синие, подбородок с ямочкой.
— А ты кто такёй?—пропел по-блатному Спирька, вперяя свои глазки-буравчики в нахального новичка.—Жить надоело, да? Вот пощекочу тебе «пером» двенадцатиперстную кишку...
— Пшел вон!
— Чо?!
— Вон пшел!
Лешка поднялся, за ним Гога и Эркин. Втроем они двинулись на хулигана. Добрая Анна Францевна стала упрашивать Спирьку:
— Выйди, Спиридон, очень прошу, битте...
Но не мог, не имел права Закидон выйти. Это означало бы — власти конец. Всему конец!
Класс ахнул — Спирька вытащил страшный кастет с шипами!
И в тот же миг — как это случилось, никто и не заметил!— кастет оказался в руках Лешки, а двое его друзей, заломив Спирьке руки за спину, волокли его к двери. Лешка дал ему пинка, и Закидон вылетел из класса.
В классе воцарилась гнетущая тишина. Идолище, терроризировавшее всю школу четвертый год кряду, было посрамлено. Но страх перед идолищем еще глубоко сидел в душах подростков. Что-то еще будет!..
— Дакке шён,— пролепетала Анна Францевна.— Бубликов, продолжайте, шнелль, шнелль...
— Так, значит, вне герлих леухтет...
Дверь распахнулась, показалась искаженная яростью физиономия Спирьки.
— Общага!—прохрипел он.—На перемене — ко мне. Я сказал! ...Прозвенел колокол. Федька Пыжик плелся за новичками и
горестно шептал:
— Я ж не хочу вас бить, ребятки! А что делать? Я только видимость создам. Закидон все классы обежал, собрал общагу. Как мне откалываться?