— Арина Родионовна знает себе цену, — сказал я. — И прекрасно понимает, что Свиридова ей не конкурентка.
— Вы плохо знаете женщин, — усмехнулся старик. — Поверьте, вам придется убедить девушку, что ей не о чем беспокоиться. И будет лучше, если вы это сделаете с помощью Яблоковой. Она опытная интриганка, и сумеет найти возможность сохранить гармонию в доме. К слову, как она поживает?
Я вздохнул, позволив беспокойству отразиться на моем лице.
— Мне за нее тревожно, — негромко произнес я. — Иногда по ночам она никак не может уснуть и отправляется на кухню, чтобы в очередной раз почистить плиту. Иногда она забывается и заходит в мою комнату, чтобы проверить, как я устроился на ночь. Потом чертыхается и уходит.
— Вам же хватает мудрости делать вид, что вы спите? — осведомился Морозов.
— Конечно, — торопливо ответил я. — Я бы никогда не решился ее смущать.
— Она носит тот браслет, который вам привез посыльный службы кустодиев? — спросил Александр.
— Спасибо за блокиратор силы, — искренне поблагодарил я. — Не представляю, как бы мы справились без него.
— Вы бы просто сгорели, — спокойно констатировал бывший глава кустодий. — Становясь Легендой, каждый аристократ обретает много сил и первое время вынужден сжигать ее на тренировках. Это стоит делать до тех пор, пока энергия перестанет волноваться внутри тела. У Людмилы Федоровны все непросто.
Я кивнул:
— Это точно.
— Ее сила еще дикая, ее стоит заново приручать.
— Сейчас Людмила Федоровна не рискует даже зажечь свечу. Она беспокоится, что сможет при этом спалить весь дом.
— Правильно, — подтвердил кустодий. — Вам стоит найти для нее тренера. Кого-то…
Морозов многозначительно приподнял бровь, давая понять, что мне надо быть осторожнее в выборе нужного человека.
— Конечно, мы всегда можем довериться человеку из семьи… — продолжил он, но я покачал головой.
— Просить об этом отца я не стану. Может вы не заметили, что между ним и Яблоковой пробежала искра.
— Называйте вещи своими именами, княжич, — с улыбкой ответил Морозов. — Между этими двумя полыхнул вулкан. Это не пропустил бы даже слепой. Уж поверьте, я повидал в этой жизни многое и знаю, как выглядит страсть.
— Ну, страсть — это очень сильное слово…
Морозов невесело усмехнулся:
— Павел Филиппович, поверьте старому ведьмаку — я неспроста выбрал это сравнение. И, полагаю, что между Филиппом и Людмилой может вспыхнуть нешуточное пламя. Однако ваш отец — человек принципов и потому не поддается своим желаниям. А вот Яблокова, признаюсь, удивила меня своей сдержанностью. Мне она запомнилась совсем другой… в прошлом…
— Время меняет всех нас, — возразил я. — Не стоит провоцировать князя Чехова и испытывать силу его характера. Я поищу для соседки другого тренера.
— Однажды я тоже отказался от женщины, которая заставляла мое сердце биться чаще, — словно размышляя вслух, заговорил старик. — Я даже женился на другой. И был по-своему счастлив. Но когда я вновь встретил ту самую, вашу бабушку, то понял, что напрасно пытался ее забыть. Один ее взгляд — и весь мой мир окрасился новыми красками.
— Насколько мне известно, она обещала вас убить в ту встречу, — напомнил я.
— Я бы позволил ей это, юноша. И вернулся бы потом, чтобы попытать счастья вновь.
— Так вы тоже можете возвращаться после смерти? — осторожно спросил я.
— В моем мире мне это удавалось. Хочется верить, что если есть к кому возвращаться, то любой может попытаться прийти в мир, где остался близкий ему человек.
— А вы романтик, — смутился я внезапному открытию. — Никогда бы не подумал. Но я никому не расскажу, чтобы не портить вам репутацию.
— Она у меня такая серьезная, что ничто не может ей навредить. Если кто-то поверит, что я по-настоящему влюблен, то станет обходить мою избранницу по широкой дуге. Ведь наверняка поймет, что ради нее я вырежу до последнего колена любой род, каким бы важным он ни был.
— Даже… — я замолк, поняв, что едва не ляпнул лишнего.
Морозов внимательно посмотрел мне прямо в глаза, и я узнал ответ на свой вопрос прежде, чем услышал его:
— Любой.
Я улыбнулся:
— Рад, что мы с вами не враги.
— Однажды вы тоже станете опасным, Павел Филиппович. Настолько, что я буду рад, что мы не чужие друг другу люди.
— Мне и впрямь пора, — с сожалением вздохнул я. Вынул было из кармана бумажник, но Морозов меня остановил.
— Пустое, Павел Филиппович! Считайте, обед будет вычтен из вашего гонорара.
— Какого гонорара? — не понял я.
— Который вам положен за кодификацию нового свода законов. Я надеюсь, вы примете участие в этом действе, — пояснил Александр.
— А, вот оно что! — протянул я. — Не думал, что вы станете платить не слишком опытному адвокату.
Морозов усмехнулся:
— Любая работа должна быть оплачена, Павел Филиппович, — ответил он. — И оплачиваться хорошо. Деньги — отличный мотиватор, чтобы продолжать работать с нами.
Я кивнул, убрал бумажник в карман пиджака, попрощался и покинул заведение.
Фома ждал меня у машины. Он стоял, прислонившись к крылу автомобиля и задрав голову. Прищурив глаза, парень наблюдал за летающими в небе птицами. И при этом лицо у него было очень уж счастливым.
— Выслеживаешь жертву? — уточнил я.
Фома мигом оставил в птичек без присмотра и взглянул на меня:
— Да что вы, вашество! — пробасил он. — Живые твари все-таки, как можно их обижать? Да и что там есть — так на один зубок тушка. А вы как? Обговорили свои вопросы? Можем ехать домой?
— Можем, — ответил я и сел в авто.
Фома сел за руль, и спустя минуту мы покинули парковку.
— Александр Васильевич сказал, что сможет выправить тебе документы в кратчайшие сроки, — начал я.
Фома отвлекся от дороги и взглянул на меня:
— Зачем? — уточнил он.
— Отдел сформирован, — ответил я. — Значит, кто-то должен его возглавить.
— Возглавить… — растерянно повторил Питерский. — Разве меня берут не консультантом?
— Поверь, лучше тебя никто не справится с этой работой. Пусть ты несведущ в некоторых правилах, но для этого у тебя будут помощники. И никто не станет тебя задвигать. Думаю, для хорошей работы отдела — это самое важное. Поэтому я уточню: ты твердо решил оставить свои имя и фамилию?
Фома на секунду задумался, а затем кивнул:
— Да, вашество. Если так можно, конечно. После того как я фамилию сменил, у меня вся жизнь по-другому пошла. Раньше жил я как-то бестолково.
— Выходит, счастливая фамилия, — ответил я.
— Я тоже так считаю, — подтвердил Фома.
Слуга нахмурился, и я на всякий случай уточнил:
— О чем задумался?
Питерский помолчал, подбирая слова, затем произнес:
— Если я стану важным человеком и главой тайного отдела, то кто вам помогать будет? Возить по делам, например?
— Думаю поручить это Евсееву, — ответил я. — Если у него есть права.
— А ежели нет? — насупился парень. — Я бы его и за «ласточку» не пустил. А за новую машину и вовсе страшно.
Я пожал плечами:
— Тогда меня будет возить Ярослав. Пока мы не найдем нового слугу.
Фома повернулся ко мне.
— Шутите, вашество? — уточнил он.
— Шучу, шучу… — улыбнулся я.
Питерский покачал головой:
— Боюсь я вас оставлять, вашество. Кто будет следить за покупкой продуктов?
— Так теперь у нас есть Людмила Федоровна, — напомнил я.
— Так-то оно так… — протянул парень. — Однако ж, все же переживаю я. Мне ж придется много учиться. Манерам всяким, законам, правилам…
— Так ты об этом? — я усмехнулся. — Ты любишь учиться. За это время у тебя речь поменялась. Сейчас тебя сложно отличить от городского жителя.
— Думаете? — удивился Питерский.
— Уверен. А за меня не беспокойся. Вместе выберем помощника. Я не стану брать того, кого ты не одобришь.
— Спасибо за доверие, вашество, — расцвел Фома. — Я подберу кого-нибудь путевого. Да и Евсеева обучу некоторым своим обязанностям, чтобы зря хлеб не ел.
— А он ест? — уточнил я.
— Хитрый он, наш Евсеев. Намастырился угольки продавать, как будто из камина хозяйского.
— Так у нас нет камина, — удивился я.
— Умные люди заметили, что у нас из трубы дым не идет. Но Евсеев заявил, что этот уголь из призрачного огня. И помогает отпугивать духов.
— И много просит за кусочек? — осведомился я.
— Немного. Десять копеек. Но на эти деньги он купил краску для ворот и разбил клумбу у своего флигеля. Говорит, что от дураков не убудет, а нам польза.
— И какая же польза кроме денег?
— Не вздумайте сказать такого при Яблоковой. Ее удар хватить может. А Евсеев уверяет, что если с помощью этих угольков люди научатся не бояться призраков, то и некроманта будут принимать с большей приязнью.
— Так зачем он тогда пугает прохожих, прикидываясь призраком? — не понял я.
— Чтобы они уважать вас не переставали. К тому ж эти представления отпугивают от нас возможных воришек.
— Тут не поспоришь, — протянул я.
— То есть, у нашего Евсеева много дел. Пряник опять же, и Литр…
— Серьезное хозяйство, — согласился я. — Но мне кажется, что все будет нормально.
— Ваши слова бы да Искупителю в уши, — вздохнул парень.
Он замолчал, глядя на дорогу. Я же откинулся на спинку кресла и задумался. Интересно, почему Морозов решил так ускорить процесс создания этого особого отделения? Вряд ли Александр Васильевич так быстро заскучал на пенсии. Хотя я не исключал этот вариант полностью, глава кустодиев был очень энергичным человеком. Но должна быть еще она причина.
Вспомнился разговор в Яблоневом саду, когда Александр обмолвился, что в Императорском дворце безобразничают призраки. Скорее всего, это и будет первым делом нового секретного отдела. Это объясняло, почему Морозов так торопится. Все же интересы императора для него много значат.
— Прибыли, вашество…
Голос Фомы вырвал меня из раздумий. Машина уже стояла у крыльца особняка.