— Да ты не беспокойся, не обидим, — вальяжно оскалился Череп. — Мы заплатим золотом!
— Ты же знаешь, Череп, что я ничего не продаю, — уже без улыбки ответил я.
— А может сторгуемся? — по доброму улыбнулся Череп. — Мне капитан запрещал местных обижать.
— Нет, — ответил я. — Не сторгуемся.
А потом между нами, клацая когтями по бетонке, прошел тот самый вчерашний эндемичный броненосец в клеточку. Вылез из-под пола зала ожидания, понятно, где он ночь провел, никем не замеченный.
Броненосец посмотрел сначала в нашу сторону, потом на пиратов и обоснованно решив, что те выглядят нажористей, решительно направился к ним. Обе противоборствующие стороны молча следили за его передвижениями.
Броненосец уселся перед Черепом, и скорчив умильную морду, уставился на пирата. Череп не сразу сообразил, что от него требуется, нахмурился, а потом вдруг неуловимым движением выкинул в ладонь небольшой бластер из кобуры под рукавом, и прицелился в броненосца, процедив недобро:
— А тебе чего надо, падаль перекормленная?
Ничего себе, а он реально хорош. «Молния в рукаве» это обычно мастерский черный уровень бластфайта. Я никогда не прокачивал свой уровень бластерного боя выше среднего, пурпурного, у меня в ближнем бою другие методы…
Броненосец с некоторым недоумением заглянул в ствол бластера, не разглядел там ничего съедобного и наклонившись в сторону, чтобы бластер не загораживал, с искренней обидой взглянул на Черепа. Мол ты ушибленный, что ли? Это же не едят.
— Эй, Череп, отстань от зверька, — процедил я. — На меня смотри. Я твоя проблема.
— Да нет, — скривился Череп не сводя прицела с броненосца. — Теперь это дело личное. Ни одна живая тварь не смеет смотреть на меня так.
— Да как? — уже раздраженно спросил я.
— Как на дерьмо, — процедил Череп.
Броненосец с недоумением смотрел на Черепа, тот не сводил прицела с броненосца. А у меня на языке так и вертелось: да потому что ты и есть дерьмо, Череп, правильно на тебя броненосец смотрит.
Но пока озвучивать не стал. Посмотрим, чего дальше будет.
Наступившая тишина бесконечно растягивалась ожиданием неминуемого выстрела.
— Эй! — вдруг услышали мы все. — Вы это чего там затеяли?
Все разом повернулись и посмотрели все вместе на Семеныча перед зданием космопорта, и на его огромный бластер, установленный на плече стволом к нам.
— Тише, батяня, тише — Череп отвел бластер от броненосца, делая успокаивающие жесты руками. — Мы тут никого не обижаем, все чин по чину.
Череп даже отпустил рукоятку бластера и тот перевернувшись повис на его пальце на предохранительной скобе.
— И почему я тебе не верю, обаятельный ты наш? — процедил Семеныч продолжая с плеча целится в Черепа турельным бластером. Таким, пожалуй бахнешь — и всех сметет одним попаданием. — И ты хоть знаешь, пиратская морда, что сейчас стоишь на имперской земле? Космодром-то не Гербере принадлежит!
Четверо против шестерых. Соотношение сил уравнивается, а совокупная мощь залпа уже на нашей стороне.
— Батяня, ну ты че? — удивился Череп. — Людям надо верить. Или во что мы тогда превратимся?
И крутанув бластер на пальце обратно себе в ладонь, пальнул неуловимым последовательным дуплетом в Семеныча и в меня.
Щит!
Бластерный болт угодил мне в грудь, сбив с ног. Я перекатился назад через спину и снова на ноги. Опершись на бетон рукой, оценил расклад на вторую секунду боя.
Семеныч лежал на бетонке неподвижно. Его огромный бластер валялся рядом. Под Семенычем по бетону растекалась лужа крови.
Октавия, заслонив меня и заодно Илью, палила из дареного бластера на подавление.
Броненосец, распахнув пасть с мелкими зубками, с искренним недоумением взирал на происходящее.
Илья стрелял с двух рук, справа и слева над плечами Октавии, из двух парных бластеров, питаемых по широкой шине от батареи на поясе.
Под их слаженным огнем, пираты, толкаясь, разбегались, неубедительно и не глядя отстреливаясь.
Только Череп ловко уклонялся от нашего огня, делая мелкие шажки то туда, то сюда, чуть приседая, пропуская болты над собой.
Черный бластфайтер! Крайне опасен!
Его надо убрать немедленно.
Метко прилетевший энергоболт Черепа уже выбил у Октавии черными брызгами кусок правого плеча, развернув её левым боком вперед. Бластер вылетел из отключившихся пальцев, но Октавия невозмутимо поймала бластер левой рукой, не прекращая вести подавляющий огонь, в полный рост.
— Щит! — прокричал я самому себе, бросаясь вперед.
Но щит не появился. Череп зубасто оскалился и выстрелил мне прямо в лицо.
Я вытянул руку вперед и бластерный болт врезался мне в раскрытую ладонь.
Он должен был разнести пальцы, раздробить мне кости в кашу до самого локтя, исправив всю влажную плоть. Но вместо этого испарился сам, погаснув у меня на ладони вместе с маленьким щитом, остановившим его.
«Зафиксирована восстановленная способность императорского Дома „Щит“ начального уровня».
О, да, детка! Ошарашенное выражение на морде Черепа того стоило.
И понеслась!
Щиты из сверхуплотненного воздуха, маленькие, с ладонь, сдыхающие за секунду, но я мог делать их по одному очень часто, один за другим. И работало!
Я отбивал бластерные болты ладонями! Первый, второй, третий!
— Сука, да сдохни ты уже! — проныл Череп, в отчаянии дергая рукой при каждом выстреле, словно мог так помочь болтам попасть в цель.
А потом у него разрядилась батарея.
Глядя на вытянувшиеся рожу Черепа, я захохотал, развел руки в стороны и весело воскликнул:
— Да я прямо Дарт Вейдер!
Потом зашагал ему навстречу.
Пока я шел, Череп с невероятной скоростью перезарядил бластер, выбросив севшую батарею и заменив её на свежую. Череп заржал кашляющим хохотом стервятника, и, видимо, именно потому в этот момент броненосец опознал в нем своего исконного врага.
С возмущенным посвистом броненосец ощетинился лезвиями поднявшихся чешуек и в два прыжка сиганул на Черепа, с ботинка на колено, с колена на руку. И вцепился лапами и зубами в бластер.
Череп завопил, размахивая рукой с броненосцем, паля в белый свет как в копеечку, и, наконец, выпустил бластер, с которым броненосец и улетел в сторону свернувшись в бронированный шар и подскакивая по бетону, как мячик.
Обезоруженный Череп отшатнулся, заозирался.
— Что? — спросил я сближаясь с ним вплотную. — Без своей пушки ты уже не такой брутальный?
И пробил ему хук слева.
Кувыркнулся он от души! Клянусь, я видел присоски на подошвах его палубных ботинок.
Остальные пираты под слаженным огнем Октавии и Ильи уже давно залегли за глайдером и не поднимали головы.
Краем глаза я заметил, как бледный от потери крови Семеныч забрасывает на плечо свой здоровенный бластер.
— Семеныч, стой! — успел крикнуть я.
— Да никогда в жизни, — процедил Семеныч и всадил в несчастную машину полный заряд, от которого глайдер разлетелся в мелкие клочья!
Пиратов, залегших в остатках дренажной канавы, сразу за глайдером проняло до печенок и они завопили на пять голосов:
— Сдаемся! Сдаемся!
— Хорошо! — крикнул я в ответ. — Оружие бросайте вперед, руки в гору и выходим по одному!
Они послушались и начали выходить с поднятыми руками.
— Ну, вы блин, даете… — проговорил Илья, опуская бластеры.
Октавия развернулась, сунув бластер в кобуру в два шага подлетела ко мне и начала ощупывать мне грудь уцелевшей рукой.
— Октавия, ты чего? — удивился я.
— В вас попали, господин рыцарь, — проговорила Октавия не прекращая осмотра.
— Куда⁈ — Я нащупал в ткани на груди комбинезона обугленную дыру. — Вот черт, верно…
Это было в тот момент, в самом начале. Когда я решил, что старый безрассудный, варварский метод экспресс-обучения «бросай в воду, и пусть плывет, если сможет», подействовал. Поэтому подставил себя под убийственный вражеский огонь, думая, что моя способность ставить щиты вернулась. Но это было не так, и Череп всё же успешно меня подстрелил. А почему я тогда живой?
Я быстро понял. Это коробочка бабули в нагрудном кармане приняла весь удар на себя и рассеяла энергию болта. Я вытащил коробочку из оплавленных остатков кармана, а на ней даже следа не осталось. Очень прочный материал у коробочки. Такую пилой, пожалуй не возьмешь.
Ничего себе везение. Шанс один на десять тысяч примерно.
А тут еще и Семеныч снова начал падать. Мы с Октавией бросились к нему.
— Илья! — крикнул я. — Присмотри за ними.
Илья тут же взял сдавшихся пиратов на прицел обоих своих бластеров.
Череп всё так же в безнадежном беспамятстве валялся на бетоне, а у него на груди со всеми удобствами расположился наш броненосец и задумчиво понемногу обкусывал металлопластик с кончика ствола отобранного у Черепа бластера.
Семеныч лег обратно в лужу крови, из которой встал. Я отобрал у него бластер и оттащил тяжеленную штуку в сторону. Ох здоров, Семеныч, ох здоров…
— Как он? — спросил я, глядя как Октавия обследует ранение Семеныча. Здоровенная рана прямо под ребрами
— Жить буду, — прохрипел Семеныч. — Сразу не подох, значит выживу.
— Прогноз положительный, — произнесла Октавия. Выдвинутым из пальца лазерным коагулятором, она прижигала разорванные сосуды в ране Семеныча. Значит, тут можно быть спокойным, Октавия о нем позаботится наилучшим образом.
Её подстреленная рука безжизненно висела. Нужно найти способ её восстановить. Я должен наилучшим образом позаботиться и о ней.
Я поднялся с колен, огляделся. Вздохнул. Всё-таки несмотря на все неприятности, этот день принес свои плоды. Я смог вернуть себе щиты.
Уже отлично. А если подумать, то ведь может оказаться так, что это еще не все… Почему бы не попробовать кое-что еще? Это же связанные навыки…
Я вдохнул воздух и обратился к энергии глубоко в себе.
Порыв ветра поднял с поверхности взлетки пыль, принес песок из-за края поля и швырнул все это в наших незваных пиратских гостей сидевших на краю поля, запорошив им глаза.