— И где такие делают?
— Разработано на Гиацинте, — улыбнулась Даша. — Офицерские целозамкнутые доспехи. Для любой среды, держат попадание в упор. Вооружение — два плазменных лезвия на предплечьях.
Даша показала плоские сопла плазмолезвий на запястьях. Блин, вот как оружейники Гиацинта сумели упаковать всю эту прелесть в такой относительно небольшой браслет? Без обращения к одной из сил Большого Взрыва точно не обошлось.
И да, я бы и сам не отказался от такой прелести.
— Ну, что ж, — восхищенно покачал я головой. — Добро пожаловать в строй, боец.
Семёныч, старый солдат, и сам всё поймет. Здесь главное, что дочь его сама вызвалась, и она подготовленный воин. Семейные прения по поводу её выбора будут потом, за закрытыми дверями. А сейчас на моей стороне стало больше опытных бойцов, а число, как правило, решает. Большим батальонам и везет больше.
— Тогда выдвигаемся, — скомандовал я.
Семёныч напоследок обнял дочь в доспехах, и мы погрузились в пригнаннанный Алевтиной глайдер.
И опять, я без разговоров занял место пилота, а Даша совершенно естественно заняла место рядом. Зареванная Алевтина без всяких вопросов села сзади, рядом с мрачно безмолвной Октавией.
— А ты тут чего забыл? — спросил я у ловко запрыгнувшего в глайдер вслед за всеми Князя Потемкина.
Тот всем видом показал, что, мол, возьми меня Саша с собой, я тебе пригожусь!
— Ладно, — согласился я. — Сиди тихо.
Я заметил, что Даша удивленно взглянула на меня, но ничего не сказала, когда Потемкин перебрался к ней на колени и там угнездился свернувшись в клубочек. Даже пощекотала его пальцем под умильной мордахой. Потемкин аж задней лапкой трясти начал от подступившего удовольствия.
— Они же не убили его? — проговорила Алевтина сзади, скусывая себе ногти на пальцах под корень. — Не убили же?
— Все будет хорошо. Погнали, — произнес я, выдавив из движка сразу форсированный режим.
И мы помчались над ночной пустыней на помощь товарищу.
Обычно Илья проезжал по этой дороге минут за сорок. Этой ночью я преодолел её за двадцать.
— Куда дальше? — крикнул я пролетая мимо дома Илья.
— Туда! — показала Алевтина нужное направление. Я, заложив крутой виарж, направил глайдер на север и помчался к циклопическим конструкциям Аеведука на горизонте. Прям какие-то промышленные развалины.
Это была одна из нескольких водоподъемных станций на этом полушарии, кажется, ни одна уже не функционировала.
Далеко в глубине комплекса, во тьме между циклопических конструкций я различил слабое мерцание искусственного света. Скорее всего, это то, что нам нужно.
Значит нам именно туда.
Мы преодолели сетчатый забор, окружавший территорию водоподъемной станции с огромным щитом «Продается», продавив глайдером одну из секций. Вылезли из глайдера и поспешили по песку через темноту, прямо на свет.
Как-то так вышло, что шествовал я в середине фигуры из женщин, слева Октавия, справа Даша, Алевтина позади меня.
Мы шли, и я готовился к любому исходу.
Нам удалось найти их в тот момент, когда Илья был ещё жив.
Жив и даже относительно цел, если не считать пять раздолбанных в кашу пальцев на левой руке. Правая рука была нужна им целой, чтобы он смог сам заверить дарственную на свою землю.
Поэтому они и провозились с ним так долго. Илья не подписывал.
Он продержался столько сколько было нужно.
Я увидел спину здоровенного мужика, что угрожающе нависал над уложенной на бочке рукой Ильи. В огромном кулаке мужика не менее здоровенный молоток, блестящий от крови.
Ещё трое подельников стоят на границе, очерченной пятном света тьмы от переносного фонаря.
Гнусные дела творятся под покровом тьмы.
— Ну? — прорычал мужик с молотком. — Раздолбать тебе шестой палец?
Илья поднял покрытое крупным потом лицо на мужика, в глазах его не было ни ненависти ни муки. Только глубокое как бесконечная пропасть терпение.
Потом вдруг случайно бросив мимолетный взгляд мимо него, в непроглядную ночь позади него, Илья начал медленно беззвучно смеяться. Не с облегчением, нет. С предвкушением.
Дождался.
Мужик с молотком онемев от такого, сначала ошарашенно уставился на него, а потом резко обернулся в нашу сторону, стиснув окровавленный молоток.
— А мы как раз вовремя, — холодно произнес я, выходя на свет из темноты.
— Вы кто такие? — пролаял мужик.
— Я тьма, летящая на крыльях ночи, — оскалился я. — А ты чего подумал, придурок?
— Стойте, где стоите! — прорычал мужик, поднимая молоток выше. — Я выбью ему мозги!
А вот это зря.
— Октавия, — приказал я. — Отстрели ему молоток.
Октавия изящно отточенным до неуловимости жестом феноменального балстфайтера выхватила бластер и послушно отстрелила мужику кисть руки вместе с молотком.
В этот момент все вдруг начали стрелять, и, причем в основном в меня. Практически в упор, с пары метров.
Вспышки множества болтов озарили ночь.
Я сбил экраном в ладони прилетевший мне в лицо бластерный болт, а второй экранчик создал прямо перед срезом дула бластера ближайшего палившего в меня стрелка.
Бластер разорвало сдетанировавшим в стволе болтом от следующего же выстрела. Стрелка скосило осколками бластера прилетевшими ему в лицо
Так-то твари! Я умею создавать экраны и на некотором расстоянии от себя!
«Зафиксировано улучшение способности императорского Дома „Щит“ — базовый уровень».
Я продолжал стоять в полный рост, ведь позади меня была Алевтина, совершенно тут, в ситуации кинжального огня в упор, беззащитная. Между тем она протянула руку с одним из бластеров мужа и пальнула практически наугад, тем не менее, поразив ещё одного из стрелков прямо в середину темного силуэта.
Даша сделал длинный выпад на колено, и из её выброшенной вперед руки вылетел широкий ярко-алый язык плазменного лезвия, просто разрезав последнего стрелка пополам.
Уже падая двумя отдельными кусками, он сумел пальнуть в ответ Даше прямо в грудь. Одежда на ее груди вспыхнула открытым пламенем.
— Я в норме! — выкрикнула Даша, расставив руки с сияющими плзамолезвиями, озираясь в поисках возможных целей
Лезвия продолжали весело гореть. Доспех сам отреагировал на опасную ситуацию и закрыл голову хозяйки металлической маской-шлемом с подсвеченными синим глазными впадинами.
Октавия не шевелилась, нечеловечески замерев с бластером в протянутой руке, но её глазные сенсоры очень активно сканировали пространство в поисках уцелевших противников.
Но, кажется никого на ногах больше не осталось. Мы всех скосили. Перестрелка длилась всего секунд двадцать.
Илья вовремя свалился со стула и всё это время пролежал на песке, прикрыв голову ещё целой рукой.
Комбинезон сгорел дотла прямо на теле Даши, оставив ее в одних только сияющих доспехах.
Надо сказать, это было впечатляюще. Даша хладнокровно стряхнула с себя тлеющие куски ткани, оставшись во всем великолепии идеально очерчивающего фигуру доспеха. Маска-шлем утекла обратно в горжет вокруг ее шеи, освободив её великолепные, хоть и немного грязные волосы.
— Все живы? — произнес я озираясь. — Никто не ранен?
— Ну, как бы, я ранен, — пробурчал в песок Илья, не понимая головы.
— Теперь моя очередь тебя чинить, — проговорила Октавия.
Крутанув бластер на пальце, она бросила его в кобуру и подошла к Илье:
— Показывай, что там у тебя?
Было хреново. Такую руку стоило бы и отнять в полевых условиях и долго растить новую, но у Октавии было другое мнение. Местная анестезия подействовала не сразу. Ио Илья не ныл, продолжал терпеть, пока Окатвия склеивала сотни осколков костей, оставшиеся от его фаланг, наращивала ткани и сплавляла воедино разорванные сосуды.
Алевтина, молча рыдая обняла мужа, рассцеловала, Илья обнял её целой рукой. Потом она вернула ему бластер. Илья слабо улыбнулся и спрятал оружие в кобуру на поясе. Семейная идиллия у них прям, видеть приятно.
Илья нежно улыбнулся жене, а потом кивнул Даше:
— Привет, Даша.
— Привет, Илья, — улыбнулась одними глазами Даша.
— А, — понял я. — Так вы уже знакомы?
— Конечно, — бодро подтвердила Даша. — Я же все детство тут провела.
— Четыре лета, — угрюмо поправил Илья, морщась от боли в оперируемой руке.
— Да ладно, считай всю жизнь! — отмахнулась Даша. — Мы же соседи.
Ага. Друзья детства, получается.
— Как здорово, что вместе мы сегодня собрались, — не пустил я случая блеснуть никем не узнанной цитатой. — Ладно, а вот как мы с этим поступим? Прищурившись, я показал на сидевшего на песке и баюкавшего подстреленную руку мужика, раздробившего Илье пальцы. Он был жив, и сам помирать не собирался.
Все молчали.
— Сейчас как раз такой случай, когда можем поступить по разному, — произнес я. — Мы можем поступить законно. А можем воздать по справедливости.
Никто не спешил высказываться. Молчание затягивалось.
— Дайте мне молоток, — проговорил наконец Илья.
Я подал ему липкий от его крови молоток.
Октавия убрала руки от безвольно повисшей кисти и Илья встал на ноги. Он встряхнул молоток в руке, словно испытывая его вес. Мужик на земле завыл в голос предчувствуя неизбежное.
Илья не стал отвечать врагу тем же, не стал глумится или куражиться.
Он ударил только один раз. Насмерть.
Илья уронил молоток в песок и покачнулся. Верная жена подхватила Илью под руку.
— Вот и все, — пробормотал он, садясь с помощью жены обратно на песок, под заботливые руки Октавии.
Ага, щаз… Все только начинается. Мне ли не знать. Сейчас мне важно получить полную историю конфликта, без умолчаний и интерпретаций, уж не знаю, вдруг сразу получится…
— Ладно, — произнес я. — Рассказывай, Ильюха, что у тебя там за проблемы с этим барончиком, что потребовалась помощь аж целого имперского города?
Илья и рассказал.
Все оказалось достаточно просто.
Это было продолжением имущественного спора с бароном Токсикозом, что длился уже много лет у Немилина с родной семьей Алевтины, жены Ильи.