я.
Октавия нахмурилась, призадумалась, но всё-таки кивнула.
Мария Геннадьевна вздохнула.
— Знаешь, отсюда у вас тут даже вид неплохой. Только челнок этот всю картину портит. Вы с ним что-то делать собираетесь?
— Чинить, — подала голос Дарья. — Не хотите с этим помочь?
Это она молодец. Быстро сообразила! Если бы у Марии Геннадьевны было пенсне, оно бы обязано было вывалиться из глаза от нашей совокупной наглости.
— Ну, ребята… — протянула она. — Если бы я знала, во что обернётся вся эта трапеза… Так и быть. Я же в тебя и так поверила, Саша. Прошка, раскопай-ка мне магазин вон тот!
— Е-есть… — проскрипел робот. — Будет сде-елано, хозяйка.
— Что ж, после столь сытной трапезы — прошу меня сопроводить, — сообщила Мария Геннадьевна, хлопнув по коленям. — Отправлюсь-ка я домой. А то я выпаду из седла глайдера под собственным весом. Вы тоже давайте с нами. Заодно и с объявлениями порешаем.
Ну, мы лёгкие на подъём — собрались и поехали. Прошку с грузом мы оставили на попечение Октавии — последней, похоже, такая компания показалась не очень-то по душе, но выбирать не приходилось.
Мария Геннадьевна вместе с Ванькой повели нас с Ильёй и Дарьей на глайдерах немного непривычной для меня дорогой — по солончаку, вдоль длинного скального обрыва. По дороге чередовались тень и яркое солнце, и это оказалось даже весьма приятным.
Два часа — и мы оказались сперва в пригородах, а потом перед массивными металлическими воротами Восточной Герберы. Очередные небольшие тёрки с охранниками, и нас пустили в этот кишащий ржавый муравейник.
По людной центральной улице, протискиваясь между глайдеров, грузовичков и гужевых повозок, запряжёнными в здоровенных копытных тварей — всё забываю, как они называются? Индрики? Ройа? Или банту? — мы остановились около магазинчика Марии Геннадьевны.
— Печатайте, мальчики. И сюда лепите, — указала Мария Геннадьевна после того, как мы распечатали объявления.
После я обратился к Илье.
— Ты говорил, что можно повесить у Роберта?
— Да, пошли. Я договорился.
Ну, мы и пошли, оказалось совсем недалеко — в переулке, всего в сотне метров от посадочной площадки челноков и местной площади перед космодромом. Вскоре я стоял у вывески цветочного салона «Снежана» и с некоторым недоумением глядел через витрины на полупустые прилавки и здоровенное объявление:
«Не более одного тюльпана, двух гвоздик и трёх одуванчиков в одни руки».
Ну да, ну да. Длинное узкое помещение, темное, с охлаждением и заставленное коробками с цветами. Отличное место в качестве прикрытия команды контрабандистов.
А внутри салона высились три здоровенные фигуры в космоброне, склонившиеся над прилавком. За прилавком же стоял Роберт — сразу по лицу понял, что это брат Ильи.
Лицо бледное, потеет. Страшно ему от чего-то. Очевидно, эта троица зашла к нему не букет одуванчиков купить.
Предчувствие у меня было плохое. Я сразу понял, что в данный момент его жёстко прессуют.
— Похоже, твоему родственнику не помешает некоторая поддержка, — бросил я Илье и решительно толкнул дверь в цветочный магазин.
Начало диалога с Робертом, разумеется, никто из нас не услышал.
— … Ты с нами пойдёшь, ясно? — вещал коренастый крепыш, держа Роберта на мушке бластера через приоткрытый отворот космоброни. — Это приказ!
— Да! С нами пойдёшь! — вторил ещё один, повыше.
— Но ведь… Ганс будет недоволен! — попытался возразить Роберт.
— Вертел я твоего Ганса знаешь где! И бабку Марию тоже! Это приказ тебе! — повторил первый. — Слышал же? Сказали! А если не послушаешься, мы тебя на месте же прикончим, вот так!
А третий стоял спиной к нам в дальнем углу магазина, у тюльпанов. Доставал то тюльпан, то гвоздику, то одуванчик — реально, здесь торговали одуванчиками — из вазы, нюхал, а потом небрежно кидал обратно, частенько промахиваясь. Вся дорожка от витрины к дальнему концу салона была усеяна скомканными и испорченными им цветами.
Подобное поведение в людном месте — это я не люблю. Как и не люблю угрозы. Это, как минимум, ухудшает привлекательность городских пространств и настроение в обществе. И плохо влияет на развитие честной коммерции и микроэкономики. Нет, чтобы разбираться где-нибудь в чистом поле, подальше от города, как настоящие джентльмены!
Но в чистом поле, судя по всему, в случае с Робертом предполагалось отнюдь не честное разбирательство.
Если чего там и предполагалось, то в лучшем случае — взятие в заложники, а в худшем — убийство. Вот ведь вовремя мы вошли! Я уже догадывался, что за ребята к нему заявились — всё те же, что и ловили Илью чуть ранее.
— … Ты понял?
Когда первый закончил фразу, второй достаточно ловко перемахнул через прилавок и схватил за шиворот Роберта, тыча бластером под ребро, и пытаясь заставить идти с ними.
А коротыш не спешил присоединиться к вылавливанию Роберта из-за прилавка. Он заметил наше появление и спросил:
— Чего надо? Тут происходит частное совещание, не мешать!
— Цветочки купить зашли, знаете ли, — сказал я.
Я всегда предпочитаю начинать решение вопросов с дипломатии и конструктивной дискуссии. Знаете ли, годы работы в корпорации в Пантеоне научили терпеть и не переходить к мордобою в любой конфликтной ситуации. А Илья с Дарьей вышли и встали по флангам, начисто закрывая выход из магазинчика.
Роберт увидел Илью и округлил глаза — не то от страха, не то от скрытой надежды.
— Цветочки будете покупать потом, для своих коллективных похорон, хы-а-а! — сказал бандюган и тут же заржал над своей шуткой, вытаскивая бластер.
Ржали всем цветочным салоном, что называется.
Видит небо, я думал продолжить решение вопросов путём конструктивной дискуссии и дипломатии. Спросить, например, чего им надо. Но в тот момент третий, демонстративно нюхавший цветы на задворках магазина, развернулся — и пересёкся глазами с Ильёй.
Оба вскинули брови. Древний инстинктивный мимический рефлекс, обозначающий, что люди узнали друг друга.
Лицом нюхальщик цветов оказался очень стар. Под расстёгнутой космобронёй виднелся дорогой, хоть и слегка поношенный имперский сюртук. И касанием по кнопке наш противник захлопнул космоброню прямо поверх скомкавшегося сюртука.
Затем оба выхватили бластеры и сделали первый выстрел.
Что ж, потанцуем?
Глава 18Развеселый цветочный вальс с запахом жареного
Даша успела прыгнуть в угол у двери, одновременно разливая свой металлический суперкомбез с запястья по поверхности тела. Это небыстрый процесс — но кто бы знал, что стрелять придётся в самом центре города!
Илья в ответ пригнулся и пальнул с двух рук. Я успел бросить взгляд назад — переулок мигом опустел. Ждать подмоги не от кого, а городская полиция, если она ещё и осталась — в такие дела точно впишется только в самую последнюю очередь.
Оба выстрела пришлись мимо. Разлетелись на осколки вазы с цветами, стоявшими ближе к входу.
Что ж, потанцуем? Выглядит как элементарная задача. Трое головорезов, пусть и в броне, против нас — трёх стволов, двух плазморезов и одной способности Большого Взрыва?
Я призвал щит и поймал в ладони три бластерных болта, летящих в меня. И тут же принялся выцеливать ближайшего, того, что спрятался под столом.
— Осторожнее! Там Роберт — напомнил Илья.
А я и сам знал, что он рядом. Зря только отвлёкся — едва не пропустил бластерные болты, увернулся вовремя.
Позади запахло палёным стеклопластиком — хорошо, что никто не додумался поставить сравнительно-дорогое натуральное стекло в витрины.
Роберт нырнул под прилавок, бандюган — следом за ним, под соседнюю секцию длинного стола. Тут же высунул руку из-за прилавка и принялся стрелять.
А Дарья уже вся окуталась стальной бронёй и встала в полный рост, приняв пару десятков выстрелов. Подняла руки, готовясь открыть плазмаганы на полную катушку. Красота!
Эх, цветы-цветочки. Жалко вас, конечно, но свои люди мне куда важнее.
Под прилавком слышалась какая-то возня. Роберт дрался с первым из шайки, а мы, по сути, перестреливались лишь с двумя из них.
Коротыш понял, что пронять нас не так-то просто. Принялся отступать назад, к третьему, в сюртуке. А вскоре оба этих забаррикадировались сваленными в кучу коробками с цветами и стали делать одиночные выстрелы.
Раздраконенные части коробок, пластиковых ваз и поджаренные бластерными болтами цветы летели во все стороны, кружась в воздухе в развесёлом цветном вальсе.
Сейчас раскидаем и дожмём, пронеслась мысль. Но тут же — и другая. Что как-то всё просто получается. Ну не бывает в таких историях просто. Если они не смылись после нашего появления, и не испугались моего ручного щита — значит, есть какой-то план.
И точно.
— Сзади! — послышался голос Роберта.
Ну, и не удивительно. Конечно, не только втроём они пришли. А если даже и втроём — за пять минут, что мы тут стреляемся, точно успели бы вызвать подмогу.
Я вовремя успел схватить Илью и кинуть его на пол. И не мы одни на пол бросились. Потому что подошедшая подмога шмальнула через весь магазин пушечным бластером из подогнанного штурмового глайдербайка.
Витрину и противоположную стену снесло разнесло наглухо. Обломки крыши посыпались сверху на третьего, до сих пор молчавшего.
— Ю-у-ху! — удовлетворённо вопил после выстрела водила байка — взлохмаченный чёрт в здоровенных солнцезащитных очках.
— Смотри, куда шмаляешь, идиот! — рявкнул он на своих же, посылая в нашу сторону пару выстрелов.
А в салон через разбитые витрины уже пёрла тройка вновь прибывших.
Так. Без паники. Окружение — это не конец. Сперва надо разобраться с пушкой на глайдере. Сколько у неё там перезарядка? Секунд восемь-десять, наверное. И пять уже прошло.
Одна секунда — встать, смахивая ошмётки одуванчиков с лица. Вторая секунда — прицелиться и собрать силу Большого Взрыва в кулак.
— Прикрой! — ору я Илье, он вскакивает и начинает кидать болты во все стороны с двух рук. Если бы у нас тут был двадцать первый век, то я бы сказал «по-македонски».