м с Акации. Сколько коробок осталось, Вадик?
— Десяток остался. Вот, я принёс, — протянул коробку один из наших сопровождающих. — Прибрать бы надо… а то запах стоит, найдут и растащут всё к ночи.
— Одни убытки. И некуда прибрать, — вздохнул Ганс. — Нет теперь у нас склада в Восточной Гербере. Опять к полюсу тащиться, на ранчо… Но оттуда замаешься лететь витками, если понадобится. Может, вы нам чего предлагаете, господин Иванов?
— Предлагаю компромисс, — предложил я. — Мы разрушили ваш ларёк, но спасли Роберта. Собственно, я тоже рад его спасению, но меня больше интересуют инвестиции в городскую среду. Я категорически против торговли психостимулятрами и людьми, особенно против торговли по частям. Это точно не психоактивная дрянь?
— Точно, — кивнула Дарья. — Папа говорил, раньше суп ею посыпали, как приправой. Она же «Вкуснотень-2».
И тут я вспомнил. Действительно. Посыпали в моём детстве. Прекрасно помню эту пищевую добавку, очень вредная, но не вреднее многих.
— Тогда предположу, что груз вроде этого вы можете хранить у нас на складе, в «Королёве». Арендная плата составит, скажем, пятьдесят герберок в день.
— Пятьдесят⁈ Да это сущий грабеж!
Ну и начался нормальный деловой торг двух джентльменов. В итоге мы обо всём договорились, и в прибыли остались все — и город Королёв, и Ганс. И Роберта не обидели, приняв в подданство с должностью младшего заместителя начальника космодрома по хозяйственным вопросам.
Домой мы отправились, плотно перекусив и получив предоплату от Ганса. По дороге зашли и купили мне и Дарье костюмы и одежду. На следующий день нам предстояло подготовиться к встрече гостей — «Сверчок» собирался совершить перелёт и оставить груз.
А дома ждали новости. Октавия тут же подбежала к нашим глайдерам, затараторив:
— Господин рыцарь, обнаружена неисправность подачи биокомпонентов, требуется срочная эвакуация тела!
— Какого тела? Откуда? — не сразу понял я.
— Здоровяк, — пояснил подоспевший Семёныч и указал на светлейшего князя Потёмкина. — Этот чешуйчатый пробрался-таки к капсуле со здоровяком, ну, которую в поясе подобрали. Отодрал одну из панелей и трубки с подачей биогеля пожевал. Потом облевал мне весь гараж…
— Надо вскрывать? — догадалась Дарья.
— Надо. Пора, — решил я и неспешно направился переодеться.
Но Здоровяк нас опередил. Здоровяк решил проснуться сам.
Я не успел свернуть на улицу к своему особняку, как двери гаража слетели с петель, вывернутые изнутри, и раздался рёв. Не то человеческий, не то — несовсем.
Проще говоря, монстр вырвался из клетки — прямо посреди нашего дома.
Глава 19Наш счастливый Четвертый Легион
Я вывернул руль и вдарил по газам.
К гаражу глайдеров, где мы оставили капсулу, стянулось к тому моменту почти всё население посёлка. Даже угрюмый грузчик Марии Геннадьевны Прохор с Петенькой Скорым. Только Роберт остался разбираться с ящиками, и головастик Андрон повис снаружи, на почтительном расстоянии — в метрах двадцати от ворот. Правильно сделал, соображалка электрическая работает.
А все остальные вот не подумали. Вероятно, светлейший князь Потёмкин, надкусив какой-то из шлангов, вызвал срабатывание защитных систем капсулы, стимулирующих пробуждение. По факту, когда я прибыл — отсчёт уже шёл на минуты.
Из гаража валил не то дым, не то пар. Потёмкин сперва с любопытством наблюдал за происходящем — затем вдруг дёрнул носом, резво оттопал в сторону и в шар свернулся.
Недобрый знак.
— Назад! — орал Семёныч, стоя прямо перед воротам и взмахивая своим драбаданом. — Эта тварь опасна! Это же ордынское отродье, однозначно! Если чего — пристрелю его
— Папа, тише, иди сюда! — звала Дарья.
Примерно в это же время я уже спрыгивал с глайдера.
— Рассредоточиться! Вы — слева. Вы трое — справа. Ты чего тут крутишься, Петенька?
— А…
— Пушки наготове! Без моего предупреждения…
Я хотел добавить — «не стрелять», но я не успел. Из гаража донёсса рык. Почти звериный, но я уловил, что нет — вполне себе человечий.
А затем из тумана выпрыгнул он, сшибив с ног Семёныча. Три метра ростом. Почти три центнера веса. Бицепсы толщиной с моё бедро. Лысый, низкий покатый лоб, здоровенная, раза в три больше моей, челюсть, а в плечах добрые полтора метра шириной.
Одет он был в останки бортового комбинезона. А ещё у него на плечах виднелись две турели бластерных пушек, не то наплечники, не то — имплантаты.
В общем, было очень сложно подавить желание не пульнуть в него из чего-нибудь крупнокалиберного. Наверное, подобное желание — проломить друг другу дубиной голову — испытывали неадертальцы и кроманьонцы на матушке-Земле. Уж больно он отличался от привычного человека.
И я-то это желание подавил. А вот кто-то, то ли Илья, то ли кто другой — нет. Бластерный болт задел плечо здоровяка.
— А-а-а! Н-на вам, мозолеголовые! — взревел наш здоровяк, несясь по взлётному полю в стиле капоэйры и посылая веера бластерных болтов.
Ха! Он может говорить, получается? Какой чудный акцент. Это одновременно и радует, и пугает. Пыль и песок быстро поднялись в воздух и окутали всё пространство перед гаражом зала ожидания.
Только почему это мы — мозолеголовые? Так обычно ордынцев называют А у нас с головами всё более-менее. Разве что у Семёныча лысина.
Наши сделали несколько ответных выстрелов. Вроде бы на этот раз не попали.
— Не стрелять! Не стрелять! — орал я и здоровяку, и своим. — Мы свои! Свои!
По счастью, бластерные выстрелы у него в турелях быстро закончились. Но точно не потому, что мои призывы прекратить стрельбу возымели действие — просто батареи бластерных пушек явно потеряли заряд за столько долгий дрейф по мусорному кольцу. Удивительно, что системы пушек ещё в принципе остались живы.
Именно поэтому эти твари так опасны. Ордынцы не владеют силой Большого взрыва и не способны летать между звёзд с той скоростью, что человечество. Зато их стазис-капсулы куда совершенней, батареи и передача энергии устроены совсем по другому принципу, поэтому они могут лечь в столетний дрейф, прежде чем отправиться на захват новых миров. От звезды к звезде, от планете к планете растёт их раковая опухоль в галактике, и только мы, Империя…
Так, остановил я себя от несвоевременных патриотических размышлений. Тем более, что наш пациент точно не был ордынцем, хоть и прибыл к нам в ордынской капсуле. Он был очень странным, необычным. Но однозначно — человеком.
Человеком, который только что врезался в мой глайдер и отшвырнул его в сторону, как детскую педальную машинку! Нет, убивать его было преждевременного. Три центнера живой силы в такой глуши однозначно следовало сделать своим союзником.
— О-го! Посмотрите, какой прекрасный, рослый мужчина! — прокомментировал происходящее зависший над нашей импровизированной ареной Андрон. — Выражаю своё максимальное уважение!
— Р-р-ааа! — заорал здоровяк, и подпрыгнул, пытаясь схватить Андрона за верёвку, которая крепилась к шару.
Чуть-чуть не допрыгнул, полметра не хватило. Андрон тут же напряг свой крохотный вентилятор и пошёл по спирали медленно набирать повыше. От греха подальше.
Наш здоровяк же огляделся и попёр, словно таран, в мою сторону.
Я еле увернулся.
— Мы свои, идиотина! Мы — люди. Остановись!
И он действительно остановился. Пыль и песок осели, здоровяк уставился в нас, раскрыв рот в растерянности:
— Люди?.. Вы… люди? — На секунду, казалось, он поверил, но тут же его лицо снова скорчила гримаса ненависти. — Сон! Бред! Мираж! Вы — мираж! Проклятая орда!
И снова понёсся на нас, словно бык на арене, норовя расшибить и раскидать нас, загнавших его тореадоров.
Мы, сами того не желая, выстроились полукругом. Ну, мы — это кроме спрятавшегося Петеньки и Роберта, который унёс коробки куда-то внутрь зала ожидания.
И вот про него-то мы и забыли. А зря. Вернувшись ко взлётному полю, он увидел весь этот балаган — и принял единственно-верное решение: шмальнуть бластерным болтом по цели.
Что ж, шмальнул.
— Нет! Роб, не стреля…! — крикнул я, но было поздно.
Бластерный болт попал точно в грудь здоровяку.
Обычного джентльмена, если бы он не был экипирован, даже с такого расстояния бы как минимум отбросило на пару метров, контузило, прожгло кожу до костей и поломало бы рёбра. А как максимум — убило бы на месте.
Запах палёного мяса даже до меня долетел. Наш здоровяк же лишь слегка потерял равновесие, оступился, шагнул назад, а затем скрючился от боли и прошипел исподлобья:
— Черти! Проклятые хрящевые отродья!
А затем рванул через всё взлётное поле, здоровенным приставным шагом, переходя на зигзаги, к Скотинке.
Недолго думая, я направился за ним.
— Не-не-не! Даже не думай ко мне приближаться! — донёсся до меня испуганный робоголос через облака пыли. — Я не могу эвакуироваться… не могу без санкции этого типа, который называет себя капитаном… кара-уу-ул! помогите!
Наш здоровяк скрылся за Скотинкой, используя, как укрытие, А следом послышался скрежет металла отдираемой обшивки.
— Он там чего, планирует на нём улететь? — фыркнула Октавия. — Какой же глупый… но, несомненно, очень выносливый субъект.
Я и не заметил, что они пошли следом за мной. Дарья, по счастью, всё ещё была в своей боевой броне и не скинула ошмётки комбинезона после побоища в цветочной лавке.
— У парня явно признаки пост-анабиозного безумия, — кивнул я. — А транквилизаторов, способных уложить эту лошадину, конечно, не завезли. Так что может придумать всё, что угодно.
— Ой-ой! Нет-нет-нет! — охнула Дарья. — Он же сейчас наше летающее ведро на куски разломает!
— Помогите! Отщепись от моей конечности, грязный говнюк! — верещало наше летающее ведро. — Мутант недобитый! Верни мне мою посадочную ногу! Помооги-ите! Конечностей лишают!
— А ну-ка повтори ещё раз, Скотинка? — крикнула Октавия. — Я хочу это услышать.