— Есть, есть, — послышались голоса.
Последующий час проходила ревизия, сопровождаемая бурной полемикой, размахиванием рук и, иногда — вскидыванием стволов. Октавия и пара подоспевших местных медиков тем временем латали раненых. Некоторые мужики, стрелявшие в нас, ещё оставались живы, и после бегства Кислотного Барона ожидаемо перешли на сторону горожан.
Городок и без нашего сражения оказался в не менее плачевном состоянии, что и Королёв. Завод наполовину распилили на металлолом. Из десятка блочных домиков жилыми остались двое. Да, была пара больших оранжерей с влагоуловителями, перепелятник, энергостанция, даже магазин, даже медпункт и — удивительно — даже школа, правда, опустевшая.
Но актив ожидаемо выглядел более чем убыточным. Особенно по причине высохшего кислотного озера, опустевших месторождений в ближайших горах и нехватки людей.
Более того — я понял, что мне самому не хотелось им заниматься. Однако было кому эту задачу делегировать. И мне следовало дать людям надежду.
— Итак, нам нужно выйти на какую-то самоокупаемость, пока не почините завод, и не завезут новое сырьё. Идеи?
— Есть одна мысль… — сказал Никифор, расчёсывая бороду. — Шальная, так сказать.
— Продолжай. Слушаю внимательно, — кивнул я.
— Пивоварение, так сказать. Химозное, правда, но с натуральными ингридиентами. Мне о таком двоюродный братец с Гефеста рассказывал. У нас половина второй оранжереи простаивает. Продавали одно время мультизерно пустынгерам, да последнее время они откуда-то своё берут, выращивают, что ли. Можно засеять снова. Вон те цистерны уцелевшие можно вымыть и переделать под бродильные. Конвейерная лента тоже… А вместо хмеля…
— Не продолжай, — прервал я. — Пусть технология останется коммерческой тайной. Сколько нужно инвестиций?
Ну, снова — размахивание руками, вскидывание ружей и тому подобное.
В итоге сошлись на десяти миллионах герберок. Ещё пять я выделил на социальные пособия на ближайшие два месяца. Затем подозвал Макса, который к тому времени регенерировал только на половину, показал на него и сообщил:
— Узнаю, что разворовали — скажу ему, и он вас съест.
Прозвучало, как мне кажется, более чем убедительно.
После я вытащил стул, поставил посередине посадочной площадки, принял из рук Октавии гранёный стакан с кофе — надо же, нашла же где-то! — и неспешно принялся его выпивать, попросив всех оставить меня в покое.
Покой мой продлился недолго. Примерно минуты три. А после небо перекрыли вспышки выходящих из суборбитальной траектории челноков.
Их было примерно два десятка — блестящие, новенькие, прямо-таки лакированные. Штурмовые, с орудиями, и транспортные. Они ювелирно садились на свежевычищенную горожанами после нашего побоища площадку, а также на парковку сбоку и на пустыню вокруг городка.
Последним садился не челнок, а полноценная космическая яхта второго класса размерности. И я уже вполне себе догадывался, кто сейчас из неё выйдет.
Виктор Витальевич Церберов вышел из трапа, одетый во всё тот же строгий костюм, в котором я видел на Ассамблее. Осмотрелся, поймал взглядом меня. Жестом показал слуге, тот засуетился, убежал куда-то, вернулся с раскладным стулом.
— Ваше сиятельство… — прокомментировал слуга, ставя стул в метре от меня.
Двое гвардейцев Церберовых — сверхтехнологичная броня, новенькие бластерные автоматы — встали по обе руки от барона. А сам Церберов молча протянул мне руку. Я, разумеется, коротко привстал, изображая приветствие.
Что ж, ожидаются переговоры? Это хорошо, да.
Я заметил, что из одного из челноков вышел Питер Блейз. Встал у трапа, скрестив руки на груди. Похоже, происходящее ему не нравилось, как не нравилось это и мне.
Я осмотрелся — Илье с Октавией хватило мозгов спрятать Макса подальше. И чтобы не геройствовал, и чтобы лишние глаза не видели. А то ещё кто-нибудь помимо Октавии захочет проводить с ним опыты. Сами же Илья, Октавия и Дарья заняли оборону вокруг Скотинки. Что ж, разумно.
— Пошли все прочь, — скомандовал Церберов стражникам, и те тут же удалились. — Ну, Александр, рассказывайте.
— Что именно, Виктор Витальевич?
— Для начала — кто вы такой. Зачем сюда прибыли. Почему так борзеете. Почему позволили себе меня обдурить.
— Вы про Акведук?
Церберов мрачно кивнул.
Я ответил.
— Начну, пожалуй, с последнего вашего вопроса. И постараюсь быть максимально прозрачным. Я не ставил себе целью обдурить конкретно вас. Я не знал, что Крестовский служит вам. У меня есть цели. Я хочу восстановить сельское хозяйство в этом регионе, улучшить климат и водные ресурсы. Также я хочу развивать космопорт Королёв в качестве торгового, логистического и транспортного узла.
— Вы утверждаете, что вы не борзеете, Александр. Но это слишком далеко идущие планы, вам не кажется? Чтобы просто так заявляться на… нашу планету. Учитывая, насколько мало у вас людей и ресурсов.
— Надеюсь, когда теперь я рассказал вам о своих планах — мы оба лишены недопонимания, — суховато улыбнулся я.
Церберов осмотрелся ещё раз. Поглядел на один свой челнок. На второй.
— Вы же понимаете, Александр, что я могу вас размазать, как букашку, прямо сейчас?
— Нет, я понимаю, что вы не станете этого делать, — покачал я головой.
— Почему вы так уверены?
— Потому что мы не представляем друг для друга прямой угрозы. Основные ваши активы, как я понял, находятся в Западной Гербере. Она интересует меня меньше всего. Восточная Гербера — край моих предков. Мне очень важно восстановить её, это мой долг. И я вижу, что вы тоже хотели бы её восстановить, не так ли? Так позвольте это сделать мне.
— Это возможно только в одном случае — если вы присягнёте мне и будете всё делать так, как я скажу, — заявил Церберов.
— Увы, Виктор Витальевич, я имперский рыцарь, — покачал я головой. — Я служу напрямую Империи и делаю всё так, как нужно Империи. По иерархическим законам я не могу присягать планетарному барону.
— Империя мертва! — повысил голос Церберов. — Она бросила нас, бросила на произвол судьбы! Её флота сражались на нашей орбите, когда мой отец был ребёнком! Если бы не мы…
— Можете считать, что со мной Империя вернулась. И вы больше не брошены.
Церберов задумался. Затем горько усмехнулся.
— Хорошо. Вы говорите, что вы — Имперский Рыцарь. Но, чёрт возьми, мы навели справки. Всё очень похоже на грубую подделку, Александр! Да, все документы и фотографии подлинные. Но их так мало, как будто бы вас придумали. Дальше Первопрестольной никаких серьёзных данных попросту нет! Это не даёт мне покоя, Александр, проясните, может быть?
— Я — имперский рыцарь, — повторил я. — Мы имеем право и возможности скрывать часть своего прошлого. Уверен, если бы вы его узнали — оно бы вам не очень понравилось. Виктор Витальевич, я очень устал за сегодня. Мне ещё восстанавливать этот завод…
— Который вы вытащили у меня из-под носа!
— Бросьте, вы даже не думали его восстанавливать! А мы уже сформировали дорожную карту. Давайте уже перейдём к поиску компромиссов.
Церберов поиграл желваками, сверля меня взглядом.
— Компромисс есть. Очень просто компромисс. Вы хотите установить перемирие — тогда окажите мне одну любезность. Принесите мне живым Альберта Немилина. Кислотного Барона. Он мне очень сильно задолжал. А так вы покажете мне свою лояльность.
— Меня устраивает такой вариант, — кивнул я. — Более того, я уже работаю над этим.
Виктор Витальевич ещё недолго посверлил меня взглядом. Затем крепко пожал мне руку, привстал, поправив пиджак и позволив подбежавшему слуге подхватить походный стульчик.
— Приятно было пообщаться. Да, приглашение на орбитальный биатлон всё ещё действительно, — кивнул Церберов, прощаясь.
Что ж, плохой мир лучше хорошей войны.
По крайней мере — пока.
А впереди были куда более приятные и даже торжественные события.
Уже через шесть дней, полных труда, поездок, переговоров вперемешку с зализыванием ран и прочего — я сидел на трибуне у зала ожиданий перед тысячами людей.
Потому что пришло время племенам пустыни принести мне Клятву.
Глава 2Дары Пустыни
Признаться, я слегка нервничал. Нет, вовсе не из-за многотысячной аудитории — за годы службы приходилось читать доклады и перед большим количеством человек.
Просто трибуну эту конструировали два дня Семёныч, Макс и Петенька Скорый. Отчаянно споря, и из того, что попало под руку, и что получилось закупить и привезти на глайдере. Я в процесс не вмешивался, результат оценил на троечку, но полностью всё-таки уверенности в том, что всё это не рухнет в самый ответственный момент — не было.
А ещё чувствовалось приятное ожидание. Потому что подарки! Про подарки всё держалось в секрете от меня, племена расположились поодаль от космодрома, Октавия обеспечила секретность.
Уже знакомое кресло переделали, и оно символизировало трон. Рядом стояли Октавия и Семёныч, а Макса с Дарьей мы поставили под трибуной, сбоку. Остальные подданные с моих губернских земель, а также несколько почётных гостей теснились расположились на импровизированных зрительских трибунах. Во-первых, там была Оракул. Во-вторых — Мария Геннадьевна с парочкой не то помощников, не то племянников. Ну, и почти половина семейства Аннушкиных — матушка и четыре сестры. С отцом семейства я успел договориться по поводу Немилино, он направил туда свой завод и лично присутствовать не смог.
А госпожа Церберова-Мельброд не пришла. Хотя обещала, и даже прислала письмо о том, что прибудет.
Ох уж эти дамы! Что ж, в какой-то степени так было даже лучше — не очень хотелось, чтобы она пересекалась с Дарьей и остальными.
— Люди пустыни! — провозгласила Октавия. — Сегодня торжественный день — день Клятвы. Сегодня каждый вождь племени предстанет перед Возлюбленным сыном Империи, принцем Герберы, Властителем Песка и Воды, Молотом Орды, Повелителем прошлого и грядущего… имперским рыцарем Александром Ивановым.