Тем вечером я совершила две ошибки.
Первой из них было то, что я послушалась мисс Райли Хьюз. Лучшая подруга и напарница посоветовала мне использовать в своих целях грех, широко распространенный в нашем круге, чтобы обеспечить себе победу, а еще начать поощрять вседозволенность.
«Сболтнешь – не воротишь» – таков был ее девиз.
И вот мне уже устроил сцену пьяный охотник, в висках застучала головная боль, а я нисколько не приблизилась к разгадке его тайн, перед тем как приняться за следующую статью.
Я не могла позволить себе упустить случай напечатать об этом колонку. Если мне не удастся заполучить сведения о ледяных драконах в ближайшее время, придется приукрасить еще одну сплетню, связанную с моим недругом. Но если получится рассказать о происходящем раньше других, история о ледяном драконе вознесет до небес мою карьеру (а затем и зарплату) гораздо быстрее, чем очередной скандальный листок. Учитывая это, признавать поражение я была не готова.
Моей второй ошибкой стала попытка использовать женское обаяние ради того, чтобы выудить из Джексона хоть какую-то информацию. Держать язык за зубами мне подчас было совершенно не под силу, а поскольку часики тикали, приближая меня к дедлайну, терпение быстро иссякало.
Даже при самых благоприятных обстоятельствах флирт давался мне нелегко, а сейчас эти обстоятельства были далеко не благоприятными.
В памяти вдруг всплыла фарфоровая кукла из детства. Она была позарез нужна моей младшей сестренке, Иден. Ей приглянулось ярко-розовое платье, блестевшее в редких лучах солнца.
А поскольку я была старше на десять лет и уже болезненно воспринимала положение нашей семьи, у меня возникли подозрения в отношении этой куклы. Глупое выражение лица словно служило ей щитом и наводило на мысли о том, что же за ним скрыто.
Возможно, мне следовало принять во внимание вероятность, что кукольник при ее изготовлении обнажил свою душу, и эта игрушка была всего лишь олицетворением клетки, в которую попадали в обществе юные леди: будьте милы, приятны и красивы, даже если это высосет из вас все соки.
Несмотря на мои деликатные предостережения, мачеха потратила деньги, прибереженные на еду, и купила куклу. Всю неделю после этого в животах у нас было пусто.
Иден плакала каждую ночь, а о кукле практически забыли, когда выяснилась жестокая правда: состояния, накопленного отцом перед смертью, не стало. Мачеха истратила всё до последней монеты на свои прихоти, скупая никчемные безделушки. Не то чтобы мне казалась пустяком кукла для ребенка – я никогда не попрекала сестренку за то, что она хотела какие-то игрушки, даже тогда я была готова достать для нее луну, – но все же мы теперь были почти нищими.
И только Софи Эверхарт, наша мачеха, упорно не желала принять судьбу, словно ее отказ признать то, что наше положение изменилось, мог что-то исправить.
Даже когда мы были вынуждены отдать городской особняк в счет уплаты долгов, а затем переехать в полуразрушенное здание, которое отныне стало нам домом, Софи Эверхарт нашла способ тратить деньги, которых у нас не было. Ее грехом было чревоугодие, а потребность потворствовать ему выходила за грани разумного.
Отныне и впредь я поклялась следить за всеми членами семьи, заботиться о сестре и никогда не пасть жертвой тех же грехов. Чревоугодие для меня было не просто пресыщением материального плана.
Грешники вроде меня часто пускались на поиски приключений, а для меня не было ничего волнительнее, чем раскрыть тайну и первой рассказать о ней.
Именно из-за этого я и терпела танцы с Джексоном и его шаловливые руки. Сама не знаю как, но мне удалось изобразить такую же пресную улыбку, как у той куклы. Я была полна решимости навести его на благопристойную беседу о драконах.
Он криво ухмыльнулся, переключив все внимание вниз, вслед за своими чертовыми руками.
Обычно я предпочитала, чтобы мои романтические партнеры шли прямо к цели, вместо того чтобы докучать надуманными признаниями в любви, но сейчас позарез требовался хоть какой-то повод завести нужный разговор!
Если кавалер не пытался обольстить меня умом, в постели нам было делать нечего. Не то чтобы за последние два сезона мне довелось поразвлекать хоть одного любовника, к моему большому разочарованию.
– Элитные охотники вроде меня предпочитают улыбчивых женщин. Поулыбаешься?
А может, он будет говорить не так безграмотно?
– Нет, милорд. Осмелюсь вам отказать.
– Досадно. Ты довольно симпатичная, когда не хмуришься. Эти волосы из самого синего льда…
Я очнулась от захвативших меня воспоминаний под крещендо струнного квартета, едва увернувшись от очередного нежелательного прикосновения. Джексон провел рукой по воздуху вместо моих волос.
Взгляд его сделался страстным и голодным.
И неважно, что он был новичком, – он оказался точно таким же, как практически все члены особого королевского отряда, помешанные на азарте охоты.
– Вы говорили о севере, милорд. О ледяных драконах, которые рыскают вдоль границ Дома Чревоугодия. Я слышала о каком-то нападении…
– Хм… Разве я об этом говорил? Не припомню.
Я не поняла: то ли он так исподволь уклонялся от вопроса, то ли слишком увлекся, пытаясь меня соблазнить, что не обращал внимания ни на одно слово, слетевшее с моих уст.
– В чем именно заключалось ваше задание? – спросила я, надеясь, что его неопытность в делах гильдии пойдет на пользу моему расследованию. – Поверить не могу, что вы провели там столько времени. Я слышала, это весьма отдаленные места.
– А, Беспощадный Предел! Край цивилизованного мира и Семи Кругов, более известный как Застава Кошмаров из-за своего отдаленного расположения. Но это пока в казарму не проберутся самые сладкие грешницы… Тогда и думать забываешь о том, чтобы вести себя как цивилизованный человек.
Про себя я заорала, а вслух почти безразлично спросила:
– Его высочество отправился на охоту с вашим отрядом? Судя по донесениям, в этот инцидент был вовлечен еще один Принц Греха.
Конечно, я могла бы перевести разговор в более безопасное русло.
– Вечно всем хочется посплетничать о принцах, но нам есть что обсудить и поинтереснее… А я тебе рассказывал, как мы согреваемся холодными ночами там, на границе?
Его взгляд упал на мой лиф и больше не поднимался. Видимо, у Джексона сложилось впечатление, что моя грудь неким волшебным образом ответит на его вопрос, если смотреть на нее достаточно долго.
– Вспарываете врагу брюхо и спите среди его дымящихся внутренностей? – спросила я елейным голоском, хлопая ресницами.
Взгляд Джексона метнулся вверх, а огоньки в темных глазах тут же померкли.
– Прошу прощения?
– Значит, никаких дымящихся внутренностей, – сказала я с драматичным вздохом. – Скорее, мне нравится сама мысль о необузданной дикости, похоти и насилии. Так и хочется предаться всем этим грехам разом, не правда ли?
Он медленно заморгал, глядя на меня. Вероятно, Джексон все еще не потерял ко мне интереса, хотя бы из-за тех диких и необузданных скачек, что я могла устроить в постели, однако было заметно, что он насторожился.
Видимо, я была похожа на женщину, которая могла бы вспороть ему брюхо с такой же легкостью, что и доставить невероятный оргазм. Казалось, он взвешивал все риски.
К счастью, танец подошел к концу, как и время, проведенное нами вместе. Я провалила миссию, но, по крайней мере, Джексон больше не будет метаться, выбирая, куда смотреть.
Я сделала учтивый книксен, а затем направилась в дальний угол бального зала. Неудивительно, что Джексон за мной не пошел. Он тут же переключил внимание на аристократку с роскошной укладкой.
Райли прислонилась к стене в тени. В ее янтарных глазах горели веселые искорки. Я присоединилась к подруге. Мы обе были простолюдинками, так что нас приглашали на подобные мероприятия только ради того, чтобы мы написали о них колонку. Хотя почти вся знать уже позабыла о нашем статусе, ведь мы изо всех сил старались вписаться в высшее общество.
– Похоже, Джексон то ли очарован, то ли чертовски напуган. Вам и впрямь стоит поработать над тем, чтобы отточить свои навыки обольщения, мисс Сент-Люсент, – поддразнила меня Райли. – Упражняйся чаще, и это, несомненно, пойдет тебе на пользу.
– То ли он слишком пьян, чтобы сосредоточиться на моих вопросах, то ли не собирается ничего рассказывать, пока я не затащу его в постель.
Тем временем Джексон со своей новой партнершей по танцам наступал на ноги очередной ничего не подозревающей паре. Видимо, он все же был вдрызг пьян.
– И почему во всем надо винить мои навыки обольщения?
Райли выразительно на меня посмотрела.
– Узнала у него что-нибудь полезное?
Я схватила с подноса проходившего мимо лакея бокал вина из демон-ягоды и наполовину его осушила. Свет падал на сверкающие ягодки так, что они казались крошечными звездочками.
– Ничего такого, что помогло бы нам раздавить Экстона или доказать, что ледяные драконы представляют собой угрозу.
– Теперь он Экстон, так ведь? – игриво спросила Райли. – Принц Чревоугодия был бы польщен тем, что ты наконец-то используешь это прозвание.
Проклятый Габриэль Экстон, Принц Греха!
Это было его любимое прозвание, но, увы, не полное настоящее имя, иначе ведьма, которой я заплатила сэкономленными и бережно отложенными деньгами, давно и благополучно прокляла бы его. Габриэль был известен во всем королевстве как Принц Чревоугодия, один из семи нечестивых принцев подземного мира.
Я знала, что смертные слагали мифы и легенды обо всех богах и богинях, которые правили пространством, известным как подземный мир. Об этом мне говорили информаторы, допущенные в наше королевство. Хотя даже им удалось добраться только до островов Перемен.
На самом же деле подземный мир был разбит на семь кругов, и каждым из них правил один из принцев Греха. Существовал и восьмой круг: он простирался сразу за южной границей нашего королевства, но то были запретные земли, и обитатели подземного мира чаще всего обходили их стороной.