Историки сообщают нам, что десятник Ильин «бросился в колонтаре из железных блях в воду, нашел брод татарский и исчез». Есть и еще одно сообщение: он, дескать, спасся на струге, достиг Искера и принес страшную весть…
Ермак же в те минуты прорубался к другой коломенке. Но добраться до нее не смог. Что же с ним произошло?
В истории с гибелью Ермака тоже существует немало загадок. Тут единого мнения нет.
В своих дневниках о Сибири участник посольства в Китай в 1719 году англичанин Джон Белл Антермонский рисует нам такую картину. Ермак вроде бы уже находился на струге. Но, увидев на другом судне Кучума, подплыл к нему, «чтобы… сцепиться». И далее: «Тогда захотелось ему (Ермаку) перескочить из своей лодки в другую, но при этом случае упал он в воду и утонул…»
Вымысла хоть отбавляй. Во-первых, была кромешная тьма, и как мог Ермак разглядеть Кучума, приходится только удивляться. Во-вторых, можно предположить (и это наверняка так), что слепой и уже дряхлеющий Кучум вряд ли сам принимал участие в сражении. Скорее всего он отсиживался где-нибудь неподалеку. Кстати, такая осторожность всегда, и помогала ему уносить ноги после каждого из поражений.
Но винить во всем этом англичанина не за что. Он ведь всего-навсего записал одно из народных преданий. А их немало.
Николай Витсен, например, приводит сразу два. Одно из преданий гласит, что ордынцы загнали Ермака в воду и там его убили, хотя, в общем-то, могли взять живым. В Строгановской летописи приводится примерно такая же версия: «Велеумный и храбрый ритор[47]Ермак убиен бысть». Правда, в летописи не говорится, где же убили Ермака — в воде или на берегу.
А вот другое предание. Судя по нему, Ермак «спрыгнул с высокого берега, но, сделав слишком длинный прыжок через три лодки, попал в воду на глубоком месте и, имея на себе два панциря, а сверх того еще железные нарукавники, как камень погрузился на дно…».
На первый взгляд все верно. Имел Ермак и два панциря, и железные нарукавники. Но смущают такие обстоятельства. Высокого берега у островка не было. И еще: не слишком ли все-таки был затяжным прыжок Ермака? Через три струга с грузом железа на плечах вряд ли смог бы перепрыгнуть даже тренированный человек.
В «Сборнике» Кирши Данилова приводятся, нам кажется, более достоверные обстоятельства, при которых погиб Ермак. В данном случае атаман бежит к стругу, одной ногой становится на трап — «переходню». Но тут он поскальзывается и «расшибает буйную голову».
Примерно такая же версия о гибели Ермака приводится в книге «Живописная Россия», изданной в 1884 году в Петербурге. Правда, здесь Ермак не спасается от ордынцев, а спешит на струг, чтобы помочь своим товарищам. Впрочем, и во многих песнях утверждается то же самое.
Но существуют еще две версии. По одной из них, Ермак тонет, оступившись, потому что струг неожиданно качнуло на высокой волне. А вот по другой…
В те минуты рядом с атаманом уже никого не было. Он оставался наедине с толпой разъяренных врагов и, выбиваясь из последних сил, еще продолжал налево и направо размахивать острой как бритва саблей, прорубая себе дорогу. Берег с каждым шагом становился все ближе. Вспышки молний уже выхватывали из густой темноты струги, которые отнесло от берега. Ермак понял, что до коломенки придется добираться вплавь. Взмах саблей, еще один…
И вот уже атаман вогнал саблю в ножны и бросился в воду. Какое-то время он, наверное, плыл, раздвигая широкой грудью пенные волны Вагая, Но слишком тяжелы были доспехи, они неумолимо потянули ко дну…
Именно так о гибели Ермака в свое время и писал Семен Ремезов: «Ермак же, видя своих убиение и помощи ни откуда животу своему, бежа в струг свой и не може скочити, бе одеян двумя царскими пансыри, струг же отплы от берега, и не дошел…»
Последняя из версий приводится и в летописи Саввы Есипова. И, надо думать, она верна. Все-таки в основу последней легли «Написание» и синодик главы сибирской церкви Киприана. А он еще застал в живых бывших сподвижников Ермака, расспрашивал их о временах покорения Сибири. В частности, в синодике были указаны фамилии казаков «с прочими пострадавшими за православие».
Звонили колокола в Тобольске. Пели, как гласит синодик, «атаману Ермаку с товарищи — сороки человекам — вечную память».
ПРИЗРАКИ НА ПОГОСТЕ
Ермак лежал на берегу Иртыша бездыханный и уже ни для кого не опасный. Глаза ордынцев горели. Была в них и радость, и еще не утоленная жажда мести. И каждому хотелось стать обладателем доспехов русского атамана, на которых распростер свои тяжелые крылья царский орел.
Снять панцири с Ермака решил престарелый мурза Кайдаул. Он наклонился, потянул за подол железной рубахи, но в это время «из тела, уже оцепенелого, вдруг хлынула свежая кровь».
Но, поборов минутный страх, воины принялись вымещать злобу на трупе Ермака. В летописи Ремезова есть рисунок. Раздетый атаман покоится на специально устроенном рундуке. Каждый ордынец, подходя к рундуку, вонзает в тело Ермака стрелу, вымоченную в ядовитом соке лютика. Кровь стекает на гладкие бревна рундука, окрашивает их в алый цвет.
Так, по словам летописца, мстили враги Ермаку шесть недель. Среди тех, кто упивался местью, находился и сам Кучум. Он сидел у раскинутого шатра, пил молодой кумыс и слушал, как ликуют ордынцы. Для хана это был праздник. Давно он не ощущал такой радости и такого прилива сил.
Пригласил хан на этот кровавый пир и остяцких князей. Они съехались к Епанчинским юртам из своих дальних северных стойбищ… Как все в жизни меняется. Сначала служили князья ему, Кучуму, потом клялись в верности Ермаку и вот вновь лебезят перед ханом. А он знает, хорошо знает цену их заверениям. Они не стоят и ломаной таньги.
Дни мести тянулись один за другим. Но чем ближе подступала последняя, шестая неделя, тем беспокойнее вели себя ордынцы. По округе поползли упорные слухи, что «плотоядные птицы, стаями летая над трупом, не смели его коснуться». По ночам ордынцев мучили кошмарные сны. Одному из них привиделось, будто он купался в крови, к другому приходил русский бог и грозил ему и всем магометанам страшной карой.
Советники хана пришли к выводу, что все эти видения не к добру, что Ермака следовало бы похоронить как святого. Особенно на этом настаивал князь Сейдяк, которому по ночам снилось якобы одно и то же: встреча с живым и невредимым Ермаком.
Прислушался хан к голосам своих советников. Все, что происходит, решил он, должно быть неспроста. Видать, Ермак и в самом деле наделен божественной силой. И вскоре на Баишевском кладбище под раскидистой кудрявой сосной начали рыть могилу.
В юртах уже резали скот. В день погребения, отдавая дань уважения памяти русского атамана, ордынцы зажарили и съели тридцать отборных быков и десять баранов. Большой пир закатил Кучум на месте погребения. Много гостей приехало помянуть покойного.
В тот же день все, что было на Ермаке, присутствующие на тризне поделили между собой. Хитрый мурза Карача обзавелся саблей и поясом. Князю Сейдяку достался цветной атаманов кафтан. Мурзе Кайдаулу, как он и мечтал об этом, отдали нижнюю кольчугу Ермака. А остяцким князьям вручили верхний панцирь.
Ермака похоронили. Но ордынцы и после этого не обрели желанного покоя. Русский атаман продолжал навещать их в снах. А на кладбище, где он покоился, случались разные видения. Среди ночи над могилой атамана будто бы вдруг начинал сиять свет. Ходили слухи, что в изголовье Ермака кто-то зажигает свечу.
А иногда на погосте, как говорили, происходили и более странные вещи. Неожиданно поднимался к небу огромный огненный столб. Свет от него озарял всю округу. Столб этот обычно появлялся по родительским субботам. Летописец Ремезов вполне серьезно заявляет, что подобные столбы можно было видеть еще в его времена.
Решили советники хана Ермака перезахоронить. Да так, чтобы его могилу не могла отыскать ни одна живая душа.
Обо всем этом сообщают нам летописцы. Об этом же говорят и татарские предания.
Но здесь возникает вопрос: где же все-таки был первоначально захоронен Ермак. Вопрос этот может показаться странным. Ведь Семен Ульянович Ремезов указал нам вроде бы точное место: Ермак похоронен на «Баишевском кладбище под кудрявую сосну». Но вот академик Г. Ф. Миллер в своей «Истории Сибири» утверждает иное. По его словам, ордынцы похоронили Ермака на Бегишевском погосте. А это далеко не одно и то же.
Так кто же все-таки прав — Ремезов или Миллер? Кому из них верить?
Судя по всему, прав здесь Ремезов. Можно считать установленным, что Бегишевского погоста при Ермаке не существовало. Правда, в то время уже стоял городок князя Бегиша. Но при жизни татарских князей их именами погосты не называли, это считалось большим кощунством. А вот Баишевское кладбище при Ермаке было, и хоронили на нем только «святых».
Еще задолго до прихода русских в Сибирь в урочище Баише появилось несколько мавзолеев, в которых покоились останки знатных магометан. В частности, здесь нашел свой последний приют основатель шафиитского законоведения шейх Хаким. Видимо, на этом же кладбище и был похоронен Ермак. Ведь его татары тоже причислили к лику святых. В летописи говорится: «…нарекоша его богом и погребоша по своему закону».
Наконец, и на рукописной карте Г. Ф. Миллера указано селение Баише. Оно находится всего в каких-то 25 километрах от Епанчинских юрт. Это совсем неподалеку от устья Вагая, в водах которого погиб Ермак.
Следует сказать, что поиски могилы русского атамана велись еще «по велению государя самодержавца Петра Алексеевича». Возглавлял их Семен Ремезов. Тогда-то и появился один из чертежей, вошедших в его «Хорографическую книгу». На чертеже указано место захоронения Ермака. И еще сказано, что тело Ермака погребено «на горе на мысу под большой сосной вблизи юрт Баишевых при речке Башкурке».
Уже в наши дни поискам места захоронения Ермака немало времени уделил страстный любитель-краевед доктор географических наук Дмитрий Николаевич Фиалков.