Нужен был массовый травник — настольная книга гражданского и армейского медика, а также любого образованного человека, который смог бы приготовить лекарство при отсутствии аптек и врачей.
Когда в санкт-петербургских канцеляриях готовился к путешествию по бюрократическим ступеням циркуляр об академической награде, далеко на севере, в Финляндии, на берегу Ботнического залива, тридцатисемилетний врач, кандидат медицины и хирургии Иван Григорьевич Кашинский сделал в своей тетради очередную запись:
«Сим единственным способом я многих цынготных спас в Финляндии, при Улеаборгской[50] военной гошпитале, давая им по фунту квашеной капусты 2 раза или чаще в неделю. Так же противоцынготное: гулявник-жеруха, вахта трехлистная, щавель, клюква».
В другой тетради записал, что вылечил молочным отваром ягеля чахоточных раненых. А исландским мхом в один месяц поправил свою изнуренную лошадь.
Таких тетрадей у Кашинского было уже около двухсот. И в каждой, кроме сообщения о результатах лечения, — подробное описание растений, мест произрастания их.
Родился Иван Кашинский в 1772 году на Украине в семье священника. Отец вместе с сыновьями пахал и сеял, цепом молотил жито на гумне, косил траву на лугах. Среди селян слыл искусным лекарем — с успехом лечил больных травами.
Любовь отца к травам передалась сыну. Неудивительно, что особый интерес у Ивана Кашинского, поступившего в Киевскую духовную академию в 1789 году, вызвал курс медицинских наук.
Четырехлетнее пребывание в академии утвердило решение Кашинского стать врачом. В 1793 году, окончив ее, он определился учеником в Санкт-Петербургский генеральный сухопутный госпиталь. А через два года стал слушателем Медико-хирургического училища[51], готовящего военных врачей, по окончании которого получил звание кандидата медицины и хирургии и был назначен лекарем первого класса в адмиралтейский госпиталь.
Потом Иван Григорьевич работал в родильном доме, служил в военных госпиталях Москвы и Шлиссельбурга, участвовал в борьбе с эпидемией в Лифляндии…[52] В 1809 году судьба забросила его в Улеаборгский военный госпиталь. К этому времени Кашинский имел богатый опыт лечения больных лекарственными травами и непрерывно продолжал пополнять свои знания. Он изучал труды русских академиков Лепёхина, Севергина, Палласа, Фалька, профессора ботаники Соболевского, содержащие ценные сведения о народной медицине; наследие врачей древности — Гиппократа, Диоскорида, Галена. Внимательно следил за новейшими работами химиков и рассуждениями о лечении болезней представителей различных философских школ. Позже Кашинский посмеется над трансцендентальными опусами немцев, «заводящих легковерных в лабиринт своими нелепыми выдумками, которые едва ли они понимают».
Сообщение об академическом конкурсе в Улеаборг сразу не дошло. Кашинский узнал о нем лишь спустя полтора года. И все-таки он надеялся представить свою работу к сроку. Но началась война с Наполеоном, и он ушел в действующую армию.
Заслуги Кашинского в Отечественной войне 1812 года были отмечены орденом Владимира IV степени, он получил чин надворного советника и стал корпусным доктором.
Врачебный опыт Ивана Григорьевича неизмеримо обогатился. А тетради продолжали пополняться новыми записями.
«Я давал моим армейским больным при Полоцкой гошпитале 1812 и 13 годов следующий противулихорадочный отвар, приготовляемый из верьбовой и ясеновой корок, ирьного корня и горечавки, В гнилых горячках, которую заразу нам сообщили военнопленные французы, я натирал эстрагонным уксусом всю поверхность тела с хорошим успехом».
После войны, в 1815 году, Кашинский становится профессором Академии художеств по классу анатомии. Только в начале следующего года представил он в медико-хирургическую академию свой многолетний труд под названием «Описание отечественных врачебных растений, целебными качествами заменяющих чужеземный и употребляемых для лечения внутренних и наружных болезней. Основанное на наблюдениях прежних и новейших опытных врачей; с присовокуплением составных действительнейших лекарств и экономических замечаний, для всех состояний полезных». О своем личном опыте и наблюдениях автор скромно умолчал.
В медицинской литературе Кашинский не был новичком. Еще в 1797 году он опубликовал «Краткую медико-хирургическую материю — медику, или науку о лекарствах», позже вышло в свет его четырехтомное сочинение «Способ составлять минеральные целебные воды», удостоенное премии.
В марте 1816 года академия рассмотрела труд Кашинского и признала «весьма полезным и достойным скорейшего напечатания». По предложению президента медико-хирургическая академия избрала Ивана Григорьевича корреспондентом и, отдавая должное его заслугам, присвоила ему ученое звание доктора медицины и хирургии.
Объемистая книга под лаконичным названием «Русский лечебный травник» была напечатана в следующем году и принесла автору всероссийскую известность. В виде отдельного приложения к ней Кашинский намеревался подготовить классификацию растений по системе Линнея.
«Травник» содержал описание 333 видов лекарственных растений, произрастающих на территории России, включая Урал и Сибирь. В нем подробно излагались правила сбора, сушки и хранения сырья, давались характеристики веществ, содержащихся в растениях, их действий и указаны дозы для приема в зависимости от возраста больного. Кроме того, приводились сведения о хозяйственном использовании многих растений.
В своем труде автор ссылался не только на опыт народов России, но и жителей почти тридцати других стран мира.
«Травник» Кашинского для тогдашнего времени был энциклопедией народной медицины.
Вскоре Иван Григорьевич был назначен гофмедиком — врачом для придворных царя. Теперь его искусство врачевания держало особенно строгий экзамен. Однажды во дворце поднялся переполох: сам духовник Александра I лишился вдруг дара речи. Заграничное лекарство не помогло. На помощь призвали Кашинского. И тот, к изумлению свиты, после нескольких втираний бальзама собственного изготовления заставил духовника заговорить.
В эти годы Кашинский осваивает лечение и гальванизацией.
Но мужиковатый гофмедик, откровенно придерживающийся материалистических направлений в медицине, оказался не по нутру тупоумным вельможам. За год до восстания декабристов Кашинского отправляют в Тамбов простым инспектором губернской медицинской управы. Здесь он и закончил свою службу.
В 1842 году вышел последний труд Кашинского «Домашняя аптека». Обещанную ботаническую классификацию отечественных лекарственных растений составить он не успел.
В 1846 году в возрасте семидесяти четырех лет Иван Григорьевич скончался.
А «Травник» продолжал жить. В 1862 году его вновь — уже в Москве — напечатали. В это время один из крупных русских терапевтов, Ф. И. Иноземцев, усиленно пропагандирует народную медицину. В сельской местности стали появляться больницы и амбулаторные пункты. И тут книга Кашинского была как нельзя кстати.
Интересно, что современные книги по народной медицине имеют сходство с книгой Кашинского не только в структуре. В них, за немногим исключением, вошли и растения «Травника».
Юрий ЛипатниковГЕРОЮ ДВУХ ОКЕАНОВОчерк
Три с лишним века назад Дежнев Семен Иванов проплыл на крохотном паруснике-коче с Колымы на Анадырь, из Ледовитого океана в Тихий. Колумб Америку открыл, Дежнев ее объяснил: Америка — континент. Русский мореход нашел пролив между Азией и Америкой, в котором сошлись воды двух океанов.
Дежнев умер в 1673 году, а только в самом конце прошлого века были впервые опубликованы подлинные челобитные казака царю, и лишь тогда имя мореплавателя стало утверждаться как имя человека, свершившего исторический подвиг, а в августе 1910 года на мысе Дежнева поднялся первый памятник отважному путешественнику.
Обстоятельное свидетельство очевидца этого события, участника экспедиции из Владивостока к Ледовитому океану, хранят дореволюционные Записки Русского географического общества. Записки предметны, репортажны. В них зрима жизнь людей на тогдашнем Чукотском полуострове.
Итак, репортаж из прошлого…
«Генерал-губернатором была подана мысль ознаменовать посещение «Шилкой» Ледовитого океана постановкой памятника в виде креста первому русскому мореплавателю, вошедшему из Ледовитого океана в Берингово море, казаку Дежневу. Мысль эта встретила полное сочувствие, и предварительный проект памятника был тут же намечен. В Императорской гавани купили отборных лесин лиственницы».
И вот военный транспорт «Шилка» — около берегов Чукотки. Репортаж продолжается…
«Селение Наукан — одно из самых больших чукотских стойбищ — расположено на западном берегу Берингова пролива. Яранг в нем насчитывается около шестидесяти. «Шилка» встала на якорь.
Спущенные в воду брусья отбуксированы к берегу. Место для постановки памятника было выбрано на возвышенности 300 футов над уровнем моря. Для втаскивания одного бруса приходилось назначать до сорока человек. Много помогали чукчи.
Работа на второй день еще не была закончена, между тем лед шел гуще и гуще, и гнало уже целые поля с намерзшими на них глыбами до пяти сажен высотою. Из опасения быть сорванным с якоря транспорту приходилось сниматься и обходить ледяные поля. Оставаться пред Науканом более командир «Шилки» не решился, и транспорт отправился поначалу к посту Дежнева. В случае худшей погоды было решено работу бросить в надежде, что ее окончит на следующий год другое судно».
Перед уходом «Шилки» несколько чукчей явились на корабль и жаловались начальнику края, что американские шхуны выбивают вдоль берега морского зверя.
В стойбище Энмелен встретили американцев, потерпевших крушение около мыса Бер