Весь мой разум затопило волной лютой ярости. Я прыгнул вниз. Земля сильно ударила по ногам — на автомате я ушёл в перекат, чтобы погасить инерцию. В этот момент в многострадальное здание влетел снаряд – видимо, кто–то стрелял в скреббера, но промахнулся. Раздался взрыв, и вся бетонная конструкция скособочилась. Но каким–то чудом устояла.
От удара взрывной волной я невольно перекатился ещё пару раз, но тут же вскочил на ноги. Рванул чеку и швырнул плазменную гранату в скреббера — как раз в то место, куда попала кислота и откуда сейчас торчало копьё Маньяка.
Вспыхнула ослепительная вспышка. Меня обдало волной жара, кожу обожгло, а волосы на голове опалило, но я был рад! Рад особенной злой радостью – я достал его!
Однако скреббер, этот воплощённый ночной кошмар, был ещё жив! Я что было сил метнулся в грозящееся вот-вот рухнуть здание, от всей души надеясь, что скреббер в желании отомстить своему обидчику последует за мной. И тварь меня не разочаровала!
Надо отметить, что двигалась она куда медленнее, чем раньше, видимо, сказались ранения, что мы с Маньяком сумели нанести. Ну и ещё скреббер был слишком большим, чтобы проходить по первому этажу жилого здания, и ему приходилось пробивать своими иглами-конечностями бетонную конструкцию.
Но как бы не замедлился этот монстр, он безусловно нагонял меня. И я прыгнул в не слишком глубокую яму, зачем–то оставленную строителями. И в полёте ударил, что было сил, даром Улья! Целясь не в скреббера, а в угловую опору каркаса недостроенного дома – как мне показалось, именно благодаря ей и держится ещё вся эта конструкция. И я не ошибся – раздался грохот… а потом пришла тьма.
Глава 36
— Навались! – приглушенные голоса прорезались сквозь тьму. Я открыл глаза, но светлее не стало.
— Держу! Ташшите его, ташшите! – появился свет. Я узнал просторечный говорок Деда. На душе потеплело.
Кто–то бесцеремонно поволок меня за ноги. Всё тело отозвалось болью. Я застонал и принялся грязно ругаться.
Мелькнуло голубое небо, за спиной раздался звук падения чего–то тяжёлого, а потом раздался взволнованный голос:
— Осторожней ты… он ранен! – голоса продолжали доноситься словно через толстый слой ваты.
— Да он цел почти, ребяты, – успокаивающе произнёс Дед. – Я вижу! Хоть и не знахарь. Подпаленный токмо, как курёнок! Во как загибает! — В голосе Деда послышалось одобрение и что–то вроде отцовской гордости. – Мой крестник, етить вас в душу!
Меня ухватили крепкие руки и поставили на ноги, словно я был не 90-килограммовым дядькой, а малышом трёхлеткой.
— Вставай, что ли! – Сказал Дед, заботливо отряхивая меня от пыли. – В госпиталь пойдём, помажут, может, там тебя чем. Дружок–то твой, Маньяк, ужо давно там отдыхает!
— Маньяк! Он жив?! Как он? – я мгновенно забыл о беспокоящих меня ожогах, ссадинах и головной боли.
— Да не голоси так! Жив, говорю же. Нормально с ним всё.
— С ним такая история вышла, Скил! – Я сразу и не узнал Петросяна среди тех бойцов, что помогали Деду доставать меня из-под завала. – Там мои бойцы в доме одном на втором этаже затихарились – воины-герои, блин! Третий взвод. И тут к ним через оконный проём рубер влетает, как они сказали, только, говорят, мелкий и в броне! И дыра у него в груди вот такенная! – Петросян показал руками размер дыры. – Они его на всякий случай на прицел взяли, обступили со всех сторон. Вроде как мёртвый! А он как глаза распахнёт, да как скажет чётким таким хрипловатым басом: «я его достал!» Так они, и когда он прилетел–то, чуть не обделались! А тут так и вовсе чуть не поседели! Ну, дальше они поняли, что это кваз… В общем, они и так отходить собирались, ну и кваза этого, Маньяка, как оказалось, с собой утащили. Только дырку закрыли, чем могли, да живца ему в пасть влили и упёрли. А в госпитале его Борн подлатал – очень много сил на него потратил.
— А скреббер что? Издох? – Задал я очень интересовавший меня вопрос.
Петросян при упоминании скреббера на стандартном кластере поморщился, но смолчал. А Дед ответил:
— Померла зверюга! Это вы знатный трофей взяли! Ох, знатный!
В огромной госпитальной палатке осунувшийся и усталый Борн посмотрел на меня, как Ленин на мировую буржуазию – печально и с укором; молча кивком указал на стул, стоящий рядом с брезентовой стенкой. Когда я устроился на нём, знахарь поводил руками рядом с моими ушами, и «ватное проклятие» с них наконец–то спало. А вместе с ним утихла и головная боль. Борн выдал мне баночку с мазью, и я незамедлительно начал смазывать ей свои ожоги, на что знахарь одобрительно кивнул и посоветовал:
— Ссадины тоже смажь.
Мазь приятно холодила и смягчала болевые ощущения, поэтому, как только я закончил обработку своих повреждений, облегчённо выдохнул и расслабился. На секунду закрыл глаза… и провалился в сон. Укатали сивку крутые горки! Денёк выдался не самый лёгкий.
А разбудил меня громкий, чёткий, почти уставной крик:
— Товарищ Борн! Разрешите обратиться к товарищу Скилу! – Прокричал вытянувшийся по струнке боец. И так неуместно и кривовато всё это прозвучало здесь, в Улье, что я невольно поморщился.
— Обратился бы ты лучше в пень, балбес! – Вполголоса устало рыкнул на него Борн. – Тебя кто учил орать в госпитале?
— Виноват, – гораздо тише сказал балбес.
— Скил, вас срочно вызывает Генерал. Мне приказано вас доставить.
Так и хотелось сказать: «Доставляй, раз приказано, но неси вместе со стулом, ибо задницу от него я отрывать очень не хочу». Но, боюсь, этот бравый вояка (явно из нового пополнения Спецуры – всё у него ещё по уставу), постарается выполнить приказ и утащить меня на стуле. Поэтому я со вздохом поднялся и сказал:
— Веди.
Солнце уже клонилось к закату, а значит, проспал я, сидя на стуле, немало! А боец, двигаясь до отвращения энергичной и бодрой походкой, привёл меня к другой палатке. Военного образца, как и госпитальная, но гораздо меньше. Войдя в неё, я увидел не одного Генерала, а целое собрание сильных мира сего. Вокруг широкого стала сидели: Холод – глава стаба Нора, Филин – начбез Рока, Хирург – в той же должности, только в Норе, Меломан – начальник снабженцев и хозяин самого крупного развлекательного комплекса в окрестностях, Горький – ещё один член совета, управляющего Роком и начальник строителей, ещё пара незнакомых мне рейдеров и… Дед! Возглавлял это собрание Генерал – начальник или, точнее будет сказать, главнокомандующий Спецуры.
— Проходи, Скил, садись! – Генерал указал на свободный стул.
Так я и присоединился к этому высокому собранию: грязный, в пропылённой, местами обгоревшей, местами перемазанной кровью одежде и так и не снятом лёгком бронежилете, что, само собой, тоже чистотой не блистал. Но собравшихся мой внешний вид нисколько не беспокоил, да и не один я здесь выглядел потрёпанным.
— Итак, все в сборе! – объявил Генерал. – К делу. Итоги боя: сектанты разбиты наголову. От захваченных пленных удалось выяснить, что секта Детей Улья действовала при активной поддержке килдингов, что подтверждает наши предположения. Сейчас четвёртая бригада при поддержке спецроты выдвинулась на зачистку баз секты. Выводы… Мы все! Просто! Обосрались!!! – Прорычал Генерал. И добавил, чуть сбавив обороты: – Все, кроме присутствующих здесь Скила и Деда. Но мы, господа командующие союзной армии, облажались по полной! Наши потери колоссальны!!! Уничтожена батарея 90-миллиметровых орудий, так долго собираемая нами! Миномётная батарея также была уничтожена, не успев сделать ни единого выстрела! Ни единого!!! Твою мать!!! Фонарщик! Твоя разведка проспала почитай целый полк! Молчи! – Генерал ткнул пальцем в незнакомого мне рейдера, по–видимому, Фонарщика. – Лучше молчи! Почти полностью уничтожен танковый корпус, потери личного состава и лёгкой бронетехники подсчитываются.
— Танковый корпус почти полностью уничтожен… — Говоривший незнакомый мне рейдер сделал над собой усилие перед тем, как озвучить имя самого страшного из кошмаров Улья, – скреббером.
— Это так, – кивнул Генерал. – Но не появись эта тварь, уничтожившая так же и львиную долю элитников, и я не знаю, какими были бы результаты боя! С уверенностью могу сказать только одно: Скил и Маньяк очень вовремя её прибили! За что честь им и хвала! Эти рейдеры, в отличии от нас, господа, вообще сработали на отлично, и мы все здесь им очень обязаны! – Собравшиеся одобрительно загудели, а мне сделалось даже как–то неловко.
Генерал помолчал немного и продолжил уже спокойно:
— Я надеюсь все извлекли из случившегося правильный урок. Итак, предлагаю в дальнейшем, в случае, при котором возникнет необходимость собирать союзную армию стабов Норы, Спецуры и Рока, назначать её командующим одного человека! Кого именно, решать «на берегу». И его приказы выполнять беспрекословно! Никаких больше игр в демократию во время ведения боевых действий! Голосуем! – Все подняли руки. Поднял руку и я, удивляясь про себя тому, что этого правила не существовало раньше. Ну хотя, может просто не возникало раньше подобных ситуаций в союзе трёх стабов.
— Теперь немного о приятном, – продолжил генерал. – В скреббере было обнаружено пять белых жемчужин. Вот они, — Генерал вытряхнул на ладонь из небольшого кожаного мешочка пять мутно-белых шариков. – Две из них я предлагаю отдать Скилу и Маньяку…
Скреббера, конечно, завалили мы с Маньяком. Однако я и на это не смел надеяться, ведь белый жемчуг — это настоящее сокровище! Да за такое люди глотки друг другу рвать готовы. Я полагал, что сильные мира сего постараются наложить лапу на все жемчужины, от нас же постараются откупиться какой-нибудь компенсацией. А после и грохнуть по–тихому, чтоб языки не распускали о такой несправедливости.
— А не слишком ли жирно… — начал было Горький, но Генерал перебил его:
— Я не закончил! Две из них я предлагаю отдать Скилу и Маньяку. Остальные — главам союзных стабов, по одной каждому. Все остальные трофеи поделить на четыре, повторю, четыре части – по одной стабам и одну Скилу и Маньяку, чтобы компенсировать частично белые жемчужины, отданные стабам. Поясню для не понимающих ситуацию: вклад в убийство скреббера союзных войск если и есть, то минимальный! Мы просто сработали наживкой, если говорить грубо. Скреббер — исключительно трофей Скила и Маньяка. Правда… Скил с Маньяком на момент убийства этой твари тоже являлись частью союзных войск.. – Чуть задумчиво проговорил Генерал, но тут же прервал крамольную мысль: — А могли бы и не являться, их заслуга перед нашими стабами и так велика! Короче, голосуем! Кто поддерживает моё предложение? – Большинство подняли руки, а чуть погодя решение поддержали и остальные.