Ларин ПараскеТростниковая свирель
Лирические песни
СЛАЩЕ НЕТ ЗЕМЛИ РОДИМОЙ
Нет родной сторонки краше,
слаще нет земли родимой!
Здесь леса полны медами,
корни — красным пивом добрым.
Здесь поляны словно чаши.
Золото дарят нам ели,
серебро дарят нам сосны,
молоко дает нам конда.
Нет родной сторонки краше,
слаще нет земли родимой!
Не земля, а заманиха!
Не осокой зарастает,
не болотною пушицей —
только клевером медовым,
луговою овсяницей.
К туфелькам здесь грязь не липнет
не марает грязь чулочки,
пыль не пачкает ботинки.
ДЛЯ ДРУГИХ — КРАЯ ДРУГИЕ
Для других — края другие,
для себя хвалю — родные.
Мне чужбина — как черничка,
край родной — как земляничка,
белой яблони цветочек.
Край чужой краснее крови.
Лучше на земле родимой
посреди ходить болота,
чем в чужой земле немилой
улицею городскою
по булыжникам гремящим.
Лучше на земле родимой
из-под лаптя пить водицу,
чем в земле чужой немилой
пиво пить из полной кружки,
хмель пригубливать из рюмки.
Лучше на земле родимой
в бане спать на жестком камне,
чем в земле чужой немилой
на постели спать ворсистой.
Лучше на земле родимой
обходиться хлебом грубым,
чем в земле чужой немилой
есть в гостиных хлеб пшеничный,
кушать булки с красной коркой.
Лучше на земле родимой
проживать в избе-трехстенке,
чем в земле чужой немилой
хаживать в господских залах
с теми, кто в накидках синих,
в тонких армяках суконных,
кто в изящных свитках желтых.
МОРЕ ВИДНО ИЗ ОКОШКА
Жизнь на родине прекрасна,
хорошо в родимом доме:
море видно из окошка,
далеко оно синеет,
хорошо там утке плавать,
полоскаться птице моря,
хорошо качаться чайке,
колыхаться птице моря.
Я РАССПРАШИВАЛА БРАТЦА
Я расспрашивала братца,
моей матери сыночка:
«Можешь ли пахать ты землю,
можешь ли возделать ниву,
можешь ли засеять поле?
Иль свой хлеб в лесу добудешь,
принесешь его из чащи?
Можешь ли ты править лодкой,
можешь ли сидеть на веслах,
сети в воду опускать,
ты с уловом в дом придешь ли,
принесешь ли свежей рыбы?»
СШЕЙ, РОДИМАЯ, СОРОЧКУ
Сшей, родимая, сорочку,
сшей коротенькое платье,
чтобы от росы не мокло,
чтобы в дождь не промокало,
чтоб коров пасти удобней,
чтоб за Муурикки гоняться.
ПАСТУХАМ СИЯЙ, СВЕТИЛО
Покажись-ка ты, светило,
ты глаза свои открой-ка,
у тебя глаза какие?
Иль темны они, иль сини?
Иль они как травы Руотси,
иль они как глина Саксы,
иль они светлы не в меру?
Пастухам сияй, светило,
рыбакам сиять не надо:
будут рыбаки с уловом,
ПУСТЬ ВОВЕКИ МАТЬ РОДНАЯ
Пусть вовеки мать родная
не берет воды из моря:
это кровь родного брата.
Многих море поглотило,
в путь последний проводило.
Кто мы, как не чушки моря,
Кто, как не морские вепри.
Кормит море, провожает,
всех нас делает мужами,
в сапоги нас обувает.
МОЕГО ОТЦА ПОЛЯ
Моего отца поля,
моего отца луга
всё по пахарю горюют,
всё по сеятелю плачут.
Если б парнем родилась,
если б пахарем была,
там бы зайцы не резвились,
не барахтались олени.
Я отца поля вспахала б,
пашни брата я взрыхлила б,
все б лужайки взбороздила
аж до изгороди самой.
Ничего-то не могу.
МАТУШКА МОЯ КОГДА-ТО
Матушка моя когда-то
делала три дела сразу:
руки ткали полотно,
ноги колыбель качали,
губы нежно пели песню.
НЕ ВСЕ ДЕТИ ВЫРАСТАЮТ
Не все дети вырастают,
поднимаются не все,
мальчиков — лишь половина.
Мать не каждая лелеет,
холит своего: ребенка,
пестует свое дитя,
как меня растила эмо,
пестовала, дорогая.
Так лишь холила она,
забывала о себе,
в шесть пеленок пеленала,
в восемь кутала простынок,
в семь завязывала тряпиц
в ночку летнюю три раза,
трижды бегала на речку,
воду дойником носила,
воду шайкою таскала,
мыла маленькую дочку
родниковою, болотной,
ключевой водою теплой,
мыла дочку, обмывала.
МАТЕРИ НЕ ЗАБЫВАЙ
Матери не забывай,
не печаль своей родимой!
Сколько мать перестрадала,
как намучилась родная,
ночи проводя без сна,
вечера без пищи сидя,
утра многие без хлеба,
эту девочку лелея,
холя эту вот дочурку.
Тот, кто мать свою забудет,
кто родную огорчит,
омрачит передник синий,
тот с открытыми глазами
в Маналу пусть не идет!
В Туонеле того расспросят,
спросят Туонелы служанки:
как же здесь ты оказалась,
неужели мать забыла,
старую ты огорчила.
Мать узнала боль большую,
испытала муку злую,
с болью той — в порог ногтями,
с мукой той — в ведро зубами,
с банной шайкою — в обнимку.
НАД МАТЕРИНСКОЮ МОГИЛОЙ
Обманула мать ребенка,
мне сказала, малолетке,
что умрет всего на месяц,
на два месяца лишь сгинет.
Не на месяц и не на два
умерла она, пропала.
Умерла она надолго —
запропала навсегда.
Я по ней затосковала,
побежала к маме в церковь,
на конец скамейки села
голос матери послушать,
сетования родимой.
Голоса не услыхала,
сетования родимой.
На церковное кладбище
побежала я поплакать
над могилой материнской.
Из могилы мать сказала:
«Милая моя дочурка,
малая моя кровинка,
не ломай мой крест, родная,
не раскачивай, бедняжка!»
ЛИШЬ РОДИМАЯ НЕ ВСТАЛА
Из травы пчела взлетела,
муравей из почвы вылез,
побежал по бревнам дома,
по доскам сарая новым,
чтобы гнезда вить детишкам,
чтобы сватать и женить их.
Только матушка родная,
лишь родимая не встанет
снаряжать детей в дорогу,
сыновей своих женить.
БЕЗ ОТЦА ТЕМНА ИЗБУШКА
Без отца темна избушка,
даже если солнце светит,
темен угол без родимой,
даже если месяц блещет,
в бане пар стоит угарный,
даже если день топилась.
Плеть отцовская — травинка,
даже если долго хлещет,
вичка матери — из шерсти,
даже если долго порет.
У чужого вица злая,
хоть наказывает словом.
ПЛАЧУ У ДВЕРЕЙ РОДИМЫХ
Я пою у стен родимых,
у родных пою задвижек,
у ворот родных стенаю,
у колодца слезы лью,
чтоб услышала родная,
чтобы матушка узнала,
как поет ее дочурка,
птаха звонкая щебечет,
чтоб скорей пошла в амбары,
в погреба заторопилась,
маслица взяла оттуда,
прихватила бы свинины,
в чугунок бы положила все,
что вкусного имела,
для поющего ребенка,
для своей звенящей пташки.
БЫЛ МУЖЧИНОЙ И ОТЕЦ МОЙ
Был мужчиной и отец мой,
меж мужчинами был мужем,
меж мужами — подходящий,
сыновей в мужчины прочил.
Парень — только полмужчины.
Хорошо бы стать мужчиной,
вырасти и мне в герои,
меж мужчинами стать мужем.
Женщиной и мать была,-
годной женщиной средь женщин,
среди женщин — подходящей,
дочку женщиной растила.
Лишь полженщины — девица.
Женщиной бы стать неплохо,
годной женщиной средь женщин.
Я б не стала балаболкой,
тараторкой на деревне,
женщины бы не смеялись,
не насмешничали бабы —
мать женой была хорошей,
женщиной была прекрасной.
ВОТ ЗА ЧТО ОТЦУ СПАСИБО
Вот за что отцу спасибо,
уважение родному —
он в младенчестве девицу,
да и всех детишек малых,
в батраки не отдавал,
в рабство их не продавал,
чтоб за деньги гнули спину.
В праздники меня отец
мясом рябчиков кормил,
в будни — тем, что брал сохою.
В праздник рябчиков ловил,
в будни за сохой ходил.
Вот за что отцу спасибо,
уважение родному.
Матери моей спасибо,
даже два — меня носившей,
тысяча — меня качавшей,
что меня, совсем малютку,
да и всех детишек малых,
в лени жить не приучала,
прохлаждаться на скамейках.
Принуждала мать трудиться,
принуждала мать работать.