— Мы прекрасно знаем, что у них на уме, — поморщился Приам, ни капли не впечатленный моим выступлением. — Что может быть на уме у голодной собаки? Только большой кусок мяса. Ты знаешь историю моей семьи? — неожиданно жестко посмотрел на меня царь.
— Конечно, — удивленно ответил я.
— Где сейчас моя сестра Гесиона? — спросил Приам, и лица присутствующих приняли крайне озабоченное выражение. А судя по лицу Антенора, у него прямо в этот момент разболелся любимый зуб.
— Э-э-э… подзабыл, — не моргнув глазом, соврал я. Не признаваться же царю, что информация о местонахождении его любимой сестры интересует меня чуть менее, чем никак.
— Она спасла меня, когда Трою взяли ахейцы, — с горечью ответил Приам. — Заплатила Гераклу красивым платком за мою жизнь, а сама с гордо поднятой головой взошла на вражеский корабль. Я никогда не забуду, как на наших глазах убивали отца, мать и братьев. Я плакал, а она и слезинки не проронила, только губы искусала до крови. Ты думаешь, я не знаю, что меня из-за этого называют «купленным»? Теламон, царь острова Саламин, сделал ее своей наложницей. Его черная душа давно тоскует в царстве мертвых, но сейчас в той земле правит свирепый Аякс, его выродок. Он глумился над моей сестрой до самой ее смерти. Да-да, она недавно ушла на встречу к богам, мальчик, и это развязывает мне руки. У ахейцев больше нет заложницы из царского дома Трои. Я долгие годы пытался что-то сделать, но они так и не позволили мне выкупить ее.
— Ты хочешь мести, царь? — спросил я его.
— Да, хочу, — кивнул тот, и его глаза сверкнули фанатичным огнем. — Они заплатят нам за это. Великой кровью вернется им кровь троянцев и позор моей сестры.
— Какова будет цена этой мести для Трои? — спросил я его.
— Я слышал, ты воин! — гулко захохотал Гектор, который только что влил в себя немалый кубок вина. — Или слухи о тебе врут, Эней, и твое сердце подобно сердцу оленя[30]?
— Воевать я не боюсь, — возразил я. — Но что будет, если ахейцы соберутся все вместе и ударят по городу? Тогда Трое не устоять.
— Ты говоришь то же самое, что мой сын Гелен и его сестра Кассандра, — пренебрежительно отмахнулся Приам. — Ты мой зять, и обязан знать, что будет. Во-первых, наш позор должен быть отмщен, и это не обсуждается. А во-вторых, мы приготовили им нечто такое, что сильно остудит их пыл.
— А в-третьих, — с тоской в голосе добавил Антенор. — Они все равно придут сюда, Эней. Они не боятся великого царя Супилулиуму. Его больше никто не боится.
— Кстати, Гектор, — повернулся я к новоявленному родственнику, который сосредоточенно обгладывал какой-то мосол. — Ты, кажется, сомневался, воин ли я? Можешь проверить это в поединке. Пусть копья будут тупыми, я не хочу убивать брата своей жены. Креуса ждет ребенка, не стоит ее расстраивать.
И ведь никто не засмеялся, мое выступление оказалось слишком неожиданным для всех присутствующих. Сам наследник царя вытаращил глаза в тупом недоумении и глупо моргал, на губах Париса заиграла издевательская усмешка, и даже слуги, стоявшие вдоль стен, смотрели на меня с нескрываемой жалостью. У них есть для этого все основания, ведь судя по тому, что я слышал о Гекторе, он может убить меня даже палочкой для письма. Наследник Приама — серьезный боец, но и у меня есть кое-что в запасе. Последние месяцы я провел в тяжких трудах, и речь идет совсем не о беременности моей жены, там как раз все само собой получилось. Отец ведь не зря говорил, что я делаю странное.
— Да чтоб меня! — едва только и смог вымолвить Гектор, который отложил в сторону кость и прочистил ухо мизинцем. — Мне это послышалось сейчас?
— Деремся сегодня на закате, — решил я добить его. — Или ты не так хорош, как говорят люди?
Вот сижу я напротив человека, который был лично знаком с самим Гераклом, и как будто так и надо. Я бы раньше третью почку за такую возможность отдал, если бы она у меня была. Историк я или где? Там, за морем, живут весьма серьезные парни, которые воюют почти непрерывно, их нельзя недооценивать. Царь Приам едва пережил встречу с ними, а вот мне и Гектору, судя по всему, придется очень близко познакомиться с Аяксом. Если тут еще и Ахиллес есть, то дело вообще труба.
— А есть у ахейцев воин по имени Ахиллес? — спросил я.
— Есть, — кивнул Приам. — Это двоюродный брат Аякса, сын царя Фтиотиды. Он тоже воин изрядный.
М-да, ситуация…
Глава 11
Читая Гомера, я никогда не мог понять, почему Ахиллес, после потери его доспехов Патроклом, отказывался биться, пока ему не скуют новые. Он же эпический герой, имба, непроницаемый даже для лучей смерти планеты Нибиру! Зачем вообще нужны эти доспехи, если по логике «Илиады» ему было достаточно защитить только пятку. Мелкая несообразность, которая очень быстро становится понятной, когда видишь знатного воина, вышедшего на битву.
Доспех в виде бронзового колокола с кольцом вокруг шеи по нынешним временам — жуткая древность. Так давно уже не делают, но от наследства предков, если оно есть, не отказываются, ведь этот доспех и впрямь не пробить. В последнее время благородная война, где две сотни знатных воинов мутузят друг друга из-за стада коров, уходит в прошлое. Теперь основной враг — это шайки морских бродяг, которые налетают внезапно, как порыв ветра, и улетают так же. Вот потому-то вооружение сильно изменилось. Исчезли массивные доспехи, превратившись в кирасы и чешуйчатые панцири, а огромные башенные щиты, которые приходилось держать с помощью специальной портупеи, сменились круглыми щитами из нескольких слоев кожи. Все это новое вооружение было существенно дешевле старого.
Впрочем, Гектор, как знатнейший из знатных, на своей защите не экономил, и вышел, закованный в бронзу от подбородка до лодыжек. Собственно, наружу у него торчали только руки от середины плеча, перехваченные широкими браслетами, и лицо, на котором гуляла многообещающая улыбка. На голове его сиял начищенный бронзовый шлем, украшенный перьями страуса и рогами из клыков кабана. Гектор будет биться на колеснице, как и подобает персоне такого ранга. Чтобы убить подобного воина, его нужно либо затоптать слонами, либо утопить, либо совершить прорыв в военном искусстве, как это сделал я. Не зря же отец сетовал, что я делаю странное.
— Буян, умница! Мы им покажем, — ласково шепнул я в ухо коню, когда вывел его на ристалище, где собралась вся знать Трои и куча зевак. Сам Приам сидел на возвышении, чтобы насладиться триумфом обожаемого сыночка и ткнуть обнаглевшего родственника носом в лужу. Но теперь, увидев меня, лица присутствующих выражали различную степень изумления: от восторженного, как у босого паренька по имени Зита, который привел моего коня из стада, до откровенно брезгливого, как у Гектора. Впрочем, его можно понять, он же никогда не видел всадника.
— Ты так обнищал, что уже не имеешь второго коня, слуги и колесницы? — пошутил Гектор, и в толпе грянул смех. — Отец! — повернулся он к Приаму. — Видно, мы выдали нашу Креусу за бедняка.
— Не знал, что ты болтун, — крикнул в ответ я, и Гектор начал багроветь. — Проведем три схватки! Кто победит дважды, тот и выиграл.
— Мне хватит одной, — зло выплюнул он. — Ты после нее уже не встанешь!
Буян — один из лучших коней нашего табуна. Я приехал сюда на колеснице, запряженной парой, и все это время он пасся на царских землях, улучшая здешнее поголовье. Там, дома, я соорудил подобие седла, которое было скорее попоной, примотанной к конскому брюху, и приказал отлить из бронзы стремена, которые приделал кожаными ремнями. Получилось на слабую троечку, но все лучше, чем у окружающих, потому что у них не было и такого. Научиться стрелять на ходу оказалось совсем несложно, потому что критичной разницы, делать это из седла или из качающейся корзины колесницы, не нашлось. Глазомер у меня оказался выше всяких похвал.
Но сегодня я без лука, мы деремся по обычаю ахейцев. Обычно это происходит так: знатного воина, закованного в доспех, несет упряжка коней, а он, практически неуязвимый, разит врага длинным, метра в три с половиной, копьем. Такой воин, проезжая вдоль пехотного строя, работает как швейная машинка, потому что одоспешенная пехота — это почти что оксюморон. Если у тебя есть деньги на защиту, то и лошадей ты себе точно купишь. Только самые нищие царьки из забытых всеми богами дыр бьются по старинке, пешими, с ростовым щитом и длинным копьем[31], как Аякс.
Откуда на его крохотном островке возьмется столько серебра, чтобы купить хорошее вооружение? Голодранец он, самый настоящий голодранец. Такой же, как Одиссей, который сам пахал землю. Захолустная Итака ничуть не богаче Саламина, там пиратство — основная отрасль экономики.
Приам поднял руку, и мы встали друг напротив друга, шагах в сорока. Поединок знатных воинов мало чем отличается от рыцарского турнира, только бьются не верхом, а на тряской, почти невесомой повозке, борта которой последнюю сотню лет делали в виде перил. Мастера любыми способами снижали вес конструкции, и даже колеса обзавелись шестью спицами вместо сплошного древесного полотна. Впрочем, данайцы пошли еще дальше, и у них спиц было четыре.
Царь опустил руку, и возница Гектора тронул поводьями конские бока, набирая ход. Я тоже чуть сжал колени, и Буян, который слушал меня с полуслова, пошел вперед легкой рысью. Страшное это дело, когда на тебя несется упряжка коней, в которой изготовился к бою сверкающий как самовар воин с длинной пикой. Если на пехотный строй идет пять сотен колесниц, то никакая отвага не помогает. В половине случаев воины просто разбегаются, не выдержав жуткого зрелища. А его величество Рамзес третий, как говорят, может и пять тысяч выставить. Врут, наверное, хотя Египет безумно богат.
Двадцать шагов… десять… Гектор опускает древко без наконечника, щурит глаза перед тем, как нанести удар… Я резко ухожу влево, прямо перед мордами лошадей, и бью возницу в лоб тупым концом копья. Тот закатил глаза и повалился на своего хозяина, который даже пику на другую сторону перебросить не смог. Гектор едва успел перехватить поводья и удержать лошадей. Это вполне объяснимо, не очень-то в такой горе металла подвигаешься. Я резко развернулся, догнал колесницу, и нанес короткий удар по шлему Гектора, на ладонь выше уха. Я не стал бить в лицо, но все всё поняли верно. Этот раунд остался за мной.