Гомер называет Иду «обильной потоками» и «богатой ключами».{43} Действительно, здесь берет начало множество рек и ручьев, в том числе и Скамандр. Однако описывая истоки этой реки, Гомер допускает противоречие. В «Илиаде» он сначала перечисляет Скамандр среди рек, «что с идейских вершин изливаются в бурное море».{44} Но потом неожиданно сообщает, что истоком Скамандра являются два ключа, бьющие под самыми стенами Трои, — один горячий и один холодный.{45}
Гидрологическая история Троянской равнины. На основе карты, опубликованной в: Brückner et al. Holocene delta
На противоречие это обратил внимание еще Страбон. Никаких сомнений в том, что Скамандр берет начало высоко в Идейских горах, у великого географа не было. Ссылаясь на Деметрия из Скепсиса, который, будучи местным жителем, прекрасно знал географию Троады, Страбон писал: «Одна из вершин Иды называется Котилом. Она расположена приблизительно на 120 стадий[9] выше Скепсиса; с нее текут Скамандр, Граник и Эсеп; две последние реки текут на север и к Пропонтиде, образуясь из соединения нескольких источников, тогда как Скамандр течет к западу только из одного источника. Все эти источники находятся поблизости друг от друга на пространстве в 20 стадий»[10]. Страбон также сообщает, что, вопреки Гомеру, никакого горячего источника в окрестностях Трои в его время не было. Не смея сомневаться в достоверности текста «Илиады», он предполагает, что «горячий источник, вероятно, иссяк».{46} Что же касается холодного источника, Страбон подтверждает, что таковой существует (кстати, Шлиман обнаружил под холмом Гиссарлык, к северу и к западу от него, несколько родников, температуру некоторых из них он измерил и получил 14–15 °C).{47} Но источники у стен Трои, сколько бы их ни было, не могут быть истоками реки, текущей с высокогорья. Для того чтобы разрешить возникшее в тексте Гомера противоречие, Страбон предлагает считать, что вода, «вытекая из Скамандра через подземный проход, снова выходит в этом месте на поверхность; или же вода этого источника только потому считается источником Скамандра, что она находится поблизости от него; таким образом, у одной и той же реки считается несколько источников».{48} За неимением лучших объяснений авторы настоящей книги предлагают согласиться в этом вопросе с великим географом.
Глава 2От Тевкра до Лаомедонта
Итак, основателем Трои стал юноша по имени Ил. Несколько поколений его семьи обитали в Троаде, и можно только удивляться такту и сообразительности коровы, которая из глубин Фригии привела юношу обратно в его родные места.
Один из предков Ила звался Скамандром. По сведениям Аполлодора и Диодора Сицилийского, он был той самой рекой (или ее богом, что одно и то же), о которой мы подробно говорили в предыдущей главе. От нимфы Идеи (горы Ида) Скамандр имел сына по имени Тевкр — «прославленного мужа, давшего своему народу название от собственного имени — тевкры».{49} Так говорят мифографы.
Более рационалистически настроенные авторы считают, что Скамандр был смертным человеком, критянином по происхождению, который прибыл в Троаду и дал свое имя реке. Поэт III века до н. э. Ликофрон в поэме «Александра» сообщает, что жители Крита отправили в Малую Азию «рать разбойную» под предводительством некоего Тевкра (родоначальника племени тевкров) и его отца Скамандра. Цель у «разбойной рати» была весьма странная: «с мышами чтоб сражаться».{50} Почему критяне избрали себе столь необычного противника, да еще и отправились за ним на край тогдашней ойкумены, «на землю бебриков», каковая находилась к востоку от Боспора, Ликофрон не разъясняет.{51}
Объяснение сражению с мышами можно найти у Страбона. Правда, географ не упоминает имен, но он подробно рассказывает о том, как переселенцы-тевкры получили оракул: «остановиться на жительство там, где на них нападут порождения земли». Пришельцы высадились на западном побережье Троады, возле мыса Лект (совр. мыс Баба — самая западная точка Малой Азии), и там «ночью огромное множество полевых мышей высыпало на поверхность и перегрызло всю кожу на их оружии и утвари». Тевкры сочли, что именно об этом и возвещал оракул. Они обустроились на жительство и дали местной горной системе имя Ида, которое напоминало им о горе, оставленной на Крите. В память о мышах, которые указали им место новой родины, переселенцы основали святилище Аполлона Сминфейского, то есть «мышиного», в котором статуя бога была воздвигнута «стоящей на мыши». Сами грызуны от этого только выгадали: Страбон сообщает, «что мыши, во множестве водившиеся около святилища, считались священными». Аполлон Сминфейский завоевал в округе большую популярность, и для него построили второе святилище — на близлежащем острове Тенедос.{52}
Так или иначе, некто Тевкр, сын Скамандра, и народ, которому он дал свое имя, поселились в землях, которым только предстояло стать Троадой. У Тевкра имелась дочь Батия (Батея) — она, выйдя замуж за пришельца по имени Дардан, и стала праматерью троянцев.{53}
Дардан был сыном Зевса и плеяды Электры (напомним, что плеяды до того, как стать звездным скоплением в созвездии Тельца, были дочерьми титана Атланта и обитали на Земле). Родиной Дардана считают и остров Самофракию,{54} и Аттику,{55} и Аркадию (местность в центре Пелопоннеса),{56} и даже Италию.{57} Но где бы ни была его родина, он решил поменять место жительства. Некоторые авторы сообщают, что к этому его вынудил потоп, в результате которого «равнины оказались залиты водой и на долгое время непригодны для земледелия».{58} Аполлодор же полагает, что Дардан отправился в путь, потому что был опечален смертью своего брата Иасиона, который попытался обесчестить богиню Деметру и был сражен перуном Зевса, вступившегося за сестру.{59}
Последняя версия представляется авторам настоящей книги сомнительной: непонятно, почему гибель брата, даже и любимого, заставила человека покинуть родину и отправиться за тридевять земель, в чужие края. Резоннее думать, что переселение Дардана было все-таки вызвано наводнением, которое вошло в историю (точнее, в мифологию) под именем Дарданова потопа и случилось, вероятно, через несколько десятилетий после более знаменитого (и гораздо более разрушительного) Девкалионова потопа[11].
Раннесредневековая «Хроника» Иеронима сообщает нам дату прибытия Дардана в земли Троады и основания им здесь города-государства Дардания — 1477 год до н. э. Конечно, к изысканиям раннехристианских хронистов следует относиться с некоторой осторожностью. Если сведения, сообщаемые Гомером, Гесиодом или другими аэдами (хотя бы и в пересказе поздних авторов) мы принимаем без доказательств, потому что это и есть сама мифология, то хронисты занимались примерно тем же, чем занимаемся сегодня мы сами, — собирали информацию из античных источников и пытались выстроить ее в по возможности непротиворечивом порядке, привязывая к немногим действительно известным датам. Тем не менее подсчет поколений, лежащих между Дарданом и его правнуком Илом (напомним, что Ил мог основать Трою примерно в середине или конце XIV века до н. э.), показывает, что Иероним прав — по крайней мере приблизительно.
Итак, в первой половине XV века до н. э. Дардан — сын Зевса и Электры, внук знаменитого титана Атланта — высадился на северо-западе Малой Азии, где правил Тевкр, сын Скамандра. Аполлодор пишет: «Радушно принятый царем, Дардан получил от него часть его страны… Он основал там город Дардан, а после смерти Тевкра всю страну назвал Дарданией».{60}
Дардания лежала в стороне от морей и тянулась узкой полосой вдоль предгорий главного Идского хребта[12]. Где именно был построен город, не известно; из слов Гомера можно допустить, что он стоял в предгорьях:
Первый, Дардан, рожден был Зевесом, сбирающим тучи.
Он основатель Дардании был. Илион же священный
Не был еще на равнине в то время построен, и люди
Жили тогда на предгорьях богатой потоками Иды.{61}
Позднее на берегу Геллеспонта греческими колонистами был основан другой город с тем же названием,{62} который дал проливу его современное имя[13]. От старого Дардана, в предгорьях, уже ко времени Страбона (рубеж эр) «не осталось и следов города».{63}
Пришельцы освоили не только предгорья. Греческий историк I века до н. э. Дионисий Галикарнасский пишет, что Дардан прибыл в Малую Азию со взрослым сыном, которого звали Идэй. Идэй «с частью воинства обосновался в горах, которые теперь в честь него зовутся Идэйскими». Именно он, по мнению историка, учредил в этих местах культ Матери богов — Кибелы, который распространился по всей Малой Азии, а потом и почти по всей греко-римской ойкумене.