Пусть Гесиона и являла собой чарующее зрелище, взгляд Экла влекло зрелище иное: его вожак устремлялся навстречу морскому дракону – в той самой простой, незамысловатой и зверски вызывающей манере, какой был славен. Геракл плыл к чудовищу напролом, однако дракон не просто не выказывал страха – он разинул пасть пошире и сам двинулся к Гераклу.
Экл считал, что друга своего и повелителя знает хорошо, но следующее решение Геракла оказалось совершенно неожиданным. Не сбившись с ритма, тот заплыл прямиком чудовищу в пасть. Крики поддержки с берега пресеклись и угасли в потрясенной тишине – Геракл пропал из виду. Сглотнув и щелкнув исполинскими челюстями, чудище восстало из воды с победным ревом, а затем нырнуло на глубину. Гесиона оказалась спасена – хотя бы на время, – а вот Геракл… Гераклу пришел конец. Величайшего, сильнейшего, храбрейшего и благороднейшего героя Геракла заглотили целиком – он толком и не сопротивлялся.
Впрочем, Экл и все остальные поторопились с выводами. В смрадном нутре зверя Геракл немедля принялся кромсать ножом. Прошло сколько-то времени, показавшегося вечностью[14], и на поверхность начали всплывать ошметки мяса и чешуя. Первыми их заметил Теламон – он вскричал во весь голос и показал туда, где вода вскипела кровью и ворванью. Когда же, громогласно отфыркиваясь, в брызгах морской воды вынырнул и сам Геракл, все сборище греков и троянцев разразилось оглушительным «ура». Как смели они сомневаться в величайшем герое на свете?
Вскоре дрожащая Гесиона благодарно приняла плащ и заботливую руку Теламона, и вместе с ликовавшими воинами они сопроводили Геракла обратно к Лаомедонту[15].
У некоторых людей есть врожденная неспособность учиться на собственных ошибках. Когда Геракл потребовал коней, обещанных ему в уплату, Лаомедонт с присвистом цыкнул зубом – в точности так же, как прежде при Аполлоне и Посейдоне.
– Ой нет-нет-нет, – сказал он, качая головой. – Нет-нет-нет-нет-нет. Мы условились, что ты очистишь Геллеспонт, а не оставишь его забитым жиром, кровью и костями. Моим людям теперь не одну неделю прибираться на берегу от этой пакости. «Очистить фарватер» – твои же слова, и таково было условие. Оспорит ли кто?
Лаомедонт выставил вперед бороду и пронзительно оглядел собравшихся придворных и стражников из своей гвардии.
– Его же слова…
– «Очистить» – так он и сказал…
– Как всегда, твое величие, ты прав…
– Видишь? Никак не могу я тебе заплатить. Благодарен, конечно, за Гесиону, однако уверен, что дракон бы ее не обидел. Мы б и сами ее со скалы забрали со временем – и уж точно безобразия такого устраивать бы не стали.
С ревом негодования Геракл потряс дубиной. Воины Лаомедонтовой стражи тут же оголили мечи и взяли своего царя в оборонительное кольцо.
Теламон встревоженно зашептал Гераклу на ухо:
– Брось, дружище. Перевес сил не в нашу пользу: тысяча к одному. Кроме того, тебе нужно вернуться в Тиринф вовремя и взяться за последний – десятый – подвиг. Опоздаешь хоть на день – потеряешь всё. Девять лет усилий впустую. Оставь, он того не стоит.
Геракл опустил палицу и плюнул в стражников, за которыми трусливо спрятался Лаомедонт.
– Твое величие еще меня увидит, – прорычал он. Низко поклонившись, он развернулся и удалился. – Тот поклон – понарошку, – пояснил он Теламону и Эклу по дороге к кораблю.
– В смысле – понарошку?
– Это был саркастический поклон.
– А, – отозвался Теламон. – А то я уж было подумал…
– Батюшки, до чего ж неотесанные они, греки эти, – проговорил Лаомедонт, наблюдая с высоких стен города, как корабль Геракла поднимает паруса и отчаливает. – Ни манер, ни стиля, ни обращения…
Гесиона взирала вслед отплывавшим судам с некоторым сожалением. Геракл ей понравился, и уж она-то не сомневалась: что бы там ни говорил отец, Геракл действительно спас ей жизнь. И друг его Теламон – тоже учтивый и обаятельный. Да и смотреть на него приятно. Потупилась Гесиона и вздохнула.
Возвращение Геракла
Царь Эврисфей Микенский и царь Лаомедонт Троянский – два дрянных сапога пара. И Лаомедонт от своей части сделки с Гераклом отказался, и Эврисфей. Вернувшись из Трои, Геракл совершил десятый (и, как ему казалось, последний) подвиг – переброску через все Средиземноморье громадного стада Герионовых рыжих коров, – да только Эврисфей заявил, что два предыдущих подвига не считаются и подвигов итого получится двенадцать[16]. Так сложилось, что прошло целых три года, прежде чем Геракл стряхнул с себя узы обязательств и взялся разбираться с коварством царя Лаомедонта, – за это время обида в герое лишь окрепла и сделалась горше.
Геракл быстро собрал армию добровольцев и подался флотилией из восемнадцати пентеконторов – пятидесятивесельных гребных судов – через Эгейское море. В порту Илиона он оставил Экла старшим по флоту и резервным силам, а сам вместе с Теламоном и основным воинством отправился сражаться с Лаомедонтом. Лазутчики предупредили подлого троянского царя о прибытии греков, и ему удалось перехитрить Геракла – покинуть Трою и обходным маневром напасть на Экла и корабли. Когда Геракл обнаружил, что происходит, Экла и резервное войско перебили, а силы Лаомедонта в сохранности вернулись за стены Трои и изготовились к долгой осаде.
В конце концов Теламону удалось сокрушить одни ворота, и греки хлынули в город. Они безжалостно прорубались ко дворцу. Геракл, чуть отставая, тоже проник в пролом и услышал, как его люди чествуют Теламона:
– Уж точно он величайший воин на свете!
– Слава Теламону, нашему вождю!
Такого Геракл вынести не смог. На него низошел этот его красный туман. Ревя от ярости, он ринулся вперед, желая отыскать и убить своего помощника.
Теламон, возглавлявший войска, почти вступил во дворец Лаомедонта, но тут сзади донесся шум. Зная своего друга и устрашающие последствия его припадков ревности, Теламон тут же бросился собирать камни. Когда подбежал запыхавшийся Геракл с палицей наперевес, Теламон громоздил камни один на другой.
– Тсс! – сказал Теламон. – Погоди. Я занят – алтарь строю.
– Алтарь? Кому?
– Да тебе, конечно же. Гераклу. В память о том, как ты спас Гесиону, как прорвал оборону Трои – твоей власти над людьми и чудищами, – и искусству боя.
– Ой. – Геракл опустил дубину. – Ну что ж, молодец. Очень хорошо. Я… да, очень разумно. Очень сообразно.
– Стараюсь как могу.
Рука об руку друзья взошли по ступеням царского дворца Трои.
Последовала ужасающая кровавая резня. Лаомедонта, его жену и всех сыновей убили – вернее, всех, кроме младшего – ПОДАРКА. Спасся тот в примечательных обстоятельствах.
Геракл с мечом и дубиной, с которых стекала кровь половины царственной династии Трои, оказался в спальне у Гесионы. Царевна стояла на коленях. Заговорила она очень спокойно:
– Забери мою жизнь, и да воссоединюсь я с отцом и братьями.
Геракл уже собрался было удовлетворить это пожелание, но в комнату вошел Теламон.
– Нет! Гесиону не трожь!
Геракл глянул на него удивленно.
– Чего это?
– Ты однажды спас ей жизнь. Зачем отнимать ее теперь? Кроме того, она красавица.
Геракл понял.
– Тогда забирай. Она твоя, делай с ней что хочешь.
– Если я ей люб, – сказал Теламон, – возьму ее на Саламин своей невестой.
– Но у тебя уже есть жена, – произнес Геракл.
Тут до слуха Геракла донесся шум из-под кровати.
– Вылезай, вылезай! – вскричал он, тыча туда мечом.
Возник мальчонка, перепачканный пылью. Собравшись с духом, выпрямился во весь рост – уж сколько роста в нем было.
– Если суждено мне умереть, умру с готовностью, как гордый троянский царевич, – произнес он, однако достоинство сказанного несколько смазалось тем, что при этом мальчик чихнул.
– Сколько же у него сыновей вообще? – сказал Геракл, вновь занося меч.
Гесиона закричала и вцепилась Теламону в руку:
– Не надо Подарка! Он так юн. Молю, владыка Геракл, молю тебя!
Но Геракл на уговоры не поддался.
– Юн-то он юн, однако сын своего отца. Безобидный парнишка способен вырасти в могучего врага.
– Позволь мне купить его свободу, – стояла на своем Гесиона. – У меня есть покров из золотой ткани – говорят, принадлежал он самой Афродите. Предлагаю его тебе взамен на жизнь и свободу моего брата.
И это не произвело на Геракла впечатления.
– Я его и так могу забрать. Вся Троя – моя по праву завоевания.
– При всем почтении, владыка, тебе тот покров не найти. Он лежит в укромном тайнике.
Теламон ткнул Геракла локтем.
– Стоит хотя бы взглянуть, как считаешь?
Геракл буркнул, ладно, мол, и Гесиона подошла к высокому комоду с причудливой резьбой, стоявшему у кровати. Царевнины пальцы отстегнули скрытую защелку на задней стенке, и сбоку выдвинулся ящик. Гесиона извлекла из него отрез золотой ткани и протянула его Гераклу.
– Нет ему цены.
Геракл оглядел покров. Чудесно текла эта ткань свозь пальцы – почти как вода. Герой опустил громадную руку мальчику на плечо.
– Ну что ж, юный Подарк, повезло тебе, что твоя сестра любит тебя, – проговорил он и сунул покров себе за пояс. – А сестре твоей повезло, что мой друг царевич Теламон, кажется, влюблен в нее.
Геракл и его воинство покинули Трою, обращенную в руины. Победители забрали себе корабли троянского флота и нагрузили их всеми сокровищами, какие только поместились в трюмы. Гесиона, препровожденная на борт Теламоном, оглянулась на город, в котором родилась. Повсюду курился дым, стены рухнули в десятке мест. Троя, некогда прекрасная и сильная, лежала разметанная до щебня и курившейся золы.
В городе же троянцы бродили по трупам и обломкам. Их внимание привлек юноша, еще совсем ребенок, – он стоял у уцелевшего храма с палладием: хотя бы его пощадили нападавшие. Уж не царевич ли Подарк это?