За их спинами шла полоса кустарника, за которым горели окна однотипных двухэтажных каменных зданий. Дом Копалова стоял как бы на отшибе, почти вплотную к железной дороге.
– Вроде здесь, – сказал Гуров, рассматривая дом.
– Вроде не спят, – в тон ему добавил Крячко, кивая на светящееся окно на втором этаже. – А домина здоровый, хотя и бестолковый, на мой взгляд. Жить в таком я бы не хотел. Наверняка во дворе курятник или что-то в этом роде.
– А мы сейчас проверим, – сказал Гуров, решительно направляясь к воротам.
Он подергал ручку и убедился, что ворота заперты изнутри на засов. Он поискал на заборе что-нибудь похожее на звонок, но не нашел.
– Может, здесь принято стучать по воротам палкой? – недовольно проворчал Гуров. – Так хоть бы поставили одну для приличия! Кулаком пока достучишься, все кости отобьешь!
– Эта дилемма имеет нестандартное решение, – заметил Крячко. – Учитывая особые обстоятельства, имеет смысл тихо перелезть через забор.
– А ты уверен, что получится тихо? – спросил Гуров. – По ту сторону, может, кобель дожидается – с теленка величиной?
– Кобель? Кобель дал бы о себе знать, – не слишком уверенно возразил Крячко.
– Ты забываешь, с кем мы имеем дело, – сказал Гуров. – Человек – специалист по собакам. Может, у него и брат такой же? Запросто можно нарваться на тренированного зверя, который перервет тебе глотку без звука.
– Убедил, – поспешно сказал Крячко. – Ну их к черту, нестандартные решения! Давай по правилам. А постучать я могу ногой. У меня башмаки старые, не жалко.
Он тут же привел в действие свое намерение, начав с грохотом колотить в калитку ногами. Шум он поднял такой, что не выдержала бы и самая тренированная собака. Но во дворе было тихо. Не слышали они, и как открылась в доме дверь, хотя она, несомненно, открывалась, потому что через некоторое время по другую сторону забора раздался недовольный юношеский басок:
– Ну кто там?
– Копалов Леонид Борисович здесь проживает? – спросил Гуров.
– Ну, допустим, – подумав, ответили из-за забора.
– Тогда откройте – нам нужно вручить ему повестку из военкомата.
– Да его нет! На работе он. В ночь дежурит. Завтра приходите.
– У нас ноги не казенные по два раза всех обходить! – грубовато заметил Крячко. – Ты кто – сын? Вот и распишешься за повестку. И поторопись, пока мы тебе самому повестку не выписали.
Похоже, тема повесток для молодого человека не была чем-то отвлеченным. Он заволновался.
– Чего это? – испуганным баском произнес он. – У меня отсрочка! Комиссия признала…
– На любую комиссию перекомиссия есть! – назидательно сказал Крячко. – Так что открывай, пока мы добрые!
Молодой человек загремел засовом. Через мгновение калитка открылась. Оперативники увидели длинного и худого как жердь юношу с прыщавым недоверчивым лицом. На парне была старая куртка, наброшенная поверх черной майки с надписью «Спидвей».
Полковник Крячко просунул нос в калитку и подозрительно спросил:
– А где волкодав?
– Какой волкодав? – мрачно сказал молодой человек. – Нет у нас никакого волкодава. Давайте вашу повестку.
– Ты извини, – произнес Гуров, зайдя во двор и придерживая юношу за локоть. – Про повестку мы немного соврали. Ради общего блага, так сказать. На самом деле мы из милиции. Твой отец действительно на работе?
Юноша сжался, будто его ударили по лицу, и посмотрел на Гурова несчастными глазами.
– Из какой милиции? – с ужасом прошептал он. – Я ничего не знаю! Отец в депо пошел. Дома никого нет.
При этом он с такой тревогой оглянулся на освещенное окно дома, что Гуров уже не сомневался – дома кто-то есть.
– А мать где? – спросил он.
– Мать в рейсе, – прошептал юноша. – Проводником она работает.
– Понятно, – заключил Крячко. – Родители день и ночь на работе, а дети предоставлены сами себе, попали в лапы улицы, начали курить, сквернословить и врать взрослым…
– Кто врет-то? – жалобно спросил молодой человек.
– Ты и врешь, – безжалостно сказал Крячко. – Тебя как зовут, жертва перестройки?
– Вадим, – буркнул парень.
– Так вот, слушай меня внимательно, Вадик, – сказал Крячко. – Поскольку ты военкомата боишься, значит, возраст у тебя уже подходящий. А возраст этот предполагает гражданскую ответственность, в частности, ответственность уголовную. Например, за дачу ложных показаний. Поэтому лучше тебе говорить правду. Кто сейчас, кроме тебя, находится в доме?
– Н-никого, – пролепетал сбитый с толку Вадим.
– Лгать грешно, юноша, – сказал Гуров. – Мы ведь знаем, что у вас гостит родственник из Москвы – Шульгин Владимир Матвеевич. Ведь так?
Молодой человек еще раз беспомощно оглянулся на освещенное окно и сказал:
– Ну, гостит… А чего?
– Поговорить нам с ним надо, – объяснил Гуров. – Только так, чтобы никто не мешал, ясно?
– Меня батя убьет, – мрачно сообщил Вадим. – Откуда я знаю, что вы из милиции? Может, завтра зайдете?
– И не надейся, – отрезал Крячко. – Веди нас к своему дяде – или кто он там тебе?
– А откуда мы – это мы тебе сейчас объясним, – добавил Гуров, доставая удостоверение. – Читать-то умеешь?
При виде солидной книжечки с государственным гербом Вадим настолько оробел, что даже не обиделся на последнее замечание.
– Батя меня убьет! – повторил он с обреченным видом.
– Он у тебя Иван Грозный? – спросил Крячко.
– Отца мы берем на себя, – заявил Гуров. – Говори, куда идти?
Вадим опустил плечи и молча направился к дому.
На второй этаж вела деревянная лестница с перилами, которая прилепилась к дому снаружи, как трап к борту корабля. Лестница была старая, как и весь дом, – ступени скрипели, реагируя на каждый шаг. Гуров обратил внимание, что Вадим нарочно старается при ходьбе производить как можно больше шуму. Видимо, он надеялся таким образом предупредить своего дядю об опасности и хоть в какой-то степени реабилитировать себя за невольное «предательство».
Прямо с лестницы они попали в грязноватый широкий коридор, освещенный тусклой лампочкой. В коридоре находилась масса самых разнообразных вещей – корыта, ведра, старая одежда, велосипед, стопки растрепанных журналов двадцатилетней давности, негодная газовая плита и много чего еще. Чтобы разобрать все это, понадобился бы целый год.
Среди всего этого хлама оперативники с трудом разглядели четыре закрытых двери. Гуров вопросительно посмотрел на Вадима. Тот ткнул пальцем в ближайшую дверь и хмуро сказал:
– Там кухня. Дядя Володя в ней сидит.
– А там что? – подозрительно спросил Крячко.
Вадим посмотрел на него исподлобья.
– Это вот моя комната, – объяснил он. – Дальше кладовка. А там – родители живут.
– Ясно, – кивнул Гуров. – Так ты иди пока в свою комнату и не мешай нам. Мы сами тут разберемся.
Вадим постоял секунду, сгорбился и пошел, шаркая подошвами, к себе. Оперативники дождались, пока он закроется в комнате, и шагнули к двери кухни. Из-за нее доносилось мирное позвякивание посуды, покашливание и какое-то постороннее бормотание – кажется, там работало радио.
Крячко распахнул дверь, и они с Гуровым разом шагнули через порог. Возле кухонного стола спиной к ним стоял человек в спортивных штанах и рубашке навыпуск. В руке он держал чайник, из которого как раз наливал кипяток в большую красную кружку. При этом он краем глаза посматривал на экран портативного телевизора, стоявшего на тумбочке рядом с плитой, работающей от газового баллона. Услышав шум, человек не выказал никакой паники, лишь перестал наливать чай и спокойно обернулся.
У Шульгина было мрачноватое скуластое лицо, слегка перекошенный набок рот и гладко зачесанные светлые волосы. Вид у него был довольно мирный, но глаза при этом смотрели с такой откровенной неприязнью, что вступать в контакт с этим человеком решился бы не каждый. Однако у Гурова и Крячко выбора в этом смысле не было.
– А мы как раз вовремя! – с дурашливым простодушием провозгласил Крячко, широко улыбаясь. – С удовольствием бы сейчас чайку горяченького хряпнул! Пару стаканчиков! На улице такая мерзость, бр-р-р! Угостишь, хозяин?
– Кто вы такие? – ровным голосом спросил Шульгин, незаметно отступая назад. – И что вам нужно?
Глаза его зорко ощупывали фигуры оперативников – их лица, руки, карманы, – видимо, Шульгин лихорадочно пытался сообразить, чем грозит ему этот визит и что можно сделать.
– Кто мы, это за версту видно, – засмеялся Крячко. – А вот кто вы, уважаемый? Если вы тот, кого мы ищем, то самое время поговорить. Вы случайно не Шульгин Владимир Матвеевич будете? Ходили слухи, что тут он где-то.
– Нет, в самом деле Шульгин! – вмешался Гуров. – Если безо всяких шуток, то мы по вашу душу пришли. Наверное, догадываетесь, в чем причина? Тогда давайте присядем и спокойно поговорим.
Шульгин еще раз обшарил их обоих взглядом, потом повернулся и медленно поставил чайник на плиту. Затем отряхнул ладони и послушно сел на стул.
– Извольте, поговорим, – сказал он. – Только для начала документики ваши можно? Чтобы иметь, так сказать, ориентиры… По закону имею право.
– Безусловно, имеете, – подтвердил Гуров, снова доставая свое удостоверение. – Но мы, в свою очередь, тоже не отказались бы взглянуть на ваши документы.
– Само собой! – сказал Шульгин, просматривая удостоверение. – Только сейчас они не здесь, они в моей комнате. Если желаете, могу принести.
– Это успеется, – заметил Гуров.
– Ну что ж, ксива, как говорится, на зависть, – сказал Шульгин, возвращая корочки. – Солидная. И все лучше, чем… – Тут он скомкал свою речь и добавил: – Хотя, конечно, сегодня не поймешь, кто на кого работает… Ну да ладно! С чем пришли, дорогие товарищи?
– А вы не догадываетесь?
– У меня профессия другая, – серьезно сказал Шульгин. – Гадают гадалки и еще эти… метеорологи. А мне гадать нельзя. У меня точное знание.
– Ну да, только сявки воруют по вдохновению, – кивнул Крячко. – Серьезный человек действует по строгому плану, информацию собирает…