Курганов разыскал лыжную станцию, расположенную в небольшом летнем павильоне. Здесь было полным-полно народа. Михаил Сергеевич попытался увидеть заведующего этим шумным хозяйством, однако это не удалось.
Выйдя, Михаил Сергеевич залюбовался видом, что открывался на Приозерск.
Славянка огибала его аккуратным широким полукольцом. Ветры сдули с нее снег, отполировали прозрачный лед, и он в солнечных лучах сверкал и искрился, как хрусталь.
Кто-то осторожно тронул Михаила Сергеевича за плечо. Он обернулся. Перед ним стояла Нина Родникова.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич.
— Здравствуйте, здравствуйте.
— Как вы сюда попали?
Курганов пожал плечами.
— Видимо, так же, как и вы.
Нина недоверчиво спросила:
— Пешком?
— Насколько я знаю, трамвая здесь пока нет.
— Пока нет, — засмеялась Нина.
— И лыжной базы тоже нет, — тем же тоном продолжал Курганов.
— База есть. Пойдемте покажу.
— Это тот сарайчик? Ну уж и база.
— База плохонькая, верно. Хотели соорудить, да не из чего. Никак лесу не выпросим у исполкома. Энтузиазмом же лес не заменишь.
— Это верно, — улыбнулся Курганов.
…Побродив еще с полчаса по лесным тропам, Курганов вышел на дорогу и стал спускаться вниз.
Туча, грозившая испортить солнечный, день, остановилась на полпути, как раз над гребнем холмов, и, видимо, раздумывала — полонить ли ей все небо или оставить его над Приозерском синим и солнечным.
Курганов шел не спеша, углубившись в свои постоянные мысли. Глядя на улыбающиеся и раскрасневшиеся лица молодежи, нарядные костюмы лыжниц, на опрятные белые дома Приозерска, на сверкающие корпуса деревообрабатывающего комбината и авторемонтного завода, что были пущены совсем недавно, он невольно подумал: «Черт возьми, все входит в норму, все обретает нужный ритм, набирает жизненные силы. А с селом плохо. Почему?» Наверно, уж в тысячный раз он задавал себе этот вопрос. Почему? Что надо делать? Курганов перебирал в памяти все, что делалось и должно будет делаться по району. Как будто довольно обширная программа действий. Но спокойствия на сердце не было, в нем всегда жила смутная тревога. Все время сверлила мысль: «А достаточно ли? Что еще недодумано? Что недоделано?»
Тревожило и беспокоило многое. Вот надо вводить новые культуры. А семян дали с гулькин нос. Заградин рассказывал, что выделенные фонды только одну треть районов обеспечат. Значит, кто-то где-то, видимо, не верит в эту культуру, сомневается. Дело, конечно, неизведанное. И вот же овес. Курганов припомнил свой недавний разговор с облисполкомовцами. По старой памяти они были с ним откровенны.
— Ну хорошо, снимем мы с тебя этот самый овес. А кому передадим?
— Но ведь невыгодно же. Поймите.
— Понимаем, все понимаем, а помочь не можем. План есть план. Он спущен сверху.
Или взять задолженность маломощных колхозов МТС. Ведь если здраво разобраться и прямо, не увертываясь, посмотреть на вещи, — нечем им рассчитываться. Нечем. Вон Беда прикинул — их колхозу, чтобы покрыть долг перед МТС, надо в течение двух лет отдавать весь урожай. Не оставляя даже семян. Значит, что же, так и держать такие колхозы с замороженными счетами, в вечных долгах? К чему это приведет? Какой интерес работать в таком колхозе? Ведь людям надо жить — есть, одеваться, детей растить? Нет, это совершенно ясный вопрос — с безнадежной задолженностью надо что-то делать. У колхозов долги эти как гири на ногах. И еще: почему мы платим колхозу за центнер сдаваемого государству картофеля почти в три раза меньше, чем он обходится? За молоко и масло — в два раза? Почему? Вопросы эти он задавал не только себе, а и в обкоме, в облисполкоме. Заградин ему как-то, осердясь, ответил так:
— Этих «почему» я тебе могу задать еще больше. Нужда законов не знает. Страну кормить надо? Надо. А это, дорогой мой, задача…
К концу дня Курганов вернулся в райком. Сегодня здесь было тихо — слышно, как большие часы в приемной мерно отсчитывали время. Яркий солнечный зайчик, отражаемый большим бронзовым маятником, беспокойно метался по комнате. Удачин и Мякотин были в райкоме. Иван Петрович с легкой обидой проговорил:
— Что же вы нас не предупредили? Мы бы вам показали всю районную столицу.
— Да сначала хотел просто прогуляться, а вышло иначе.
— Ну, как, понравился наш Приозерск?
— Вы знаете, понравился. Большинство домов в порядке, улицы очищены, и даже песочек на тротуарах.
— Старается наш райкомхоз, — довольно улыбнулся Мякотин.
Однако Михаил Сергеевич суховато спросил:
— Иван Петрович, что у нас с топливом? В Доме культуры и в школе хоть тараканов, морозь. Вы разберитесь, в чем там дело, и завтра же мне скажите. И, пожалуйста, следите за этим.
— С подвозом у нас трудновато, но накручу холку кому надо.
Курганов, обращаясь к обоим собеседникам, задал новый вопрос:
— Видимо, с фондами на товары нас подзажали? Уж очень бедно в магазинах.
Удачин ответил:
— С товарами плохо. На днях приезжала ко мне сестра, пошла в магазин. Парень ее у кого-то увидел заводной автомобиль и ну просить — купи! Да. Пошла она. А в магазине говорят: «Все продали». Потом продавщица ей шепчет: одну штуку найду. Сестра-то, дуреха, возмутилась и ушла. А я ей потом сказал: «Чего же ты растерялась? Чай, от переплаченной трешницы мы бы не обедняли».
Курганов удивленно посмотрел на Удачина, помолчал и продолжал:
— Дело не только в отсутствии товаров. Жулье и пьяницы в магазинах чувствуют себя как в раю. Особенно в «Гастрономе».
— Черт его знает. А жена постоянно хвалит этот магазин, — с недоумением проговорил Мякотин.
— Наводите порядок, Иван Петрович. Да и вы поглядывайте, — повернувшись к Удачину, закончил мысль Курганов.
Михаил Сергеевич говорил хмуро, недовольно. На душе была досада. Бывает иногда так, что трудно полностью узнать, раскусить человека. И хорошее есть у него, и плохое… Но вот появляется одна какая-нибудь черточка, деталь, фраза, поступок, пусть мелкий, еле заметный, — а в нем весь человек с его характером, нравами, привычками, взглядами на жизнь. Конечно, по одной такой детали нельзя судить окончательно, тем более делать какие-то выводы, но игнорировать ее тоже нельзя. Вот почему рассказ Удачина о том, как сестра покупала сыну игрушку, никак не выходил у Курганова из головы.
Что это? Ограниченность? Обывательщина? Или просто случайно оброненные фразы? Курганов еще взглянул на Удачина. Тот озабоченно переговаривался с Мякотиным. Подумалось: «Видимо, все-таки случайность. Что-то сегодня у меня настроение неважное, на все смотрю придирчиво».
Встряхнув плечами, как бы сбрасывая с себя это настроение, Михаил Сергеевич подошел к окну. По улице целая гурьба мальчишек катала большие снежные комья. За окраиной села по заснеженным взгорьям вилась укатанная санями и машинами дорога. По ней шли подводы. Куда ведет эта дорога? В какие места, к каким людям? Как мало ты еще знаешь, Курганов, Приозерск, его людей. Ох как мало. А надо знать все, и узнавать скорей, как можно скорей…
Курганов вернулся к столу, придвинул к себе календарь, долго делал на его листах пометки. Вызовы; беседы, встречи. Работники райкома, райисполкома, райсельхозотдел, комсомол, газета, милиция, районо. И колхозы, колхозы… Они заняли добрую половину испещренных записями листков.
Глава 6В ГОСТЯХ У «ОТЦОВ РАЙОНА»
Мысль пригласить Курганова на ужин возникла у Вероники Григорьевны Мякотиной. Она с ней носилась несколько дней, советовалась с мужем, созвонилась с Виктором Викторовичем. Оба они согласились, хотя Удачин считал, что скорее всего первый секретарь откажется от визита к подчиненным. Но — попытка не пытка, в воскресенье в райкоме Мякотин решился. Момент был подходящий. Сидели втроем — он, Курганов и Удачин.
Курганов сказал:
— Вы меня не без оснований критиковали, что не расспрашиваю вас о районе. Может, поговорим сегодня? Удобно, никто не помешает. Как? Или есть личные планы на выходной? Тогда отложим.
— Михаил Сергеевич, тут есть одно предложение. Живете вы пока один, по-холостяцки. Ну так вот, приглашаем вас поужинать с нами. Сегодня наши хозяйки пельмени готовят.
Курганов согласился быстро:
— Спасибо. С удовольствием.
— Тогда я на минутку выйду и дам команду, — произнес Мякотин.
— Как впечатление от поездки к Беде? — спросил Удачин.
Курганов, подумав немного, ответил:
— Что же вам сказать? Вы ведь знаете, каково у них положение. Что, много у нас таких артелей?
— Да, наверно, половина.
— Березовка, безусловно, в очень тяжелом положении, но на ноги поставить ее можно, — задумчиво проговорил Курганов.
— Дай бог, как говорится.
— Нет, бог тут нам не помощник. Без его помощи придется ее в люди выводить. А народ там, Виктор Викторович, просто чудесный. Честное слово…
Когда Иван Петрович вернулся, Курганов уже внимательно слушал Удачина о делах в районе. Вступил в беседу и он. Оба, проработавшие здесь немалые годы, хорошо знали и экономику, и хозяйство, и людей Приозерья. И это было как нельзя кстати Курганову, который внимательно слушал, старался запомнить каждую цифру, каждый факт, каждую деталь. Разговор шел долгий, оживленный, горячий
…Когда Мякотин позвонил домой и сообщил, что они придут с Кургановым, подготовка к ужину приняла энергичный характер. На помощь Вероника позвала и Людмилу Удачину. Вероника Григорьевна, уже немолодая, но весьма деятельная и энергичная женщина, охотно дружила с несколько застенчивой и молчаливой Удачиной — ведь более или менее дружно жили между собой их мужья, а кроме того, по мнению Мякотиной, жене председателя исполкома ровней могут быть лишь жены секретарей райкома.
Когда Людмила Удачина появилась в передней Мякотиных, подруги шумно расцеловались, хотя не виделись всего несколько часов.
— Значит, будет? — спросила Людмила.
— Конечно. Я же говорила. Мякотин звонил и предупредил, что все должно быть на самом высоком уровне.