Реакция Антона была лакмусовой бумажкой, которая ни разу еще не подвела. Только результат — увы — всегда был с обратным знаком.
Снимали до Белых Столбов.
При возвращении съемки перенесли в вагон, где ехали Денисов и Сабодаш: движение в противоположном направлении требовало изменений. Для этого существовали купе-дублеры.
— Внимание! Приготовиться… — Снова объявили по составу.
За окнами тянулась лесопосадка, пустыри отошли на задний план. Невысокие тополя вдоль линии росли, казалось, словно посаженные вверх короткими пузыристыми корнями.
Денисову удалось по рации связаться с отделом:
— Что-нибудь новое? Прием…
— Новостей нет. «Не задерживался, не доставлялся. Не значится. Неопознанных трупов по городу нет».
— Держи на контроле. Что Душанбе?
— Обещали связаться с родителями.
— Звонков много?
— Насчет Жанзакова? Пока нет.
«Самые крупные маховики: Министерство культуры, Союз кинематографистов, Госкино — пока не приведены в действие, — подумал Денисов. — До понедельника, по крайней мере, есть время».
— Водную милицию запрашивал?
— Купальный сезон, по-моему, не начинался, Денис, — заметил помощник.
— Мог и начаться. «Воздушку»?
— Сейчас запрошу. Конец связи!
Снег все же пошел — крупный, вперемешку с дождем. За окном прояснилось.
Свидетельства актеров, участников группы, оказались одинаковыми: «нет, » «не предполагаю», «думаю, к понедельнику будет на съемках…».
Антон повеселел: главный его тезис получал подтверждение:
— Суток не прошло! А они сразу — во все колокола…
Денисов вышел в коридор. В купе, переоборудованном для съемок, происходило действо: актрисы, обе в форме проводниц МПС, быстро просматривали расшитую квадратами «кассу» с билетами. По сценарию, понял Денисов, требовалось найти билеты свидетелей или подозреваемых, ехавших вместе с убийцей.
Из купе в коридор падал серебристый свет. Несколько раз в проеме появлялась жокейская шапочка режиссера.
Сухарев нервничал: Денисову то и дело было слышно его приглушенное, почти шепотом:
— Так не пойдет! Не пойдет! Поймите! Это не школьная сцена!
Напротив в нерабочем тамбуре несколько актеров расспрашивали о чем-то незнакомого старшего лейтенанта милиции. Присмотревшись, Денисов понял, что это тоже актер: вокруг него хлопотала гримерша — маленькая, с узким скуластым лицом.
«На роли оперуполномоченного, раскрывающего убийство, — подумал Денисов. — Но почему в форме?»
Заметив Денисова и его интерес, старший лейтенант тоже внимательно взглянул на него, одернул новый, с иголочки, китель.
— Внимание! — раздалось на площадке. — Мотор!
Прозвучал хлопок. Чей-то голос невнятно произнес номер кадра.
«В чем, собственно, дело… — Денисов и сам не мог объяснить, что его беспокоило. — Вчера Жанзаков был на съемках. Знает, что сегодня, группа практически может обойтись без него. Что остается?»
Он вдруг понял: «Тревога режиссера. Сухарев знает больше, чем говорит. Потому и бьет в большие колокола!»
Он вернулся в купе.
Скуластая маленькая гримерша рассказывала:
— …Везде его узнают. Останавливают. Простые люди. Особенно ребята. Пэтэушники. Молодежи нравятся мужские качества. И женщины подходят.
— В последнее время с кем вы его видели? Не вспомните?
— Он очень общителен. Вы знакомы с ним?
— Нет.
— После «Подозревается в невиновности» милиция в нем вообще души не чает. Он сыграл там оперуполномоченного Кремера.
— Я имею в виду из тех, кто приезжал в поезд.
Актриса была, знакомая по режиссерским курсам. Еще высокий красивый актер. Кореец.
— Фамилий не помните? — Антон вел тщательно записи.
— По-моему, она снималась на «Узбекфильме».
— Молодая?
— Двадцать с небольшим. Может, чуточку старше.
— Если вспомните фамилию, позвоните, пожалуйста, в вокзальную милицию. Вот телефон…
— Обязательно. Молодая, но уже популярная актриса. По-моему, она снималась в «Прощай, зелень лета!» или в «Семейных тайнах» Валерия Ахадова…
— Еще… Люди подходят совершенно разные. Как-то с час или больше ждала женщина. Недели две назад…
— Азиатка?
Денисов присел сбоку от гримерши, чуть сзади. На фоне окна ему были видны ее черные жесткие прядки, часть крутой, как яблоко, скулы.
— Русская. В возрасте Сабира. Может, украинка… — Вопрос Денисова почему-то ее встревожил. — Я еще спросила: «Что-нибудь передать?» — «Спасибо, не надо…» Я, пожалуй, пойду… — Гримерша так и ушла, обеспокоенная.
Ее сменил актер в милицейской форме, которого Денисов видел в тамбуре.
— Я, наверное, последний, кто был с ним… — старший лейтенант достал платок. — Уф! Словно кирпичи носил…
Антон дал ему отдышаться.
— Вы вместе возвращались со съемок?
— Вчера… — актер вытер разгоряченное лицо.
— Расскажите подробнее.
— Весь день снимали. Привезли в Барыбино. На обратном пути ни мне, ни ему не работать. Пересели в электричку, чтоб быстрее. Приехали в Москву. Все.
В дороге разговаривали?
Нет, по-моему. Я больше дремал. Не высыпаюсь. Маленький ребенок… — Актер улыбнулся: упреки режиссера, незадачи — все позади, — они не испортили ему настроения, не мешали жить. — Не спим. По очереди дежурим с женой.
— Так ни о чем и не говорили? Вспомните.
— Да нет.
— Вы расстались на вокзале?
— Получилось, что мы виделись дважды. С электрички я сразу поехал на «Добрынинскую», в универмаг. Оттуда в магазин. На обратном пути снова встретил Сабира.
— В метро?
— Да, здесь, у вокзала. Он как раз спустился с эскалатора, а мне делать пересадку на радиальную линию.
— Много времени прошло после того, как вы расстались?
— С час. Было уже часов восемь.
— Потом?
— А Жанзаков?
— К переходу, против телеграфа.
— Он не сказал, куда собирается?
— Нет. Я и не спрашивал.
— Простились как обычно?
— «До завтра».
— И он?
— Тоже — «до завтра!».
— Ничего не заметили? Может, смену настроения?
Актер подумал:
— Да нет. Устал — это точно. Но ведь весь день работали!
— Как вы думаете, — спросил Антон, — где мог находиться Жанзаков этот час, пока вы ездили в универмаг? К себе он пойти сразу не мог — поезд киностудии был еще в пути… И никуда не уехал — через час вы встретились там же, где расстались. В метро, рядом с вокзалом.
— Понятия не имею, — он не дал себе труда подумать. — Устал.
Поезд заметно покачивало.
На промелькнувшем путепроводе сверкнула гирлянда электролампочек: в честь прошедших торжеств дорога была празднично иллюминирована. С фарфоровых изоляторов подвески, как во время дождя, стекала вода.
— Куда Жанзаков пошел, когда вы расстались? — Денисов оторвал взгляд от окна. — Влево от перрона? Вправо?
— Вправо.
«Кожевническая улица… — подумал Денисов. — Сберкасса. Цепь маленьких магазинов. Мастерская, кулинария. Юридическая консультация…»
— Из близких друзей Жанзакова вы кого-нибудь знаете? — Сабодаш закончил писать короткое объяснение, подвинул актеру, тот подписал не читая.
— Я учился вместе с его женой. С Терезой. — Он хотел помочь, но не знал чем. — Тогда они еще не были знакомы. Интересная актриса. Пророчили большое будущее…
В окне показались многоэтажные разнокалиберные здания. Поезд шел по Москве, скорость его резко упала.
— Жена Жанзакова еще в Мурманске?
— Завтра ночным рейсом прилетает в Шереметьево. Режиссер дал телеграмму.
— А съемки?
— Они у нее заканчиваются.
Состав неожиданно остановился. Недалеко от вокзала, у одного из безликих многоэтажных домов. В окнах показались люди. На последнем этаже несколько мужчин — без пиджаков, прямо от стола — вышли на балкон взглянуть на укороченный поезд.
— У вас сложная роль?
— Моя роль? — актер смутился. — Как играть! Геннадий Петрович помешан на сверхзадачах. Конечно, он не единственный, сейчас всех это волнует. И чтоб социально остро. Я так понимаю: детектив — это не только про то, кто убил. Это срез социальной жизни на момент преступления. Состояние общества.
Объяснение ничего не дало.
Состав тронулся. Один из стоявших на балконе помахал вниз рукой, вернулся в комнату. В окне квартиры светился экран телевизора.
«Все необычным образом связано, — подумал Денисов. — Кто-то из этих мужчин вчера на улице Горького мог случайно оказаться рядом с Жанзаковым, а до этого в метро в час „пик“ стоял рядом со мной или Антоном… А однажды увидит фильм, который вот здесь, сейчас снимают под этим балконом. Мы даже не представляем, как тесно все связаны друг с другом…»
К Жукову мосту ползли медленно — в сгустившихся сумерках, узким коридором между двумя двигавшимися по обе стороны состава электропоездами…
Впереди, наконец, показались входные стрелки. Вокзал выступал освещенной громадой центрального зала, вместившего затейливые постройки начала века и снаружи стилизованного под них. Сбоку, по домам, бежала неоновая строчка из тех, что никогда не задевают: «Пользуйтесь безналичным перечислением доходов по вкладам…»
Что она означала?
Денисов и Сабодаш вышли в коридор. Почти весь состав съемочной группы в ожидании высадки выстроился вдоль окон.
Еще издали потянулись платформы с круглыми каплевидными светильниками, с низким, нависшим над перроном небом.
В начале платформы локомотив резко погасил скорость, но это еще не было остановкой. Помощнику машиниста, как водится, дали выйти — чтобы меньше топать пешком к диспетчерской.
Поезд двинулся дальше.
У купе, служившего съемочной площадкой, показалась жокейская шапочка режиссера. Он нашел глазами милицейских.
— В понедельник, к финалу, желательно знать ваш твердый вывод… — Сухарев поправил аккуратный клинышек, делавший его похожим на старорежимного профессора. — Скажите, — он вдруг изменил официальному тону, — может, надо поставить кого-то в известность? Вам могут придать дополнительные силы…