Эти события положили начало затяжным итальянским войнам. Карла VIII отравил его кузен и стал королем Людовиком XII. Но и при нем боевые действия продолжились. А во Францию текли награбленные в Италии богатства, произведения искусства, перенимались моды. Нравы французов и без того были весьма «вольными», теперь они усугубились итальянскими «изысками» и излишествами. В 1514 г. на престол взошел Франциск I — и первым делом двинулся все туда же, в Италию. Выиграл битву при Мариньяно, овладел Миланом. При этом короле французский двор достиг особенного блеска. В грязном и вонючем Париже монархи в то время не жили, их резиденциями были замки Амбуаз, Блуа, Турнель и др. Франциск взялся перестраивать их на итальянский манер, превращая в дворцы, украшал богатейшей обстановкой, живописью, скульптурой.
Именно при нем в придворную жизнь вошли многолюдные балы и банкеты. Он преплюнул своих предшественников и в пристрастии к дамам. Не терпел никаких разговоров, кроме эротических, а для личного пользования содержал подобие гарема из красивых девиц, называл их своей «стайкой»: иногда в спальню короля вызывали по две-три подруги одновременно.
Впрочем, хотел бы еще раз предостеречь читателей, что европейская роскошь оставалась понятием условным. Стены королевских дворцов увешивались произведениями искусства, но полы устилались еще не коврами, а соломой. И ее меняли каждую неделю. Даже во дворцах санузлов не существовало, для нужд придворных предназначались особые слуги с горшками. Но во время балов и праздников их не хватало, и кавалеры с дамами, не особо стесняясь, оправлялись по углам, под лестницами.
К тому же, роскошь царила только при дворе. А народ поставлял средства для нее. Французское государство было строго сословным. Людьми «высшего сорта» признавались духовенство и дворянство, а те, кто не относились к ним, считались «третьим сословием», не имевшим по сути никаких прав. Даже нищий дворянин мог безнаказанно избить крупного купца. Горожан и крестьян, сумевших разбогатеть, разоряли налогами. Поэтому они не развивали свое производство, а стремились выучить детей на священников, юристов, покупали патенты на чиновничьи должности. А хозяйство Франции оставалось хилым, торговля — примитивной. Ну а королевские забавы ложились на казну дополнительным бременем. Бюджет двора при Франциске I составлял 1,5 млн. экю, из них на шотландскую и швейцарскую гвардию тратилось 200 тыс., а на женщин — 300 тыс.
Но в то время, когда Франция превращалась в очаг откровенного разврата, в прежнем эпицентре, Риме, постарались все-таки навести порядок. Правление Алексндра VI было слишком уж скандальным. Заговор возглавил Джулиано делла Ровере. От Борджиа избавились его собственным любимым средством, ядом, его сыну Чезаре пришлось бежать, а Джулиано стал папой Юлием II. Безобразия и пороки искоренить, конечно, не удалось. Но были приняты меры, чтобы их хотя бы маскировать. При папском дворе, в домах кардиналов и епископов по-прежнему устраивались танцы, пиршества, церковные иерерхи содержали любовниц. Но отныне все это стали делать сугубо за закрытыми дверями. А на улицах Рима женщинам было запрещено появляться даже с голыми руками, требовалось набрасывать платок. В устранении Борждиа важную роль сыграли и банкиры — папа, охотившийся за состояниями богатых людей их совсем не устраивал. Но ведь Ватикан и сам по себе был слишком выгодным предприятием. Банкирские семьи принялись продвигать своих представителей на кардинальские посты, и преемником Юлия II на «святом престоле» стал Лев X из крупнейшего дома Медичи.
Важнейшим союзником Рима в борьбе против французской экспансии являлся император Максимилиан I. И если у него вечно не хватало реальных сил, зато был рейтинг «высшего» европейского монарха. А Максимилиан, вдобавок, проявил себя мастером брачных комбинаций, связывая различные европейские дворы целой сетью семейных хитросплетений. Самым дальновидным стал брак его сына Филиппа, правителя Бургундии, и испанской принцессы Хуаны Безумной. Как видно из прозвища, невеста была не совсем здоровой, но это же мелочь по сравнению с политическими соображениями, разве не так? В 1504 г. Филипп и Хуана унаследовали Испанию. Но король, приехав в Мадрид, в непривычном климате умер от лихорадки. А королева, лишившись супруга, окончательно утратила рассудок. Приказала забальзамировать мужа и уединилась от мира возле его трупа. Трон достался их сыну Карлу.
До этого времени он жил и княжил в Нидерландах. А теперь вдруг под его властью собрались Испания, Нидерланды и отцовская Бургундия (Восточная Франция). Но ведь Карл был и внуком императора! В 1519 г. Максимилиан I скончался. Кроме Карла, претензии на императорскую корону предъявили французский и английский короли. Хотя Генрих VIII быстро понял, что не ему тягаться с конкурентами и снял кандидатуру. Однако Франциск I, самый «блестящий» из европейских властителей, был уверен в успехе. Но именно «блеск» его и подвел. Он так транжирил на баб, что в казне не хватило средств на предвыборную кампанию. А монархи, которых покойный Максимилиан связал семейными узами, поддержали родственника. Императором стал Карл V — и его владения получились вообще огромными, по всей Европе.
И ко всему прочему, Испания дорвалась в это время до неиссякаемого источник богатств. С Вест-Индских островов конкистадоры начали проникать на материк Америки. Находили у индейцев золотые украшения, что манило новых авантюристов. Там, где получали отпор, отступали, но побережье было большое. В 1519 г. состоялась экспедиция Эрнана Кортеса, высадившаяся на территории империи ацтеков. Сам Кортес, забияка и сифилитик, был, тем не менее, умелым военным, хорошим организатором, а по образованию юристом. В отряде специально находился нотариус, в соглашения с индейцами вставлялись юридические «ловушки», позволявшие объявить их подданными Испании — местные жители в этом, естественно, не разбирались.
В успехах экспедиции сыграли свою роль 16 лошадей, 6 легких пушек, несколько ружей, оказывавших не столько боевое, сколько психологическое воздействие. Помогла местная легенда о «белом боге» Кецалькоатле, который якобы должен прийти с моря. Индейцы сочли, что Кортес — это и есть Кецалькоатль или его слуга. Но главным фактором стало то, что сами ацтеки в своей многонациональной империи были завоевателями. И их цивилизация была крайне жестокой. После побед над противниками устраивались грандиозные жертвоприношения, на алтари укладывались десятки тысяч людей. Сердца их преподносились божеству, телами лакомились ацтекская знать, воины, простонародье. А если настоящих войн не было, проводились ритуальные «войны цветов», победитель в них определялся заранее, а проигравшие давали людей для алтаря. Ритуальные убийства многочисленных рабов и рабынь практиковались и по случаям праздников, сева кукурузы, сбора урожая, похорон знати.
Подвластным племенам такое положение, конечно же, не могло нравиться, они принимали сторону Кортеса. Его отряд дошел до столицы Теночтитлана-Мехико, был торжественно встречен императором Монтесумой. Но европейцы захватили Монтесуму под почетный арест и повели себя совсем не «по-божески». Жадно охотились за золотом, развратничали. Устроили резню в храме, где собралась для ритуального танца тысяча представителей знати, увешанных драгоценностями. И ацтеки восстали.
Испанцы еле вырвались из города. Но большинство племен реставрации прежней империи не желало, поддержало пришельцев. Армия, выступившая в 1521 г. на Мехико, состояла из 800 испанцев и 200000 союзных индейцев [42]. Город был взят и разрушен. Карл V получил обширные заокеанские владения. Правда, сокровища ацтеков императору все равно не достались. Его соперница Франция не имела флота, на это у Франциска I денег тоже не хватало. Но он сделал то, что ни стоило ему ни гроша — выдал каперскую грамоту предприимчивому моряку Жану Анго из Дьеппа. Анго начал формировать из рыбаков, матросов и бродяг отряды пиратов, которые и захватили в 1523 г. все золото, награбленное в Мехико.
5. СОСЕДИ РУСИ И КАЗАЧЕСТВО
Не только государства Западной Европы, но и страны, непосредственно граничившие с Россией, очень отличались от тех, какими они стали в последующие времена. Например, Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия, Исландия составляли одну державу, подвластную датским королям. Но в Швеции традиционно были сильны сепаратистские настроения, а Норвегия и Финляндия считались провинциями и управлялись наместниками. С Русью у них постоянно возникали мелкие пограничные конфликты. Наместники и чиновники в Финляндии были не прочь подработать пиратством, нападали на наши земли. Но в ту пору русские не привыкли спускать обид и отвечали набегами. Правда, виновники успевали улизнуть или прятались по крепостям, так что доставалось их подданным, финским крестьянам. И вблизи русских рубежей они предпочитали не селиться.
В лесах и тундрах граница оставалась условной, шло соперничество за влияние на местные племена: лопарей, самоедов, карелов, ижору. Россия в такой борьбе, как правило, выигрывала, она взимала меньшие подати и лучше относилась к инородцам, чем соседи. Важную роль в привлечении к русским северных народов сыграл в XVI в. архиепископ Новгородский св. Макарий. Он вел активную миссионерскую деятельность, священники и монахи, которых владыка посылал в суровые полярные края, сумели добровольно, без принуждения, обратить в Православие жителей Кольского полуострова, Кандалакшской губы. А через церковное просвещение укреплялись и их связи с нашим государством.
Территорию Эстонии и Латвии занимал Ливонский орден. Изначально он создавался для обращения в католицизм прибалтов-язычников и борьбы с «еретиками», то бишь русскими. Рыцари принимали монашеские обеты, а пополняться должны были за счет добровольцев. Но к XVI в. эти правила размылись и канули в прошлое. Рыцари превратились в обычных феодалов, их монашеское безбрачие стало чисто номинальным, они содержали любовниц, вполне официально пользовались правом «первой ночи» среди подвластных крестьян, и внебрачные дети наследовали их звания и положение. Орден считался частью Германской империи, но жил самостоятельно, а внутри него царили раздробленность и многовластие. Им управляли магистр, орденский маршал, 5 архиепископов и епископов, 8 командоров, 8 фохтов, каждый из которых имел собственные владения. Города подчинялись своим муниципальным властям, а крупные торговые центры еще и входили в Ганзу.