– А вера?..
– В твоём новом царстве, в объединении Речи Посполитой и Руси Московской, с твоей лёгкой руки уживутся латинская с православной верой… В Литве-то всё как-то уживалось раньше…
– То-то беглые литовские князья и дворяне метнулись в сторону Москвы при притеснении их с верой отцов и дедов…. Нет, Шимкевич, трудно сопрячь две противоборствующие веры…
– А ты, государь, попробуй… И не ломай через колено свою возможную невесту-королевну Екатерину… Пусть она потом, не сразу переходит в православие из католичества… – Видя перед собой серьёзное печальное лицо царя, Шимкович решился выложить главный козырь. – Я хочу, чтобы из нашей доверительной беседы, ты, государь, постарался извлечь пользу для своего царства через своё сватовство к королевне, но и был предупреждён… В случае разрыва «брачного предложения» тебе придётся принять как данность отъезд многих княжеских семейств из рода Гедиминовичей под крыло короля Сиизмунда и будущей Речи Посполитой в ближайшей перспективе… Внутренние интриги у тебя, государь, разгораются с невиданной силой, а ты закрываешь на это глаза, стараясь не видеть последствий приближения к себе боярской партии Захарьиных, введения их в опекунский совет для охраны престолонаследника, царевича Иван, и задвижки, отстранения от власти некогда влиятельных в государстве Гедиминовичей…
Шимкович уловил неторопливое движение рукой, мол, продолжай, «с этого места поподробнее» и начал говорить в уши царя то, что обсуждал перед отъездом в Москву с жидом Ильёй, после контактов в Москве с пролитовской партией Гедиминовичей, с недовольными князьями и боярами, отодвинутых родичами царицы Анастасии, шустрыми и нахальными Захарьиными. Возглавив совет опекунов над первенцем царя и царицы Иваном Ивановичем, партии Захарьиных удалось рассадить своих близких и подчинённых людей в бюрократическом государственном аппарате – в казенном приказе, главном финансовом ведомстве – в других приказах московских. Резкое усиление власти приказной бюрократии вызвало необычайное озлобление титулованной знати, в первую очередь, Гедиминовичей, да и отстраненных от государственной кормушки старомосковских боярских партий Рюриковичей. И многим Гедеминовичам Шимкевич уже передал устное предложение переезжать или бежать в Литву:
– Многие Гедиминовичи ждут письменного обращения короля – добро на измену царю Рюриковичу, как, впрочем, и многие Рюриковичи… – Шимкевич усмехнулся. – Решай вопрос, государь, с браком на королевне, и никто из этих вельмож не побежит к королю. Наоборот, будут ждать твоего восшествия на трон Речи Посполитой… Вижу, что ты, государь, хочешь знать имена тех, кто хочет быстро переметнуться под руку короля…
– Хочу, Иван, буду или нет королём, Речи Посполитой, это дело моей совести и чести, а вот за то, что ты предупредил меня о внутренних интригах, тебя благодарю… Но тебе придётся привести пример, хоть один…
– Я знаю, что ты, государь, не терял времени даром, отправил своих послов в Швецию за шведской принцессой-невестой, в Кабардинские земли за черкесской царевной. Смотреть дочерей шведского короля был послан дьяк Федор Беклемишев с подьячим. Видишь, я всё знаю. Послы вернутся скоро и сообщат об отказе шведского короля породниться с русским царём. Так все Сигизмунд устроил, ибо он хочет тебя, именно, тебя, государь, видеть первым избранным королём на троне Речи Посполитой в течение пяти, максимум, десяти лет. Но помни, государь, о своей уникальной возможности стать королём-царём огромной Речи Посполитой и Руси «от можа до можа», прежде чем отказываться от брака с королевной Екатериной, любимой сестрой бездетного несчастного короля Сигизмунда-Августа…. Ты же видишь, государь, нет нужды мне, опытному воеводе, породнившемуся со знаменитым литовским родом Вишневецких, тебя обманывать, хитрить… Сам бы хотел встать под твою королевскую, нет, уже императорскую руку, твоим верным приближенным… Ты хотел услышать одно имя беглеца из твоего царства?.. Вот это имя – знаменитый полководец Дмитрий Вишневецкий, предлагавший тебе, государь, всю южную Малороссию…
Грозный кивнул головой и, закрыв глаза, произнёс не своим голосом, глотая слёзный комок:
– Зря я его не послушался тогда… Надо было присоединять его южные земли вовремя по его почину… Знай, Иван, если он собирается отъехать от меня, я его не трону, не накажу… Я сильных и честных воевод, не интриганов уважаю, но быстро забываю беглецов от царя – за их ненадобностью в построении могучего Русского государства… Я решу скоро, кому быть моей невестой… Королевна?.. Или царевна Черкесская?.. Как говорил слепой, завтра посмотрим… Скажи Илье, чтобы тот наведался к хану Девлет-Гирею, а потом сразу ко мне для дружеской беседы, заинтриговал ты меня царя Рюриковича посылом, мол, не надо гордиться родством от Пруса – от него четырнадцатого колено до великого князя Рюрика … Королю об этом знать не обязательно о моём желании видеть жида Илью, да и о коленах от Пруса до Рюрика…
4До второй женитьбы царя
После присоединения к Москве Астраханского ханства, Русское государство вновь вплотную приблизилось к землям Северного Кавказа, бывших в подчинении или под протекторатом древнерусских князей Святослава Игоревича, Владимира Святославовича, Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха. Нарушенные за три с лишним столетия связи с народами Северного Кавказа при царе Иване Грозном стали восстанавливаться. В 1556 году делегация из Кабарды прибыла ко двору московского царя Ивана с богатыми дарами и с целым табуном породистых кабардинских скакунов. Кабардинские вельможи от имени властителя Кабарды Темрюка Айдаровича просили царя принять их народ в русское подданство. Кабардинцы устали от набегов татар крымского хана Девлет-Гирея на границе и всем народом решили, что под защитой могучей Москвы и царя Ивана Грозного им будет жить спокойнее. Царь дал тогда войско для защиты от крымчаков и отправил знатных вельмож восвояси с присказкой, когда вы понадобитесь, мы к вам обратимся.
В 1560 году после гибели царицы Анастасии среди членов боярской оказались ярые сторонники союза и дружбы с великим народом отменных воинов, и они в свою очередь тоже обратились к царю с нижайшей просьбой закрепить союз с кабардинским народом царской женитьбой на одной из знатных кабардинок. В том же году царь послал сватов-дьяков Вокшерина и Мякинина в Северный Кавказ «у черкасских князей дочерей смотрети». Красивая, статная невеста для царя нашлась среди дочерей верховного князя Кабарды Темрюка, правнука князя Инала, который по родовому преданию до владения Кабардой некоторое время был мамелюкским султаном Сирии и Египта. Жители Кабарды в Москве и во всей Руси именовались черкесами. Дочь-княжну Темрюка звали Кученей, и строгий отец передал московским послам, что отпустит любимую дочь к царю лишь после того, как тот лично письменно подтвердит, что готов жениться и примет у себя в московских хоромах Кученей и её брата Салтанкула.
Готовящимся к встрече невесты, крещению её и организации свадьбы царя застал посланник Илья, приехавший в Москву с небольшой свитой прямо из Бахчисарая. Царь принял Илью без всяких проволочек.
– Удалось договориться с ханом не терзать наши земли набегам крымчаков, особенно, тогда, когда мы находимся в преддверие военных действий с войсками Сигизмунда и Кетлера?
– Удалось. – коротко ответил Илья и удивил царя такой предельной лаконичностью без желания посвящать в подробности важного дела.
– Ты уже знаешь, наверное, о моём решении не свататься к королевне Екатерине. Или нет?
– Наслышан, государь, земля наша слухами полнится. Дошли до меня, а ещё раньше до хана Девлет-Гиея сведения о твоём решении искать царицу в Кабарде. Хана это ужасно расстроила весть о союзе русского царя с его старым противником Темрюком. Он ощетинился, мол, коварству царю не занимать. Только дорогими подарками его умаслил, добавив, что меня царь надоумил такие драгоценности хану доставить…
– Значит, в спину не ударит хан?
– Какое-то время не ударит… Будет смотреть, как у тебя, государь, пойдут военные дела в Ливонии с войсками Кетлера и Сигизмунда… Но хан напуган тем, как русский государь возвышает царскую власть, уподобляясь византийским императорам… Ему ещё его покойный советник Моисей Старый нашептал, что брак твоей бабки и деда, Софьи Палеолог и Ивана Великого, несёт большую угрозу султану турецкому в перспективе… Хан ведь вассал султана, хоть и пытается проводить независимую от Турции политику… Вот Моисей старый…
– Моисей умер? Он, по рассказам моей матери казался Кощеем бессмертным…
– Сейчас у хана новый советник, племянник Моисея Старого, Моисей Молодой из той же литовско-польской иудейской партии… Так вот Моисей Молодой внушил также нынешнему хану Девлет-Гирею, что через родство Софьи Палеолог с византийскими императорами, и через родство Елены Глинской с ханом Мамаем московский царь Иван Васильевич может ослабить вассальную зависимость хана Девлет-Гирея от султана при попытке создания нового союза царь-хан по примеру союза Ивана Великого и Менгли-Гирея…
– Что для этого надо, Илья?
– Подарки богатые и ещё раз подношения хану… – Илья усмехнулся. – Вкупе с военными успехами царя в Ливонской войне, плавно перетекшей в кровопролитную русско-литовскую войну… Может, зря ты, государь, отказался от трона императора Речи Посполитой…
– Не зря… – царь тяжело вздохнул. – Противоречия исповедания серьёзные и неистребимые пока или навечно… С жидами легче договориться, чем с поляками-латинянами…
– Я так понимаю, что государь готов поставить вопрос о Москве – Втором Израиле, с приоритетом, а потом уже достраивать Москву – Третий Рим?..
– А четвёртому не бывать… – царь задумался. – Слушай, Илья, воевода Шимкович, по его словам, не хотел меня обидеть меня, московского царя Рюриковича, через связь Пруса и Рюрика четырнадцатью коленами… Не мог я отгадать загадки и сути противоречия… Посвети государя, если сможешь…
– А чего не просветить, если учение – свет, а не учение – тьма… Внимай просвещённому иудею Илье… Только без обиды, в знак нашей долгой дружбы и моей верности тебе, государь… Это с твоего отца, Василия Ивановича, с подачи просвещённого отца Филофея и мудрствующих православных митрополитов пошло: мол, прародитель Рюриковичей Рюрик ведёт своё происхождение от Августа кесаря. Вот и пошло, и царь московский и его князья да бояре вывели любопытную, отчасти остроумную, но парадоксальную генеалогию государей московских. Слушай, государь, и не обижайся исторической правде, – ведь на правду глупо обижаться, не так ли? Даже когда правда глаза может уколоть и сердце ранить?..